***

Ветер песней свистел в ушах ведьмы. В ней сливались свобода, сила и безграничная лёгкость. Весенние пейзажи внизу расплывались, становясь единой пёстрой полосой из зелёных деревьев, цветочных лугов и блестящих на солнце озёр. Ветер пел о том, как изменилась за последние месяцы Иллириания. Рассказывал про восхитительный дворец из мрамора, который строили в Ледяном Плато. Про тренировки для девочек в каждом поселении. Про уважение крылатого народа к алому дракону. Про паломников, которые поднимались в Гавань Ветров вместе со своими детьми, чтобы дракон коснулся их лбов, благословляя. Пел ветер и о ведьме, которая нашла своё счастье в холодных горах. Эту историю Манона прекрасно знала и сама.

Спина дракона была горячей. Ведьма отказалась от затеи сделать седло, потому что знала: Кассиан никогда и ни за что не уронит её. А его раскалённая красная чешуя в ледяной высоте приятно согревала. Манона и не думала, насколько соскучилась по полётам. Песнь ветра в ушах наполнила её невероятным счастьем.

«Всё хорошо?» — спросила она у Кассиана через связующую нить.

«Да, как я и думал. Теперь прекрасно понимаю, как менять обличья».

«Только не превращайся на лету», — фыркнула ведьма.

В ответ огромный дракон сделал крутой вираж, отчего Манона сильнее вцепилась в чёрные шипы. Кассиан был куда больше, сильнее и проворней эрилейских драконов. Полёт на нём ощущался, как плавание на трёхмачтовом корабле. Аброхас же в сравнении с ним казался небольшой лодочкой.

«Как думаешь, наш ребёнок сможет превращаться в дракона?» — задумчиво задала вопрос Манона. — «Я бы посмотрела на серебряного дракона с железными когтями».

«А как насчёт младенца, который дышит огнём и, когда ему не дают лопать медовые булки, кусает всех железными клыками?»

Манона не стала говорить, что даже без драконьего наследия ведьмино потомство примерно так себя и ведёт.

«Будем надеяться, что характер он унаследует от тебя».

«В противном случае, придётся отдать его на воспитание Амрене с Нестой», — засмеялся Кассиан.

«Ты имеешь ввиду, что их характер хуже моего?» — со скрытым давлением спросила ведьма.

Дракон показательно задрожал, разыгрывая испуг.

«Конечно нет! Если бы это было правдой, мне бы пришлось жениться на них».

Манона тяжело вздохнула. Свадьба прошла немного не так, как она себе это представляла. В Сезере жрицы подтвердили парные узы и объявили их супругами. После чего все собрались на небольшое торжество в городском доме. Украшали его Мор и Фейра, они явно перестарались с гирляндами и сделали две ошибки в выложенных огоньками именах пары: «Касиан и Монона». Причина неудач с оформлением вскрылась быстро: из-за спин радостных фэек выкатилась пустая бутылка бренди. Ризанд с Азриелем оставались трезвыми, но лишь для того, чтобы по возвращению Кассиана затеять с ним игру, смыслом которой, очевидно, было как можно быстрее убраться в сопли всем троим. Хотя верховный правитель настоятельно попросил называть это проверкой мужественности и готовности к супружеской жизни. К иллирианским придуркам присоединилась и Агата, которая в итоге последняя упала лицом в стол, успев перед этим страстно поцеловать в губы Сунну. Элайна, Фейра и Мор весело танцевали, причём последняя всё время пыталась вовлечь в это занятие Налу. В итоге они вдвоем ушли в таверну «У Рэтты». Манона сидела рядом с Нестой, Амреной и Варианом со спокойствием в душе глядя на происходящее. Всё это очень походило на то, какой бы могла стать её жизнь в Эрилеи, если бы она позволила себе быть счастливой там, отпустив призраки прошлого и заложенные бабушкой постулаты. Манона начала считать внутренний круг Двора Ночи и иллирианок своей семьей, которой раньше могла назвать лишь отряд Тринадцати.

Вечер несколько подпортило то, что пришлось держать волосы Кассиану, который в своём состоянии плохо перенёс переброс в Гавань Ветров.

— Великая Тьма, разве драконы блюют? — восклицала ведьма, не давая ему упасть лицом в вазу, которую тот сжимал в руках.

— Блюют даже «певцы теней», — тихонько выдохнула Элайна, зашедшая на кухню за водой для Аза — они с Нестой временно вернулись в поселение, чтобы старшая Аркерон продолжила обучение у Маноны.

— Верховные правители тоже, — отозвалась со второй этажа Фейра. Сразу после этого раздался характерный звук.

— Интересно она про себя или про Риза? — буркнула себе под нос Манона. Но сразу же услышала дуэт, развеявший все сомнения.

Вспомнив эту веселую ночь и утреннее жуткое похмелье, Манона усмехнулась. Тогда она сказала, что очень хочет выпечки из булочной в Веларисе, находящейся на последнем этаже высокого дома, куда нельзя было переброситься из-за десятка стоящих рядом друг с другом стеклянных витрин и вечной толпы внутри. Кассиан с осоловевшими глазами и периодическими спазмами в животе, не смог отказать беременной жене. И, подняв названных братьев, отправился в мучительное путешествие. Девушки же, тихо злорадствуя, пили чай внизу и думали, на сколько хватит этого урока.

«Так это было специально!» — возмущённо закричал Кас, через связующую нить прочитавший мысли истинной пары. — «Я знал! Тебе никогда не нравились эти булки!»

Манона рассмеялась и потерлась щекой о его чёрный шип.

***

Выступающий живот уже виделся даже в плотном плаще, утеплённом мехом. Ведьма бережно опустила на него руки в кожаных перчатках. Несмотря на то, что весна подходила к концу, в Иллирианских горах всё равно оставалось холодно.

Кассиан стоял сзади, обняв Манону за талию и положив подбородок ей на макушку. Он зачем-то вытащил её из постели посреди ночи и потянул за собой. Они долго летели по тёмному небу, девушка едва опять не уснула на его горячем чешуйчатом теле. И сквозь дрёму она с трудом поняла, куда доставил её Кассиан.

Пара стояла на вершине Рамиеля. Рядом с чёрным ониксом. Рядом с тем местом, где погибли Ласэн и Ева. Девушка вздрогнула. Взглянула в глаза своей истинной пары. В светло-карих огоньках сверкала печаль. Кассиан надел рубашку и штаны, принял из рук Маноны плащ, который она тоже взяла из дома для него.

— Я ещё ни разу не был здесь с того дня.

— Здесь ведь нельзя бывать, — удивляясь сама себе, произнесла Манона.

— Теперь можно. Я хочу подарить тебе это право. Из-за моей твердолобости началась эта история. Если бы я сразу отправился вместе с тобой к Рамиелю, то ничего бы не случилось, — плечи мужчины опустились, качнулись тёмные крылья. — Я дорого заплатил за эту ошибку, её не исправить. Но с этого дня я отменяю Кровавый ритуал, теперь любой может подняться на Рамиель и отдать дань памяти Ласэну Вансерра и Еве, погибшим ради спасения всех нас.

Манона встала на носочки и поцеловала Кассиана, чувствуя солёный привкус на его губах.

— А ещё отсюда открывается чудесный вид…

— Вид на..?

Не успела Манона договорить, как с ночного неба сорвалась звезда. Она, прыгая, прокатилась по тёмной глади и исчезла. За ней последовала другая, а потом ещё одна. Белые, желтые, голубые огоньки срывались со своих мест, оставляя в ночи росчерки длинных хвостов. От их дикой пляски стало светло.

Вдруг ведьму охватило зудящее паническое ощущение. Она вглядывалась в каждую из летящих вниз звёзд, будто пытаясь узнать в них кого-то. В ноздри ударил знакомый запах жасмина и тлеющих углей. Манона вспомнила слова Амрены о том, что время, пронизывающее миры, нелинейно. Эрилея и Притиания не идут рядом, мерно продвигаясь из года в год, а хаотично соприкасаются в каких-то местах, обозначенных разными датами. Но в происходящее в небе всё равно верилось с трудом. Манона чувствовала, что одна из этих звёзд — Аэлина Ашерир-Галатиния, лишённая своей силы после возвращения ключей. Миры затейливо обвили друг друга, чтобы пересечь то место, где битва Манона Черноклювой в самом разгаре, и то, где она уже закончена. Но паника лишь нарастала. В ушах ведьмы звенел крик королевы Террасена — она неслась сквозь миры слишком быстро, могла легко пропустить их родной. И Аэлина тоже видела Манону, но, кажется, не узнавала из-за выступающего живота и капюшона, накинутого на белые волосы.