— Какие у нас планы, Интар? — Талина стремительно, как и всегда, ворвалась в гостиную, где собрались члены королевской семьи Илонии.

Стенк вошел следом, осторожно прикрыл за собой дверь и поздоровался:

— Мои приветствия от себя и моей жены!

Талина хмыкнула, но пробормотала извинения. Стенк сел рядом с женой и незаметно подмигнул Интару. Тот не ответил, и Стенк стал серьезным. Дела нешуточные.

— Не думаю, что они отличаются оригинальностью, Талина! — Ответил, наконец, Интар. — Мы высылаем войско в Кордию. Без нас они не смогут противостоять наплыву захватчиков.

— Нет, Интар, — фыркнула Талина, — я знаю, что объявлен сбор войска. Нас ввели в курс дела. Поэтому мы и задержались. Я спрашиваю, что будет делать каждый из нас? — Она обвела взглядом присутствующих.

Отец с матерью — король Корн и королева Алаина сидели на удобном диванчике у камина. Слева, на таком же диване с другой стороны расположились Талина со Стенком. Стенли и Тарлин устроились на подоконнике. У Интара было его персональное кресло, за которым стоял Иллар. Лайна и прижавшаяся к ней Овета разместились на одном широком кресле.

Большой Королевский Совет Илонии собирался регулярно, решая повседневные вопросы жизни королевства. Но наиболее важные, глобальные проблемы вначале обсуждались на Малом Королевском Совете, состоящем исключительно из членов одной семьи.

События в Кордии собрали всех вместе, и именно здесь должны будут приниматься решения. Сейчас всех сильно волновало, кому какая роль будет определена и где. Пока Талина не пришла, Интар отмалчивался, погруженный в свои думы.

— Да, я понял, Талина! — Интар побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

Девять пар глаз неотрывно смотрели на него. С тревогой, беспокойством, грустью и даже радостным ожиданием.

— Стенли, — Интар нахмурился, хотя казалось, дальше было некуда, — не светись так от радости. Да, ты поедешь. Я не могу не послать тебя, но, если ты позволишь себе хоть намек на необдуманное решение и неуместную храбрость, прикажу пригвоздить тебя к телеге в обозе.

Высокий молодой человек, небрежно устроившийся на подоконнике, сверкнул белозубой улыбкой.

— Дядя, а как же инициатива, импровизация, и, наконец, горячность боя? Победы не завоевываются размеренным маршем и осторожным созерцанием поля боя!

— Победа обеспечивается хорошей разведкой, толковым командованием, стойкостью солдат и надежным снабжением, — отрезал Интар. — Ты прекрасно понял, что я имею в виду. Безрассудная личная храбрость мне не нужна! От тебя требуется холодная голова и твердая рука. У тебя в подчинении будет не твой отряд сорвиголов, а обычные воины. И я не хочу, чтобы их порубили только потому, что тебе захочется подвигов. И учти, Хайдир считает аналогично.

Стенли фыркнул, но притих. С дядей спорить, тем более когда он в таком состоянии — себе дороже. А упоминание Хайдира навевало тоску. Командующий войском Илонии был приверженцем строгой дисциплины, точного исполнения приказа и не терпел нарушителей этих заповедей. За что один из его лучших командиров всадников получал неоднократные разносы, отстранения от командования и даже аресты. И всё же молодой человек позволил себе едва заметно усмехнуться. Так, чтобы дядя ни в коем случае не заметил.

Безудержный храбрец, забияка и красавец, в которого превратился со временем Стенли, он все делал под строгим контролем Интара и с его одобрения, о чём не догадывалась даже его мать. Стенли со своим отрядом всадников колесил по стране и миру, ввязываясь в малейшие конфликты, стычки, драки, турниры, будоража обывателей и разбивая попутно девичьи сердца. На счету его отряда было несчетное количество поединков, и не меньшее количество побед в сердечных делах. При виде красивого наездника и его свиты девушки старались упасть в обморок желательно к нему на руки и ещё ни одну он не уронил.

Стенли нашел свою нишу в этом мире и был вполне счастлив, выполняя при этом непосредственные указания дяди. Интару нужен был боевой задорный отряд бесшабашных храбрецов, как он их назвал, и сообщения обо всем, где бывал и что видел племянник. Показная строгость и ворчание были лишь ширмой и привычкой на людях порицать такое поведение племянника. Каждая поездка, оканчивающаяся стычкой, турниром или поединком разбиралась Интаром подробнейшим образом — настроение соседей, военная подготовка, возможные заговоры, казнокрадство. Интар из всего делал свои выводы, а Стенли официально получал демонстративное порицание и впадал в немилость.

Частые любовные победы отряда Стенли стояли здесь особняком. Интар не вмешивался, а за очередной скандал мог отчитать и серьезно. Но, к чести молодого воина и его людей, обиженные отцы семейства не стояли в очереди за их головами, а от девушек не поступало ещё ни одной жалобы.

Талина частично была в курсе задач, которые ставил брат перед её сыном, но даже она не подозревала об их серьёзности и глубине. Сама, исколесив с мужем весь мир, привозя на родину неимоверное количество сообщений, налаживая связи с кем только можно, она всё же была женщиной, тем более королевских кровей, и не допускалась в те сферы, в которые так ловко вписался её сын.

В отличие от жены, Стенк знал всё, нередко помогая как сыну, так и другу.

Со Стенли все было ясно. Другое дело, Тарлин. Двадцатилетний юноша был на пороге тревожных раздумий о своем месте в мире. Его суждения всегда отличались размеренностью и простотой, ему хотелось служить королевству. Умному, спокойному, не по годам рассудительному юноше — самое место было около трона. Но это место было занято. Хотя король Корн практически и отошел от дел, управлял страной Интар, а рядом с принцем был его сын — правая рука и первый помощник.

И Тарлин, после окончания обучения, путешествовал с братом. Иногда сдерживая его, но чаще улаживая последствия скандалов, «разгульных» похождений брата и его отряда. Разрешая конфликты, он постепенно приобретал свой неповторимый опыт, находя необходимые решения, компромиссы, начиная понимать, что его стезя — посольские дела.

Талина со Стенком в большей степени были богатыми путешественниками, чем представителями королевского дома Илонии, предпочитая исследовать новые пути и дороги, общаясь больше с купцами и торговцами и находя больше прелести не в придворных балах, а в народных праздниках и гуляниях. Стенк и подавно предпочитал держаться от придворной жизни подальше. Они были странниками, а не послами.

Интар предоставил Тарлину полную свободу, и тот мог полностью действовать по своему усмотрению. Но по возвращению домой он обстоятельно докладывал обо всем дяде. Интар был в курсе всего, и он был первым советчиком и наставником юноши.

Два брата — один по виду праздный вояка, другой — умный, тщеславный молодой человек были членами королевской семьи, возможными претендентами на трон, что привлекало к ним определенную часть недовольных, либо всегда ищущих выгоду придворных и сильных мира сего. И это тоже было на руку Интару. Еще одна сторона жизни была объята им для анализа и своих выводов.

И все же, иногда братья не могли обойтись своими силами, и им приходилось взывать о помощи. Мать мчалась сыновьям на выручку, прибегая к помощи не только своего обаяния и связям, но и к денежным вливаниям.

Одна такая авантюра и закончилась на днях в Бории. После чего Стенли с братом, их родителям и отряду пришлось весьма поспешно уезжать из Гельна. А Талина была всерьез обижена на сыновей за вынужденное расставание с походным ларцом драгоценностей, и перспективой не появляться в королевстве ближайшие несколько лет.

В назидание, их выдворили через Скобийские горы, а не через дружественный Тогот, что также не улучшило настроения Талины. Разумеется, их путь лежал по границе скобийских и тоготских гор, безумцев отправиться прямиком по опасной территории не было, но поволноваться им всё же пришлось. Эти места всегда были опасны для путников.