— Всё-всё, до встречи в восемь!
Вадим положил трубку и, откинув голову, уставился в блестящий натяжной потолок балкона. Поверхность не передавала цвет, но парень видел, как упали назад все его кудряшки, обнажая угловатый лоб. Крупный нос с круглым кончиком в анфас выглядел ещё больше. Но Каминский знал: он красавчик. Сёрфер из фильмов про пляжи и спасателей, лучший ученик элитной школы с пагубным пристрастием к кокаину, блондинчик в известной корейской поп-группе. Не ему волноваться о том, как пройдёт сегодняшний вечер. И вообще, для него это часть учебной практики, он напишет отчёт и сдаст на кафедру. Встреча с Петей, где бы он ни проходила — кафе, лаборатория, БДСМ-клуб — для него ничего не значит.
«Он дрочил на тебя, и тебе понравилось», — наконец закончил сучий внутренний голос.
***
Зрелище было забавным — в метре друг от друга стояли два парня: Петя, как обычно растрёпанный, в растянутой футболке и грязных кедах, и обыденно неотразимый Кирилл. Базанов залипал в телефон, синеватый холодный свет отражался в стёклах очков и рисовал тени на красивом лице. Кирилл расслаблено тянул сигаретный дым — для курения он использовал мундштук из лакированной древесины. Оба парня ждали Вадима, но напрочь отказывались обращать внимание друг на друга. Каминский, заметивший эту пантомиму издалека, едва сдерживая смех, наблюдал за тем, как иногда брат поворачивал голову, пуская облачко дыма в сторону Пети. Вадим мог читать его мысли по одним только жеманным движениям. Нервный кивок, при этом корпус неподвижен — «что забыло здесь это?»; резко вскинутая рука с часами — «тут люди делом заняты, иди играй в телефон в другом месте»; покашливание и элегантно сжатый кулак у рта — «не смей меня игнорировать, уебок». К удивлению, язык тела Базанова тоже оказался читаемым. Сгорбиться, отвернуться от Кирилла — «не трогайте, прошу»; нервно продолжать листать вчерашние твиты — «я не могу уйти, ну пожалуйста, пощадите»; встрепенуться, увидев подходящего Вадима, и поразительно звериным жестом развернуться к странному парню в рубашке, отгораживая его от приближающегося Каминского —…
— Вадик! — Кирилл всё равно заметил брата, змеёй обтёк напрягшегося Петю и пополз обниматься.
Даже сквозь толстые линзы очков было видно, как поражён и уязвлён Базанов. Плотно сжатые губы, глаза с опущенными уголками сузились в две угрожающие прорези, будто оставленные лезвием ножа — «ты его знаешь? часто бываешь здесь?».
— Петя, знакомься, это мой брат — Кирилл, он совладелец клуба, — отпихивая от себя приторно улыбчивое лицо родственника, неожиданно для самого себя начал оправдываться Вадим. — А это Петя, мой… друг и пациент.
Петя расслабил плечи и вновь стал собой. Вернее, перестал быть собой. Растерянное выражение лица, заискивающая улыбка, телефон, судорожно кочующий из кармана в руки и обратно.
— Очень п-приятно…
— А мне-то как, — мерзко потянул Кирилл, обвивая своими пальцами протянутую ладонь. — Я рад, что хотя бы благодаря друзьям брат решил снова начать просвещаться… И знаете, Петя, вы кого-то мне напоминаете.
— Д-да, Нэйта из Эйфории, мне иногда об этом г-говорят, — как-то уж очень поспешно выпалил Базанов, выдергивая руку из скользкого рукопожатия.
— Точно, — прошипел Каминский-старший, но брат ему ни на грамм не поверил. — Покурим? Начало отложили на несколько минут.
Он вытянул из своей небольшой пачки две длинные сигареты, Вадиму в нос ударил тошнотворный запах индонезийской гвоздики. Один кретек брат протянул Пете, и тот, к удивлению, взял, глядя Кириллу прямо в глаза. Брат растянул губы и клацнул крышкой корпуса зажигалки, прикрывая огонёк рукой. Вадим зачаровано смотрел на то, как Базанов — не дрожащая тень, а настоящий, злой настолько, что, казалось, по бёдрам вот-вот заходит напряженный полосатый хвост — порывисто наклонил голову, подкуривая. Каминскому стало нечем дышать — всё эта проклятая гвоздика. Он следом прислонил конец сигареты к огню; как раз в это мгновение Кирилл захлопнул свою zippo, жар едва успел перекинутся на скрученный табак.
— Жаль тратить огонь на твою гадость, — пожал плечами брат, Вадим скрипнул зубами, едва не разжевав фильтр обожаемого «Парламента».
— Петь, ты мог и не курить, этот долбоёб всегда так себя ведёт, — не глядя на брата, мягко произнёс Вадим.
— Всё нормально, я иногда могу п-покурить, — Петя звучал спокойнее обычного.
— Так зачем же вы, детишки, здесь? — Кирилл выдохнул гвоздику прямо в лицо брата.
— Это сеанс экспериментальной терапии, Петя должен научиться проявлять свои эмоции и брать инициативу. — Вадим решил, что проще действительно объяснить всё Кириллу во избежание недоразумений в будущем.
— Фи, как скучно… И в какой же роли лучше «лечиться»? Если нижний, то я мог бы помочь.
Вадиму безумно захотелось оттаскать этого мудака за длинные светлые патлы. Он объяснил себе это тем, что негоже перед незнакомым человеком так открыто светить своей ориентацией, позоря семью.
— БДСМ — это ведь не секс, вас не должно смущать, что я мужчина, — продолжал петь свои гипнотические песни Каминский-старший. — Я довольно опытен, не в пример брату. Думаю, со мной терапия пойдёт быстрее…
Вадим почти плакал. Так с самого детства: Кирилл отбирал игрушки, съедал конфеты, уводил гостей маленького брата играть в свою приставку, первым отучился на психолога… Вадим никогда не мог ничего с этим сделать. Даже самый красивый сёрфер не мог сравниться с утончённым вампиром в чёрной рубашке, из подкатанных рукавов которой выглядывали испещрённые хребтами вен бледные предплечья. Мечта всех девочек… и мальчиков.
— Тем более, я же вижу, как вы на меня смотрите, — вкрадчиво продолжил Кирилл.
— Ох, п-простите, я засмотрелся на ваши волосы.
От этих слов Пети сердце Вадима ухнуло где-то в пятках: всё потеряно.
— У Вадима они т-такие красивые и к-кудрявые, а вас будто корова лизнула.
Чёрный кретек выпал из длинных, цепких пальцев брата. На лице Кирилла застыла идиотски триумфальная улыбка — она была так же уместна в этой ситуации, как говно на ботинке в мишленовском ресторане. Зато Вадим пританцовывал от радости: братца впервые так обрили. Когда Петя отвернулся, чтобы выкинуть окурок, парень не удержался и показал Кириллу язык. Тот уязвлено зашипел, но тут же натянул на лицо расслабленное выражение; весь вид говнюка говорил: игра только началась.
***
От лекции перешли к практической части. Вадим раньше часто бывал на «работе» у брата, но никогда ещё не смотрел лекции и мастер-классы до конца. Обычно он занимал одну из приватных комнат и делал домашнее задание, расположившись на диване или развернув андреевский крест. Парень привык, что иногда к нему заходили «нижние» брата — приносили чай или просто болтали. Причём не многие из них считали нужным хотя бы одеться. Иногда ебанутый Кирилл посылал кого-то с вибрирующей анальной затычкой или пулей на удаленном управлении. «Нижние» краснели, сводили ноги, стонали, но выполняли приказ — мило болтали с мальчиком. Тогда он грозился, что нажалуется родителям. Вадим рос среди плёток, латекса и криков боли, поэтому думал: такое больше не может его возбудить.
Но сегодня лысый мужчина в отлично выглаженной голубой рубашке позвал на сцену не девушку, а парня. Хотя спутать было легко: паренёк был щуплым и невысоким, молочную кожу стягивала чёрная сетка боди, ноги облегали чулки, заканчивающиеся широкой полосой кружев. Мужчину в «нижнем» выдавал небольшой бугорок между ног и чересчур угловатые черты лица. Каминский закашлялся, внезапно обнаружив, что пропустил два-три вдоха; он первый раз видел на мастер-классе однополую пару.
— Сейчас в моде толерантность, стараюсь не отставать, — тихо проговорил Кирилл, обнажая ряд острых белых зубов.
Все происходящее дальше Вадим видел сквозь пелену тумана. Лысый мужчина что-то объяснял: поднимал со стола плётки, стеки, хлысты и паддлы. Может, это и откладывалось на подкорке Каминского, но жил и дышал он только в те моменты, когда кожаные хвосты опускались на дрожащее тело привязанного к кресту парня. С первого ряда было отлично видно, как от удара кожа нагревается и краснеет; как на ней проступают крошечные кровоточащие царапинки; как судорога проходит по тощему телу после каждого шлепка. В конце Вадим увидел, что бёдра нижнего мокрые, а боди спереди сильно испачкано — белое пятно расползалось по мелким ячейкам сетки. Верхний, откланявшись, поспешил с ним в приватную комнату, наверно, наказывать за несдержанность.
