— Я никогда не была в театре, — вздохнула ведьма. — Большую часть своей жизни, почти сотню лет, я охотилась за крошанками. Жизнь Железнозубых ведьм очень похожа на иллирианскую. Это смесь из военных походов, карательных экспедиций, тренировок и ещё раз тренировок. Потом началась война…
— С валгским королём?
— Сначала для меня она была на стороне валгского короля, — горько усмехнулась ведьма. — Времени на театры не находилось. А потом, когда мы все вернулись на нашу родину, в Западный край, чтобы строить новый мир, где и крошанки, и железнозубые должны жить в согласии, мне уже не хотелось театров. Я поняла, что не справляюсь.
Кассиан предполагал такой исход, он знал, о чем Манона расскажет дальше.
— Я прекрасно проявила себя как главнокомандующая. Но королевы из меня не вышло. Стены дворца давили на меня, дипломатические миссии, даже учитывая то, что все вопросы я решала со своими соратниками и друзьями, давались мне тяжело… И я не хотела править так, как принято у ведьм. После объединения нашего народа возвращаться к насилию и жестокости было бы неправильно.
— А ты не думала, что королева ведьм это больше символ? Что они справятся без тебя?
— Так оно и есть, — Манона подняла глаза на Кассиана, он угадал её мысли. — Ведьмы должны учиться жить не согласно приказам, а выбирая свою судьбу сами. У моих помощниц, представляющих интересы крошанок и железнозубых, получалось править гораздо лучше.
Искра надежды мелькнула в душе Кассиана.
— Значит, ты не хочешь вернуться?
— Кажется, мы пришли, — Манона указала рукой на бесконечные ряды лавок, на чьих витринах лежали всевозможные ткани и драгоценные камни. Во Дворце рукоделия и драгоценностей собралось много покупателей — приближалась весна, и все хотели успеть подготовить к ней гардероб.
Кассиан, уверенно взяв Манону за руку, пошёл вдоль рядов вглубь торговой площади. Свернул налево, дойдя до ювелирной мастерской, отодвинул тяжелый домотканый ковёр и поспешил дальше. Проход становился всё уже, лавочки наваливались одна на другую. Кто-то из продавцов, разглядев крылья, здоровался и тряс в руках образцами тканей. Но иллирианец вновь свернул и оказался прямо у дверей неприметной хибары. На её деревянной вывеске красовались скрещённые клинки. Манона, кажется, не успела их заметить, прежде чем Кассиан втолкнул её внутрь.
— Дверь! Не выпускайте тепло, — раздался скрипучий голос из-за прилавка.
Всё небольшое помещение было завалено коробками и рулонами, обвязанными лохматыми верёвками. Хозяин, седобородый фэйри, резво вышел встречать гостей. Его копыта, которыми заканчивались козлиные ноги, застучали по толстой древесине пола.
— Кассиан, — подобрел он, разглядев мужчину. — Ты сегодня не один?
Иллирианец легонько подтолкнул Манону в спину, чтобы та вышла на свет и дала старику рассмотреть себя.
— Да, Перт, это Манона. Нам нужно переодеться и дополнить образ аксессуарами, — усмехнулся он, подмигнув старику.
Ведьма посмотрела на него как на сумасшедшего. По виду лавки казалось, что здесь торгуют только пылью и мешковиной.
Перт быстро засеменил копытами, скрывшись за ширмой. На ходу он приговаривал: «Сейчас-сейчас… У меня есть такое. Точно понравится!». Когда затих даже голос старика, ведьма потребовала объяснений.
— Лавка Перта это мой маленький секрет в городе мечты и честности. Он торгует доспехами, лучшей кожей и ещё кое-чем…
— И почему же секрет? — усмехнулась ведьма, теперь другими глазами взглянув на антураж лавки.
— Старик не гнушается контрабанды и таких штучек, за которые Риз бы никого не похвалил, — пожал плечами иллирианец. — Ты первая, кому я показываю это место. Унеси эту тайну в могилу, а то нас обоих туда отправит Ризанд.
— Если в один гроб, то, думаю, мы найдём, чем заняться, — промурлыкала ведьма, опасно приблизившись к иллирианцу.
Кассиана опять затрясло. Он безумно жалел, что не способен совершать переброс. Больше всего на свете ему хотелось прям сейчас схватить ведьму и уже в следующую секунду оказаться с ней в спальне дома в Гавани Ветров.
Из-за ширмы вынырнул Перт. Он был очень взволнован, в волосах запутались комки пыли, а руки едва держали два объемных свертка.
— Кассиан, это одежда, можете зайти за ширму, потом свернуть направо, и там за дверью переодеться. Мне нужно отлучиться на полчаса. То, о чем ты просишь, ещё не успели доставить сюда…
Фавн кинул свертки на стол, схватил плащ и, наспех накинув его на плечи, выбежал за дверь, впустив в лавку холодный воздух. Манона в мокрой одежде вздрогнула, взяла один из свёртков и направилась туда, куда указал старик. Кассиан пошёл за ней.
Комнатка оказалась не примерочной, а крошечным подсобным помещением. Вдоль стен тянулись стеллажи, в ячейках которых стояли такие же коробки, как и в торговом зале. У одного из них находилась лавочка — на неё, видимо, можно сложить вещи. Дверь в помещение закрывалась на защёлку. Роль светильников играли две маленькие масляные лампы у противоположных стен. Их света не хватало, каморка оставалась полутёмной.
Манона решительно разорвала руками свёрток. Достала оттуда плащ — добротный, из шерстяного сукна, утеплённый мехом. Положила его на скамейку, а потом вытащила из мешка комплект легких доспехов.
— Неплохой наряд, — произнесла она, сразу признав в них традиционное иллирианское облачение.
Прежде чем Кассиан успел что-то сказать, ведьма скинула на пол свою мокрую накидку и повернулась спиной к мужчине, откинув волосы.
— Расстегни платье.
Иллирианец тяжело сглотнул и принялся распускать шнуровку, искать тайные пуговицы и застежки. Вскоре алый бархат разошёлся, обнажая алебастровую спину. Из-за дрожащего в лампах пламени на гладкой коже играли и перетекали одна в другую тени. Манона повела плечами: тяжёлое платье упало на пол, подняв облако пыли. Кассиан глухо зарычал. Ведьма точно знала, что он не сможет сдержаться и нагло пользовалась этим. Он отбросил свой плащ, подошёл к ней ближе, проводя руками по идеальному телу, находя ладонями небольшую высокую грудь. Кассиан прошёлся губами от косточки на плече до самого уха.
— В этой каморке, серьёзно? — выдохнул он, продолжая ласкать её грудь.
— В доме всё равно слишком людно, — прошептала девушка, изо всех сил стараясь сдержать стоны.
Она вывернулась из рук Кассиана и оказалась к нему лицом. Ловкие тонкие пальцы быстро избавили его от нового чёрного камзола. Добрались до штанов. Ее руки принялись ласкать его через ткань, сразу ощутив внушительную выпуклость. Дыхание Кассиана участилось, стало свистящим и резким, а ведьма, облизывая губы, с вызовом смотрела ему в глаза.
— Только будем тихими, — проговорил он, направляя её руку своей.
— Ну попробуй, — оскалилась Манона.
Прежде, чем Кассиан понял, что задумала эта неистовая ведьма, она опустилась вниз, встав коленями на распластавшееся на полу платье. Ловкие пальцы моментально справились ремнем на штанах, и Кассиан едва успел ухватиться рукой за стеллаж, в попытке устоять на ногах. Горячий, влажный рот ведьмы творил чудеса и выбивал из мужчины один стон за другими. Сначала он пытался тихо рычать, не размыкая губ, но несносная колдунья остановилась на головке члена, облизывая её и всасывая в себя. Одной рукой в это время она делала круговые движения у основания, оттягивая вниз крайнюю плоть, а ногтями второй царапала его ягодицу. Кассиан не мог сдержаться, он громко застонал, хватаясь за серебристые волосы девушки. Она оторвалась от его члена и посмотрела вверх, облизываясь.
— Это громко, — шепнула она, выгибая бровь.
Животные инстинкты в иллирианце взяли верх, сорвав поводок, на котором он пытался держать себя. Он поднял Манону, разворачивая спиной к себе, тем самым, заставляя упереться руками в один из стеллажей. Ведьма будто только и ждала этого: она прогнула поясницу, расставив свои изумительные ноги, и привстала на носочки, покачивая бёдрами. Она играла с ним, пользовалась тем, как ударяла в голову её близость — мягкая кожа, невероятный запах железа и персиков, хищный блеск в глазах. И Кассиан принимал правила игры.
