— Кассиан, мы должны что-то сделать! — срывающимся голосом прошептала Манона, через связующую нить объяснив мужчине происходящее. — Ты ведь дракон, твои предки стояли у истоков этого мира, он должен тебя слушаться!

Кассиан в силу своей воинской выучки привык не сомневаться, а делать. Он сконцентрировался на силе, жидким тёмным огнём струящейся по его телу, и протянул руку, приказывая звезде замедлить своё падение. Ведьма не видела, что именно произошло, но почувствовала будто ночь вокруг них из морозной и сырой стала летней — наполненной воспоминаниями о жарком солнечном дне. Звезда прекратила бешено катиться по небосклону и Манона увидела, как она исчезает. Сейчас она окажется посреди Эндовьера, чтобы сообщить всем кажущиеся в тот миг ужасающими новости.

— Ты тоскуешь? — спросил Кассиан, а звёзды всё продолжали падать.

В тех местах, где они приземлялись на снег, оставались сверкающие пятна. На белоснежный покров Рамиеля словно рассыпали пригоршню блёсток. Сейчас Манона помнила все пейзажи, какие только видела в родном мире, но ей всё равно не с чем было сравнить этот Звездопад, искрящиеся горы и горячие руки истинной пары, лежащие на её собственных ладонях.

— Хочешь, если родится девочка, мы назовём её Астерина или Элида? — спросил мужчина, принимая молчание ведьмы за ответы.

Она на секунду отвлеклась от испещрённого звёздными хвостами неба, потихоньку возвращавшего себе тёмно-синий цвет, и взглянула на место напротив чёрного оникса. Конечно, там уже давно лежал свежий снег, ничего не напоминало о фэйце и иллирианке, умерших с надеждой в сердцах, ставших случайными жертвами в чужой войне.

— Нет, — она откинула голову на грудь Кассиана. — Если девочка — то Ева. А мальчик — Ласэн.

Кассиан благодарно погладил руки жены.

***

— Он — ещё ребёнок!

— Он и должен быть ребёнком!

Кассиан держал за руку крылатого мальчишку. Тот недовольно перебирал пальцами и скалился, обнажая дырку на месте переднего зуба.

— Мне вообще-то уже пять, — малыш обижено клацнул железными зубами. Их, в отличие от обычных, имелся полный комплект.

— И зачем ты его этому научила?..

Дракон опустил руку и растерянно взъерошил серебристые вьющиеся волосы сына. Ризанд говорил, что Ласэн выиграл в генетической игре в напёрстки — от мамы ему досталась серебристая необыкновенная шевелюра, вьющаяся как у Кассиана, а ещё от неё же сила, красота, ум, властный взгляд… Обычно Риз под хохот слушателей бесконечно долго продолжал это список, но на самом деле, видно было, как смуглая кожа отца разбавила внешность мальчика, а его карие глаза, соединившись с тёмным золотом, наградили сына проницательным янтарным взглядом. Мальчик в свои пять был уже немного выше и крупнее своих сверстников, к тому же он самый первый научился летать. Выделяли его и железные клыки, которым Манона очень сильно удивилась. И не только потому что, когда Ласэн только родился, в один из дней они едва не оттяпали ей сосок. Обычно эта особенность передавалась по женской линии. Кассиан же просто радовался, что обошлось без железных когтей.

— Надо же мне было как-то ответить на то, что ты научил его сжигать чужие сараи.

— Я уже отстроил его обратно, — тихо пробурчал Кассиан.

Ласэн унаследовал и способность оборачиваться белым юрким дракончиком, выдыхавшим синее пламя. Кассиан не стал медлить и обучил сына всему, что узнал сам за последние пять лет.

Мальчишка всё-таки выскользнул из хватки отца и прижался к маме, обхватывая её ноги в кожаных штанах. Манона опустилась на корточки, ласково глядя в янтарные глазёнки.

За пять лет многое изменилось. Они с Кассианом приняли решение остаться в Гавани Ветров, где мужчина стал наместником Ризанда в Иллириании, а Манона продолжала обучать воительниц. Теперь это были не только горстки зелёных девчонок, но и детище ведьмы — элитное женское подразделение иллирианской армии, славившееся безупречной слаженностью, отточенным мастерством полётов и отвагой. Их возглавили Сунна и Агата, перебравшиеся из своих горных пещер в поселение. Девушки доверились Ризанду и Кассиану и разделили с ними ответственность за иллирианских женщин.

В Гавани Ветров временно поселились и Неста с Элайной. Старшая Аркерон делала успехи в обучении и к тому же оказалась единственной нянькой, которая могла справиться с Ласэном. Наверное, секрет заключался в её истовом нежелании сидеть с малышом. В её присутствии крылатый ребёнок, как, впрочем, и все остальные, замолкал и спокойно занимался своими делами, пока она читала книги. Хотя Элайна по секрету рассказала Маноне, что видела, как сестра играла с мальчиком в догонялки, а потом целовала его смуглые щёки.

Сама ясновидящая наконец-то начала поправляться — из призрачных очертаний вырисовалась женственная фигура. Она перестала бояться своих видений и теперь иногда развлекалась тем, что предсказывала погоду. Она же поделилась с Маноной ещё одним секретом: среди сюжетов, пришедших к ней в голову, был один рассказывающий о том, как крылатый мужчина, окутанный тенями, всем сердцем полюбил девушку с золотыми локонами.

— И что ты собираешься с этим делать? — спросила тогда Манона.

— Ждать, — пожала плечами Элайна. — Если он сам не победит свои страхи, то всегда так и будет сомневаться в том, достоин ли…

Ведьма оставила этот разговор в тайне. Как и причину того, почему так крепко сдружились Нала и Мор, которые проводили друг с другом почти всё свободное время. Фэйка зачем-то скрывала это от своих друзей, а они настолько верили в её непогрешимую искренность, обеспеченную даром правды, что ничего не подозревали.

— Мама, так что мне нужно сделать? — спросил Ласэн, возвращая ведьму к реальности.

«Манона, подумай ещё раз», — проговорил через связующую нить Кассиан.

«Кас, ему нужны сверстники, такие же, как и он. И поменьше раболепных взглядов».

К мальчику дракону с железными клыками действительно относились по-особенному. Активному, веселому и задиристому Ласэну было сложно найти себе компанию среди иллирианских мальчишек. Поначалу те охотно принимали его в свои игры, потому что внешне он ничем от них не отличался — такая же пара крыльев, рук и ног — но со временем вмешались их родители. Они запрещали своим детям поддразнивать мальчика и играть с ним в обычные детские игры, объясняли, что ему нужно кланяться и целовать руку. Из-за этого дети быстро потеряли к Ласэну интерес. Что это за друг такой, с которыми ни по земле не покатаешься, ни в мяч не поиграешь без предварительного поклона. Объяснения Кассиана и Маноны не действовали на иллирианцев. Они считали драконов священными.

«Ты всегда права, суровая колдунья», — покачал головой Кассиан.

За пять лет их отношения почти никак не изменились. Разве что дракончику своим жарким дыханием удалось растопить лёд в сердце своей истинной пары окончательно. Ведьма со временем поняла Элиду. Та, произнося прощальные слова, имела ввиду не битвы с Эраваном или Оркусом. И Манона научилась жить без бесконечной войны внутри себя. Это стало самой славной её победой.

Вот и сейчас она нежно провела по лицу сына, про себя заметив, что улыбается так, как хотела научиться, увидев Еву в своём обличье в темнице.

— Лас, просто дотронься до камня.

Мальчик почесал белый затылок. Посмотрел на чёрный ониксовый монолит и бесстрашно протянул к нему руку.

Камень засиял и раскололся пополам. Кассиан с Маноной, обнявшись, притянули к себе растерянного сына. Все трое, подняв головы, смотрели, как небо над Рамиелем заполняется драконами.

Сотни — больших и маленьких, чёрных и белых, ревущих и выдыхающих пламя — кружили вокруг заснеженных гор, не в силах поверить, что вернулись на родину. Вдруг от общей стаи оторвалась одна крошечная фигурка, направляясь прямо к стоящей на вершине семье. Кассиан напрягся, но Манона послала ему через связующие узы переполнявшую её сердце радость.

Дракон с залатанными паучьим шёлком крыльями и шрамами на морде приземлился в снег. Ведьма бросилась к нему, прижимаясь к всем телом к его гладкой чешуе. Ей показалось, что рядом с глазами она была мокрая.