— Т-ты в п-порядке? — спросил Петя, но почему-то не повернулся; так и остался смотреть вперед, на подголовник водительского сидения.

В голову ударило сначала ощущение чего-то мокрого между ног, а потом и воспоминания: член подскакивает от напряжения, свистит плеть, мягкий и низкий голос шепчет пошлости. Каминский вырвал ладонь так, будто обнаружил ее лежащей на только что догоревших углях. В темноте было не разглядеть, но, кажется, Петя сжал челюсти.

«Конечно, после такого ему, наверно, отвратительны мои прикосновения», — с горечью подумал Каминский.

— Все хорошо. У меня просто тоже есть фобия. Я боюсь грозы.

Парни вышли из машины. Вадим переминался с ноги на ногу, совершено не понимая, как начать разговор. Еще в такси он обнаружил, что телефон разрядился, а значит, нужно просить Петю помочь ему: заказать новую машину до дома или пустить к себе и дать зарядку.

«И все это в насквозь мокрых трусах», — эта мысль никак не давала покоя.

— Ч-чего замер? П-пошли. Т-тебе точно н-надо в душ и в-вообще отдохнуть. Г-гроза еще не конч-кончилась, — почесывая шею, произнес Петя.

Вадим очень хотел отказаться, но где-то вдали снова загромыхало, и пришлось признать: будет хуже, если парень действительно напрудит в штаны.

***

Базанов дал другу футболку и домашние шорты, положил сверху этой кучки абсолютно новые боксеры с демонстративно торчащим магазинным ярлыком. Вадим решил утопиться, но увидел, что у Пети дома душевая. Был вариант повеситься на шланге — тот оказался слишком коротким. Бритву Вадим тоже не нашел. Пришлось натянуть серые трусы, а свои застирать и повесить на батарею.

«Главное сохранять невозмутимый вид, пусть думает, что тебе отбило память», — посоветовал психолог; Вадим послал его нахуй, но идею принял на вооружение.

— П-почему ты убежал?

Петя сидел за барной стойкой, заменявшей стол, и пил что-то из большой кружки. Он тоже переоделся в домашний костюм: черная футболка и спортивные брюки. Дождь намочил и растрепал волосы. Парень выглядел как тот самый друг серфера-блондина, лучшего ученика школы или кей-поп певца, которого с ним шипперят все девчонки, забывая, что вообще-то сами должны хотеть заполучить одного из шикарных самцов.

Вадим от вопроса застыл, словно вместе со словами в него попал дротик с парализующим ядом. Беспощадный тигр Петр поймал лань Вадима, на повороте куснув за ляжку.

— Я…

— Т-тебе же к-кажется б-было хорошо? Т-тогда з-зачем ты так со мной? — вновь дикая смесь: голос расстроенный, печальный, а выражение лица — пугающее и жестокое.

Пришлось подойти и сесть напротив. Внутренний [s]дегенерат[/s] психолог советовал сымитировать эпилептический припадок или внезапный контакт с пришельцами, только бы не отвечать на этот вопрос.

— Т-ты же хотел з-знать, в чем п-причина фобий? — нарушив затянувшееся молчание, продолжил Базанов. — М-меня учили с д-детства: проявление эмоций дос-доставляет всем п-проблемы. Нельзя б-быть г-грубым. Н-нельзя — слишком радостным, слишком грустным, слишком активным или с-слишком нежным. Если я б-был тихим и с-спокойным, меня хвалили, если нет — р-ругали.

От кружки поднимался беловатый дымок. Вадим не мог смотреть в лицо Базанова и был благодарен за то, что тот дал ему собраться с мыслями. Где-то за окном стучал дождь и буйствовала гроза, но парня успокаивал слегка дрожащий, тихий голос Пети.

— Но м-мои родители н-никогда не были такими уж извергами. М-меня поддерживали и ут-утешали. Преимущественно, когда я чего-то б-боялся. Л-лет до тринадцати. А п-потом я н-начал неосознанно повторять эти п-приступы страха, ч-чтобы получить внимание родителей. Г-годам к пятнадцати понял что к ч-чему. Это т-так стыдно… Я х-хотел прекратить и жить н-нормальной жизнью, но ч-что-то внутри щелкнуло. Я, правда, стал боятся лифтов и т-тараканов. В-вернее, бояться с-своей реакции на эти в-вещи. П-паника начинается с м-мыслей о том, что я могу слишком с-сильно испугаться, не с-сдержать себя, и в-все вокруг меня осудят.

В другой ситуации Вадим бы побежал за ящиком пива — он правильно трактовал симптомы и определил причины фобий. Тот человек, в которого превращался «пациент» в стрессовых ситуациях и под влиянием сильных эмоций — настоящий Петя Базанов. Единственная беспокоящая его фобия — социальная, остальные являются ее прямым следствием. И прекрасный психотерапевт Каминский Вадим Геннадьевич понял это уже на третий день знакомства. За это однозначно стоило выпить. При других обстоятельствах.

Сейчас же Вадим не ощущал ничего, кроме искреннего раскаяния. Он, испугавшись своих чувств, сделал только хуже. Петя в клубе не нарушил ни единого правила: установил стоп-слово, касался только спины и ягодиц, по первому требования освободил «нижнего». Это определенно была хорошая игра. Но теперь, по вине Вадима, он корил себя и гадал, что же сделал неправильно. Наказывал за то, что не сдержался, не остался тихим и неприметным. А причиной тому сам Каминский, который решил и на хуй сесть, и рыбку съесть — кончить пару раз и состроить из себя невинную овечку.

Парень слабо представлял, что он собирается делать, но четко знал для чего: Пете нельзя расстраиваться. Не только потому, что это может навредить терапии. Ему просто нельзя грустить и продолжать притворяться. И Вадим решил сделать для этого все возможное.

— Петь, прости меня. Это моя вина. Ты делал все правильно, — Каминский, наконец, поднял глаза.

Базанов сидел напротив без очков. Почти черные волосы слегка вились от влаги, выглядели небрежно и очень сексуально. Они лезли в глаза, и Вадим искренне хотел, чтобы пряди скрывали их полностью. Карие радужки были зыбучими песками, в них невозможно не утонуть. Темная кайма, золотые и зеленые крапинки — красивее глаз Каминский не видел. И если тело каким-то чудом осталось сидеть на высоком стуле, то вот душу эти очи точно вытянули. От того-то и стало так просто говорить.

— Мне было настолько хорошо, что я испугался себя самого. Своих реакций на твои прикосновения и слова. Я бежал не от настоящего Пети Базанова, а от себя.

Плотно закрытые и завешанные шторами окна все равно пропустили ослепительный всполох молнии. Каминский сам не верил в том, что задумал сделать.

— Знаешь, мне до сих пор немного тревожно из-за грозы. Может, отведешь меня в спальню и завяжешь глаза?

========== Глава 6. Филофобия ==========

Комментарий к Глава 6. Филофобия

аккуратненько: тут нцы на 4 страницы.

я сейчас без беты, поэтому буду рада отметкам в п/б.

Вадим гадал, что же обвязано вокруг его головы. Ткань была плотной, будто галстук, но не давила и не тёрла переносицу. Только закрывала обзор. Перед глазами плыли размазанные пятна, появившиеся из-за подстройки распознающих цвета нейронов к темноте. Каминский, хоть и знал, что это вовсе не очертания предметов, пытался зацепиться за них, силясь понять, что же произойдёт в следующую секунду. Это не помогало. Руки Базанова оказывались там, где Вадим совсем не ожидал их почувствовать. Вместо запястья обхватили плечи. Парень с завязанными глазами шёл, доверившись партнёру, который бережно управлял им.

«Потеря» зрения усилила обоняние. Каминский чувствовал, что волосы Пети пропахли фирменным запахом клуба — кожа, амбра и базилик. Парень был не против, потому что когда-то сам выбирал этот запах. У брата тогда из-за гвоздики совсем пропал нюх.

Кровать оказалась ближе, чем предполагал Вадим. Он стукнулся об неё голенью, ахнув от неожиданности. Базанов молча подтолкнул вперёд. Матрас ощущался на удивление мягким, падать в него лицом было совсем не больно.

Вадим не знал, как и когда в руках Пети успели появиться веревки, но они уже через минуту крепко связали его руки с кованым изголовьем. Поза смущала. Каминский оказался привязанным спиной вверх — так, что он буквально чувствовал взгляд Базанова на своей заднице.

— Не забыл правила? — вновь завораживающе спокойный голос.

Сейчас он хорошо сочетался с внешним видом обладателя. Когда Вадим подумал о тёмном хаосе волос и простой синей футболке, которая не скрывала рельефных рук парня, что-то внизу дернулось от резкого укола возбуждения.