Фэйка опустила ноги с мягкой обливки на пушистый ковёр и, наклонив голову, посмотрела на иллирианца.
— Манона и Кассиан вернулись. Они уже в Веларисе, — произнёс он.
Неста, поправляя гранитно-серое платье, поднялась. Аккуратно убрала книгу в шкаф, тянувшийся вдоль всей стены рядом с дверью.
— Тогда я пойду, — тихо сказала девушка, не поворачиваясь к гостю. — Если она не захочет присоединиться, вернись за мной и перебрось обратно.
Азриель кивнул. Он положил плащ на стул возле двери и, более не задерживаясь, прошёл в комнату. Пожалуй, он был единственным, к кому Неста могла так быстро привыкнуть и с чьим присутствием ей оказалось по силам свыкнуться.
«Певец теней» помнил, как, только вернувшись в Гавань Ветров после битвы на Рамиеле, он почти бежал к домику Кассиана. Планировалось, что там останутся Ласэн и старшие сёстры Аркерон. В голове у Азриеля творилось невообразимое. Никогда раньше его тихое и равномерное течение мыслей не принимало вид бурлящего гейзера, давившего на череп и порождающего движение во всем теле. Кассиан обернулся драконом и, растерзав Киншаса, улетел куда-то в сторону Мирмидонских гор. Тело Маноны бесформенной грудой лежало около чёрного оникса. Стонала, прижимая к груди отрубленную руку, Сунна. В каше из бурого снега, прижавшись друг к другу, полусидели мёртвые Ласэн и Ева. Ужас, охвативший всех выживших, разрушили точные и решительные действия Налы. Она отдала пару очевидных приказов — успокоиться, осмотреть себя на предмет серьёзных ранений. После Нала быстро остановила кровотечение ведьмы, наскоро прирастила руку подруге, осмотрела уже остывшие трупы и кивнула, показывая, что пора возвращаться в Гавань Ветров. Никто не решился возразить, хотя все смотрели вдаль, где полыхали сырые до сердцевины деревья, выжженные драконьим пламенем.
Манону с Сунной понесли в лазарет. Риз с Фейрой вернулись за телами погибших. А Азриель побежал к дому Несты и Элайны, пообещав сразу передать Ризанду, если с ними что-то не так.
Дверь открыла бледная как полотно Неста. Она без вопросов впустила «певца теней».
— Всё в порядке? Где Элайна?
— Я…
Зубы девушки стучали, не давая ей произнести ни слова. Она молча указала на кровать на первом этаже, где без чувств лежала Элайна. Азриель ринулся к ней, наклоняясь, чтобы услышать дыхание и почувствовать пульс. Девушка жива. Вокруг неё ни капли крови.
Неста держалась за стену, боясь упасть. Её рука ходила ходуном, загоняя под пальцы занозы от необработанной древесины, которой внутри облицован дом.
— После того, как его забрали, — она втянула воздух, на выдохе всё же выдавливая слова, — она упала. Потеряла сознание. Не понимаю…
Азриель сжал молочно-белую руку Элайны в своей ладони, покрытой шрамами. На ней остались кровавые разводы. После убийства Киншаса сила покинула его стражей. Азриель разорвал противника на куски лучом из сифона. Вязкая, замерзшая жижа осталась на волосах, лице, теле.
— Как его забрали?
Неста продолжала трястись, глядя на неподвижную Элайну. Закрытые глаза с густыми тёмными ресницами, пухлые розовые губы, маленький нос с двумя пятнышками веснушек — она выглядела юной девочкой, утомившейся после игр. Азриель старался говорить спокойно, отправляя к Несте успокаивающие тёмные лучи своей силы.
— Ласэн мёртв. Их связующие узы разорвались. Элайна придёт в себя. Расскажи мне, что случилось.
Ноги фэйки всё же подогнулись. Она упала на пыльный пол, замерев в пятне подола домашнего платья. Но спустя пару секунд девушка взяла себя в руки. Во взгляде появилась привычная жесткость.
— Он защитил нас… Защитил Элайну, — показательно спокойный голос дрогнул. — Через несколько часов после того, как вы ушли, сюда явились какие-то иллирианцы. Их было шестеро. Четверо воинов и старик, сжимающий за горло женщину. Элайна предвидела их появление, но мы не успели подняться на второй этаж. Спрятались в купальной. Ласэн схватился за меч. Но они сказали ему, что если он не пойдёт с ними, то обыщут дом.
Плечи Несты опустились. Азриель чувствовал то же самое: каждое упоминание рыжего фэйца отзывалось новой волной осознания, а за ним и боли.
— Я выглядывала из двери. Ласэн понял, что всех четверых ему быстро не одолеть. Даже с его огненной силой. Один из них стоял очень близко к нам. Тогда Ласэн… — Неста внезапно всхлипнула, но тут же одёрнула себя. — Он согласился. Старик подошёл к нему, коснулся лба. Что-то изменилось. Ласэн стоял ко мне стороной с механическим глазом, но показалось, что он стал каким-то другим. В следующую секунду они исчезли. Элайна успела сделать пару шагов. Потом произнесла что-то вроде: «Неужели так скоро…». И упала.
Азриель тогда остался с сёстрами. Пришёл и на следующий день. Элайна быстро почувствовала себя лучше, но стала ещё более отстраненной, чем после превращения. Она говорила только с Азриелем, каждый раз прислоняясь побелевшими губами почти к его уху. Ела тоже только тогда, когда он сидел рядом. Несте пришлось смириться с его молчаливым и мрачным присутствием.
Но сегодня был первый день за весь прошедший месяц, когда она добровольно оставила их наедине. Азриель не радовался этому.
Он привык к тому, что жизнь постоянно сводит с ним счёты. Жуткое детство, жестокое отрочество, юность, проведённая на войне. Безответная любовь к Морриган. Последнее вот уже пять сотен лет чувствовалось как гноящаяся рана. Гной отравлял кровь, делая Азриеля жестоким и напряжённым. Он ненавидел себя, презирал всё в себе. Ему никогда не стать достойным, но и никогда, как он думал, не избавиться от губительной привязанности. А жизнь просто нанесла очередной удар почти немыслимый в своей жестокости.
Когда Элайна пришла в себя после трёх дней без сознания, сама обхватила руку Аза, взглянула ему в глаза — беспокойно и несмело, у него перевернулось всё внутри. Он с суеверным ужасом осознал, что она — его истинная пара.
«Невозможно, невозможно, невозможно», — твердил он себе, выбегая из дома.
Аз не возвращался к Элайне пару дней, но тени, клубившиеся вокруг него, никак не давали покоя. Они требовали, умоляли, дразнили: «Иди к ней, ты должен быть с ней». Азриель эти дни чувствовал себя тем запертым в тесной комнатушке ребёнком, лишённым всякой надежды на свободу и пьянящее ощущение полёта. На третий день, не выдержав, Азриель пришёл к Элайне. Подозрение только укрепилось: она связана с ним парными узами.
Аз не понимал, как такое возможно. Это один из законов фэйской сущности: одна пара на всю бесконечно долгую жизнь. Но Элайна, напомнил он себе, не была фэйкой от рождения, её природа иная. Это давало лазейку, но фэец поклялся себе, что умрёт с этой тайной. Он видел, как Элайна восприняла свою связь с Ласэном: отдалилась от него, замкнулась в себе. Теперь видел и то, как на неё повлияла его смерть. Они никогда не обсуждали с ней это, но Азриель всё равно чувствовал, что ей больно. Вмешиваться в это, проявляя свои чувства, он не мог. Он решил стать для неё верным другом и братом, если она того пожелает. Или слугой. Рыцарем. Шутом. Незнакомцем. Тем, кем она прикажет стать.
— Азриель, — тихий голос как переливы сотен колокольчиков, — ты пришёл.
Элайна сидела на кровати, утопая в горе подушек. Локоны жидким золотом растекались по ним.
— Манона и Кассиан в порядке. Они уже в городе, — сказал мужчина, усаживаясь на стул возле кровати.
Пушистые ресницы Элайны дрогнули. Она опять вспомнила про смерть Ласэна.
Азриель и Элайна сидели молча. Разговаривали без слов.
«Можешь не идти к ним, если не хочешь», — говорили тёмные глаза Азриеля.
«Нет, я пойду», — отвечал печальный, но решительный взгляд.
«Певец теней» хотел подняться, чтобы выйти из комнаты и дать Элайне время собраться. Но она подалась вперёд и её почти невесомые пальцы схватили его за запястье. Тьма заскользила по девичьей руки, радуясь прикосновению.
— Я знала, что он умрёт, Аз, — так тихо, что могли расслышать только тени, произнесла она.
Мужчина прикрыл глаза, показывая, что понимает. Неста говорила ему о видении Элайны, предшествовавшем появлению Киншаса в Гавани Ветров.
