— Как это не дашься живой?

— Выплеск, — сквозь сжатые зубы сказала она. Попыталась отвести взгляд, но Кассиан, придержав за подбородок её лицо, повернул к себе и заставил посмотреть в глаза. — У ведьмы есть только один шанс использовать свою магическую силу. Она высвобождается в виде разрушительной мощи, уничтожающей всё на своём пути. Моей хватит на то, чтобы убить Киншаса и сломать Врата. Но… Плата за это — жизнь. Сила сожжет меня изнутри, а Тьма заберёт тело.

Манона смотрела на Кассиана, но взгляд проходил сквозь него, обращаясь к событиям прошлого. Губы дрогнули, а в уголках глаз появились искорки слезинок. Иллирианец, наплевав на всех присутствующих, крепко обнял ведьму. Она тут же начала царапаться и извиваться, как потревоженная змея. Но Кассиан понимал: это игра, иначе бы железные когти уже давно оказались у его горла. А пока ведьма только притворялась, что хочет вырваться, а он своими ручищами прижимал её к себе.

— Я этого не допущу, — твёрдо сказал он.

— Никто из нас этого не допустит, — добавил Азриель.

— Потому что она останется в Веларисе, — закончил мысль Ризанд.

На него накинулись все присутствующие женщины.

— Она имеет право сама решить! — зашипела Мор.

— Беглянка должна ещё вернуть драконов, не забывай! — громогласно заявила Агата.

— Ведьма способна за себя постоять, — вмешалась Нала.

А Фейра, видимо, задавала своему мужу мысленную трепку, напоминая о том, как сильно может изменить ход сражения одна единственная женщина. И Кассиан понимал, что под таким напором его друг непременно сдастся.

Иллирианец наклонился к уху Маноны и прошептал:

— Пойдём прогуляемся? Я давно хотел показать тебе Веларис.

Она подняла на него золотые глаза, в глубине которых застыло подозрение, и недоверчиво прошептала в ответ:

— Я всё равно поднимусь на Рамиель.

— Но сначала прогулка, — подмигнул он, хватая ведьму за руку и объявляя всем остальным, что они уходят до вечера. Возможно, к этому времени споры утихнут, все успокоятся и получится обсудить план спокойно. А пока что он не мог выносить этого шума и смотреть на иллирианок, которые ещё пару дней назад обнимали его мать. Да и мысли о Маноне не давали покоя.

— Мне вообще-то нужно переодеться. Это платье хуже, чем латы, — начала ворчать ведьма, когда Кассиан, накинув ей на плечи тёплый плащ, открыл дверь.

— Вот и пойдём выбирать тебе что-нибудь взамен кукольного гардероба, устроенного Фейрой, — весело ответил мужчина.

Кассиан уверенно направился к Дворцу рукоделия и драгоценностей. По улицам сновали редкие прохожие, спешащие по делам. Праздники закончились, для фэйцев и фэйри наступили рабочие будни.

Снег ещё не успел растаять, поэтому крыши разноцветных домов и небольшие сады между ними оставались укрыты пушистым белым одеялом. Лёд на Сидре уже начал таять, но безалаберные детишки всё ещё ходили по его тонкой кромке у берега. Если бы Манона очутилась здесь раньше, Кассиан бы пригласил её покататься на коньках. Это вот уже многие столетия оставалось одним из его любимых зимних развлечений.

Ведьма с волосами цвета стали в заснеженном Веларисе смотрелась, как ледяная королева из сказаний Двора Зимы. Поговаривали, что она похищала мальчиков, замораживая их сердца. Но сердце Кассиана рядом с Маноной, напротив, билось быстрее, разгоняя кровь и согревая тело.

Он вдруг снова почувствовал щемящее счастье. Его невозможно было удержать в себе. Поэтому иллирианец, дождавшись, пока они вдвоём окажутся на почти безлюдной площади, незаметно скатал снежок, зачерпнув белоснежный материал с бортика фонтана. Манона остановилась, рассматривая видневшийся отсюда мост через Сидру и террасы чайных, посетителей которых согревала магия. Прицелившись, Кассиан запустил снежок девушке в плечо. Она от неожиданности вскрикнула, холодные снежинки попали ей под плащ. Иллирианец широко улыбался. Затея была рискованной.

— Ах так!

Манона нагнулась и, зачерпнув горсть снега, молниеносным движением зарядила ей прямо в его лицо. Кассиан едва успел увернуться. Ледяной комок задел его ухо, от места соприкосновения разошёлся морозец. Мужчина, спрятавшись за фонтан, скатал ещё один снежок и запустил наугад туда, где только что мелькнул плащ. Но ведьма была проворнее и, оказавшись слева, метко бросила в мужчину два комочка снега. Один из них угодил ему в рот, открытый от громкого хохота. Иллирианец подавился, но поспешил убраться в сторону под насмешки ведьмы. Он подхватил липкий снег и кинул его, ориентируясь на звук. Обернувшись, он увидел, как Манона морщась, стряхивает белые комки с макушки. Кас отправил следом ещё один снежок, но промазал. А девушка уже успела собрать новую горсть снега. И тогда грозный иллирианский воин вспомнил века своей выучки и ушёл с линии удара красивым кувырком. Оттуда, где он находился секунду назад, послышались громкие ругательства. Манона застыла, закусив губу. Кассиан посмотрел туда же, куда глядела она, и увидел фэйри с оленьими рогами, которой мокрый снег залепил глаза. В руках у случайной жертвы болтались тяжелые сумки, поэтому она ещё только пыталась убрать с лица снежную завесу.

— Что стоишь, бежим! — весело завопил Кассиан, хватая девушку за руку и унося её в лабиринт узких улочек Велариса.

— Сорванцы! Негодники! Я надеру вам задницы! — летели им в ответ угрозы.

Манона задыхалась от быстрого бега, холода и смеха. Она откинула голову назад, серебристые волосы летели за ней, подпрыгивая от каждого шага, полы плаща раскрылись, обнажая алый бархат платья. Она выглядела как самый прекрасный нашкодивший ребёнок на свете. Кассиан, засмотревшись на неё, не заметил полоски льда под ногами и проехался по ней подошвой сапога. Из-за скорости он тут же потерял равновесие и, потянув Манону за собой, полетел в снег. К счастью, это был сугроб, который с утра сформировали, очистив площадь от белоснежной насыпи.

Кассиан, раскрыв крылья, с удовольствием растянулся на мягком снегу. Манона упала на него сверху, и белые волосы лежали по обе стороны лица, закрывая пару от прохожих. Золотые глаза ведьмы пылали и искрились, на губах застыла почти детская восторженная улыбка. Такой Кассиан видел ведьму впервые. Куда делась вся её гневливость и железная сосредоточенность? Девушка, лежащая на его теле и пытающаяся отдышаться, казалась совсем юным и беззаботным созданием.

Кассиан не мог просто смотреть на это прекрасное лицо. Но она, кажется, не сдержалась тоже. Ещё до того, как он успел приподняться на локтях, Манона сама наклонилась к нему и поцеловала. Иллирианец вновь ощутил ни на что не похожий запах железа и персиков — странный и манящий. Ведьма целовала его, и он чувствовал, как её рот всё равно не может перестать растягиваться в улыбке. Он обнял девушку за талию, притянул ближе к себе, продолжая наслаждаться мягкими и холодными губами. Кассиан забыл, где они находятся. Ему захотелось сейчас же овладеть ей ведьмой. И кто знает, чем бы всё закончилось, если бы где-то над ними не послышался писклявый детский голос:

— Мама, а чем это занимаются дядя с тётей?

— Пойдём, дорогая. Не мешай им, у них любовь.

Кассиан, прыснув, отстранился от Маноны. Та выглядела немного смущённой. Ведьма поднялась, поправляя и отряхивая плащ. Иллирианец тоже встал.

— Теперь нам обоим стоит сменить наряды. Мой плащ насквозь промок, — пожал плечами он.

Манона, чуть наклонив голову, изучающе посмотрела на него.

— Я думала, ты будешь спрашивать меня о вернувшихся воспоминания.

— Что бы ты ни вспомнила, для меня это ничего не изменит. Я бы задал вопрос по-другому. Есть ли то, что по твоему мнению мне стоит знать?

Ведьма улыбнулась. Чувствовалось, что ей все ещё не очень привычно растягивать губы в этом жесте. Но она старалась, ей хотелось научиться улыбаться.

Кассиан двинулся по направлению к Дворцу рукоделия и драгоценностей. Ведьма шла рядом.

— Я не знаю, с чего начать…

— С чего хочешь. Например, любимое представление в театре. В Веларисе очень талантливые актёры, я бы попытался подобрать что-то похожее.