— Ну, бабушке, конечно! — не раздумывая ни секунды, выпалил Тарлин и рассмеялся.

— То, что бабушка дальше всех, не исключит нагоняй! — улыбнулась Овета.

Она замолчала, с ужасом представляя, что её братья после сражения могли бы попасть в палатку к тяжелораненым, а не к ней с легкой раной.

— Испугалась? — озабоченно спросил Тарлин, уловив её настроение.

— Страшно, — помолчав, произнесла она. — За тебя, за Стенли, за папу.

— За дядю-то чего волноваться! Он же не сражался.

— Да, я понимаю. Но, Тарлин, почему мы ушли? Мы не проиграли, мы победили! Я видела, отступили враги.

— Отступили. Но временно. Они не ожидали такого сопротивления и решили сохранить своих людей.

— А если бы не отступили, они могли бы победить нас?

— Да, это была реальная угроза.

— Для этого папа приготовил карету, чтобы убегать?

— И не только карету.

— А раненых мы бы бросили?

— С ними ничего не сделали бы. Раненных не убивают. Об этом противники договариваются заранее. Мы бы потом обменяли их или выкупили.

— Но кто бы лечил их раны?

— Это война. — Тарлин вздохнул. — Овета, дяде действительно не стоило брать тебя с собой.

Девушка сердито дернула тампоном и Тарлин вздрогнул.

— Извини, — расстроено прошептала она, — я не хотела.

— Тарлин, а почему мои телохранители не участвовали в битве? — подумав, продолжила она.

Тарлин удивленно взглянул на нее.

— Потому что они телохранители. Их задача — охранять тебя, а не воевать.

— Я понимаю. Но ведь тут войско. Мне тут ничего не грозит, со мной рядом папа, а в битве был на счету каждый человек.

Тарлин удрученно развел руками.

— Почему у тебя возникли такие вопросы? Мне казалось, что ты своих телохранителей и не замечаешь.

— Да, сколько себя помню, они всегда были рядом, папа боится, что меня похитят, ещё с тех давних времен. Они всегда невидимые и незаметные. И всё же я видела, все воевали, а они нет. А им хотелось участвовать в битве, это было заметно.

— Поговори с дядей. Возможно, им и необходим боевой опыт, несмотря на то, что все они, насколько я знаю, довольно-таки опытные воины. Но если они погибнут, кто заменит их? Дядя не оставит тебя без охраны.

— Тарлин, а тебе не было страшно? — помолчав, спросила Овета, накладывая последний слой повязки.

— Страшно, Овета, но только вначале, когда ждёшь. Когда враг бежит на тебя. А потом не до того. Вот что мне больше всего интересно, как это Стенли умудрился не получить ни царапины, — весело закончил он.

— Получил, — шепнула Овета, — только он никому не говорил.

— И куда? — поразился Тарлин, — я ничего не заметил.

— Ты никому не скажешь? — хитро улыбнулась Овета.

— Даже дяде!

— Он вывихнул мизинец на руке.

— О небеса, — согнулся в смехе Тарлин. — Если я расскажу ребятам, за ним закрепится прозвище Мизинчик!

— Ты обещал!

— Овета, сестренка, ну сними с меня обещание.

— Нет! И только посмей сказать ему, что ты знаешь!

— Я не удержусь!

— Тогда я расскажу папе, что ты запустил рану!

— О!.. Знаешь, что я скажу, Овета Илонийская! Жестокая ты девушка. Ты чем грозишь больному? Внучка короля, дочка принца просто обязана быть милосердной.

— Уходи! — прикрикнула на него Овета, смеясь.

Тарлин ушел, фыркая и стараясь изо всех сил сделать серьезный вид. И тут же наткнулся на Интара.

— Ступай к Матасу, — без предисловия объявил Интар, — мы соберемся на совет.

— Да, — Тарлин сразу стал серьезным. — Мне за кем-нибудь еще сходить?

— Нет, все предупреждены.

Тарлин растворился в сумерках. А Интар заглянул к дочери. Овета тихонько посмеивалась.

— Рад, что у тебя хорошее настроение! — улыбнулся Интар.

Овета рассмеялась.

— Рассказала Тарлину о Стенли!

— И наверняка взяла с него обещание молчать?

— О да!

— Жестокая.

— Тарлин также сказал.

— Пойдем, девочка. Нас тоже ждут.

У Матаса в палатке собрались все командующие основными силами союзной армии. Овета удивилась, что её позвали, и незаметно устроилась в сторонке.

— В строю у нас около семисот человек, считая тех раненных, которые смогут встать в строй, — объявил по знаку Матаса Дегорт. — Расстановку сил оставляем так же — илонийский отряд под командованием Вольдена ведет оборону реки на севере от моста, командир Кожай и лорд Тарлин на юге. По двести человек. По центру — лорд Стенли. Общее командование остается за мной. Его высочество, принц Интар, на вас — организация крестьян, окрестных жителей и беженцев на изготовление древок стрел. Запас наконечников вскоре подвезут, есть пращи и камни для них, копья. Через день его величество уходит с остальными ста воинами, уводит всех жителей, всех беженцев и оставшихся раненных. В нашу задачу входит удержать Переправу до подхода илонийских войск. В худшем случае продержаться так долго, как сможем, и дать возможность королю организовать уход населения.

— Сегодня, — продолжил Матас, — отправлены указы о подготовке уничтожения приисков. Населению тоже приказано уходить. Управитель Алмики будет готовить город к сдаче. Все ценности, весь провиант будет увезён или уничтожен. В горах на границе с Тоготом я формирую новое войско и контролирую движение беженцев Арилазы. Его высочество уже отдал аналогичное распоряжение о встрече наших беженцев и оказания всяческого содействия со стороны Илонии.

Интар кивнул.

— Получено сообщение от короля Учайка. Он выслал тысячный отряд нам на помощь. Через шесть дней он будет на Переправе. Мы попросили, чтобы отряд шел вдоль реки. На тот случай, если Сегот перейдет границу. В любом случае нам именно с этой стороны нужна помощь.

— Когда уйдут наши обозы, кто займется провиантом?

— Здесь остается десятидневный запас провианта и фуража. Свежее мясо и хлеб будут подвозить местные жители раз в день, из тех, кто согласится остаться. Для этих целей в деревнях формируется несколько наших постов. Они уйдут и уведут оставшихся жителей, как только отпадет в них надобность. Для отступления здесь же остаются все лошади. Если мы погибнем, — тяжело обвел Дегорт всех глазами, — всех лошадей все равно необходимо увести. Курхоту не должно остаться ни одной лошади. Для этого принц Интар на своё усмотрение выделит несколько человек, которые будут уводить табун в критической ситуации.

Около часа обсуждались мелочи. Наконец, Матас закрыл совещание.

— Стенли, Тарлин, вы остаетесь, — приказал он, когда молодые люди встали, чтобы уйти с командирами отрядов.

Овета посмотрела на отца, тот кивнул. В палатке остались члены королевской семьи двух стран.

— Мы встречались с Тайлис, — без предисловия объявил Матас, обводя молодых людей серьезным взглядом. — Королева спаслась. Она с беженцами Кордии, её люди участвовали в сражении, сейчас она тут, на этой стороне Переправы. На тот случай, если со мной или принцем Интаром что-нибудь случится, вы также должны знать об этом. К сожалению, она отказалась раскрыться полностью, даже перед вами.

— Зачем ей скрываться, тем более от нас с Тарлином, мы были ей представлены, мы все равно её узнаем, если увидим, — удивился Стенли.

— Вы её уже встречали, но не узнали. Я сам её еле признал, она сильно изменилась и повзрослела. Нападение и бегство оставили на ней след. Это теперь не та девчушка, с которой вы знакомы.

— Как она спаслась? И каковы её планы? Почему она скрывается? Ведь, дядя, — Стенли обратился к Интару, — ты же считаешь, что ей надо объединить всех беженцев.

— Её охрана вывела её из дворца потайными ходами, — вступил в разговор Интар. — И на неё идет охота. Оказывается, Курхот назначил за её голову большую награду. На неё покушались несколько раз. Она скрывается. Пока ход военных действий не переломится, она в опасности. Ничего больше мы не можем вам рассказать. Ни каким путем она шла до этого, ни её дальнейший путь. Её и наши с ней дальнейшие планы мы тоже не вправе раскрыть. Вы не маленькие, должны понимать. Вам мы рассказали только для того, чтобы вы, именно вы, знали об этом. Просто знали, что она жива и не оставила притязания ни на трон, ни на Кордию. Рассказываем по нашему настоянию и с её разрешения. Если с нами что-то случится, именно ваши свидетельства будут иметь вес. Она оставила Матасу один из королевских перстней.