Любезная болтовня Слизнорта успокаивала Эмму на протяжении всего пути к двери, куда он отправил её, ещё раз похлопав по плечу. Послушно она последовала его инструкциям и направилась в Большой зал. Похоже, ей нужно было напоминать себе даже о том, чтобы продолжать моргать. Все было так бессвязно, что каждый раз, когда она закрывала глаза, ей требовалось полсекунды, чтобы открыть их. Если бы она заговорила, она была уверена, что сказала бы что-то невнятное. Она набила свою тарелку хлебом и джемом — простой едой, не требующей особого внимания. Хлеб был еще теплым из духовки, белые пушистые булочки, которые, вероятно, больше подошли бы к столу для завтрака, чем к обеду. Она коснулась внутренней части одного, поражаясь его мягкости.

В настоящее время к ней присоединились другие шестикурсники. Они оживленно болтали, садясь, приветствуя её, прежде чем вернуться к разговору о своем уроке гербологии. С облегчением вздохнув, она поняла, что никто из них не был на арифмантике и поэтому не знал, что что-то не так. Она попыталась прислушаться к болтовне, но почему-то не могла сосредоточиться на словах. Её мысли, казалось, просто терялись, и когда Алекто сделала замечание, что в тот день она была даже тише Регулуса, её голос захрипел и она изобразила боль в горле. Это принесло ей отзывчивый взгляд и кружку горячего чая от Рабастана. Она не совсем понимала, как чай появился на обеденном столе — хотя Слизнорт упомянул об этом, она видела, что воду и тыквенный сок подавали только в полдень.

Эмма была так увлечена тем, что намазывала хлеб маслом, что даже не заметила, как пустеет зал. И только после того, как Алекто похлопала её по плечу, она поняла, что пришло время для чар. Поблагодарив Мерлина за то, что следующая тема в ее списке была для неё самой лёгкой и что остаток дня состоял из свободных периодов, Эмма поклялась уделять больше внимания тому, что происходит, внутренне пытаясь встряхнуть себя.

***

Пятнадцать минут спустя Эмма проклинала Мерлина за то, что пришла в класс чар, где сейчас практиковали чары Патронуса. Она забыла, что понедельник — это обычные классы чар, а четверг и пятница — объединение защиты от темных искусств и чар. Профессор Флитвик побуждал их вспоминать счастливые воспоминания, но Эмма не могла вспомнить ни одного из них.

«Насколько я понимаю, у меня никогда не было дочери», — повторял её отец в её голове, когда она пыталась что-то вспомнить. — «Девушка совсем сошла с ума».

— Эмма, — прошипела Софи.

Она моргнула стеклянными глазами, возвращаясь к своему окружению. Как ни странно, это было немного похоже на головокружение. Она медленно повернула голову к девушке.

— Что не так?

Оказалось, что она все-таки говорила нормально, хотя слова казались ей чужими.

— Ты говорила странные вещи, — с сомнением посмотрела на нее Софи. — Ты все время повторяла себе под нос: «Девушка совсем сошла с ума», это сбивает с толку.

— Извини, — ответила Эмма, размышляя над объяснением. Мысленная концентрация забирала каждую унцию её энергии. — Это часть моей домашней работы по арифмантике. «Девушка сошла с ума» — проклятая строчка в одной из изучаемых нами книг. Мы должны выяснить, как было наложено проклятие.

— Такой странный класс, — ответила Софи, удовлетворенная ответом. — Но мы сейчас на чарах, хорошо? Я знаю, что у тебя это хорошо получается, но некоторым из нас действительно нужно попрактиковаться.

«Бедная Софи», — подумала Эмма. Софи изо всех сил трудилась во время СОВ на экзамене по Чарам, но каким-то образом все это исчезло летом из-за ее неисправной долговременной памяти. Теперь у неё были проблемы с большинством заклинаний, не говоря уже о заклинании Патронуса. Эмма была уверена, что Флитвик мягко посоветует ей бросить этот предмет перед ЖАБА, чтобы она могла сосредоточиться на вещах, в которых она была лучше. Девушка выбрала заклинания только потому, что это был один из основных предметов, и она не знала, что делать дальше в жизни.

Поэтому вместо того, чтобы позволить себе вернуться в состояние транса, Эмма решила помочь Софи с её заклинанием патронуса. В теории, конечно, это было легко. Она поправила позу девушки и попыталась заставить её вспомнить счастливое воспоминание о воссоединении её семьи на Рождество. Её сестра последние три года училась в Южной Америке и наконец вернулась в Англию. От палочки Софи начало исходить теплое белое сияние, и она от волнения хлопнула в ладоши, быстро разрушив чары. Эмма невольно улыбнулась ей. Каким-то образом Патронус поднял часть груза, который, как она не осознавала, давил на неё.

Рядом с ними появился Флитвик, с сияющими глазами, — Десять очков Слизерину. Отлично, мисс Паркинсон, просто замечательно!

Алекто показала им большой палец вверх с того места, где она тренировалась на другом конце комнаты с Регулусом. Неожиданно Эмма вспомнила о новом «правлении» седьмого курса старосты. Это казалось таким давним и бессмысленным. В тот день она вспомнила, что её разрывала потребность доказать, что Слизерин так хорош, как они думали, но теперь все, что она могла вызвать, была апатия.

«Как будто у меня в жизни раньше не было проблем», –попытылась успокоить себя Эмма, — «Может, через пару дней все пройдет».

***

Через три дня пришла воскресная почта. Эмме каким-то образом удалось пережить последние два дня, даже не заставив Регулуса подозревать о чем-то, остальные списали её недостаток энергии на «простуду». Она нетерпеливо просмотрела почту в поисках совы от родителей.

«Мама должна была вразумить его», — подумала Эмма, — «Она всегда так делает. Она всегда рядом со мной, даже если я не всегда виду и хочу этого».

Вскоре она увидела как к её части стола неслась сова, огромная белоснежная, и по мере того, как она приближалась, она могла различить, как на неё смотрели маленькие глазки-бусинки. Птица приземлилась, элегантно взмахнув крыльями, и пока Люсинда и Хелен ворковали над её красивыми перьями, Эмма смотрела только на конверт и его плавные буквы, мало чем отличавшиеся от самой птицы.

«Мисс Эмме Поттер,

Школа чародейства и волшебства Хогвартс.

Шотландия»

Она нахмурилась. Это не было написано ни её матерью, ни её отцом. Хотя письмо Нарциссы было элегантным, оно не было таким изящным. Эмма вообще не узнала почерк. Она перевернула его и не увидела имя отправителя, но зато там была печать с надписью: «Больница магических болезней и травм Святого Мунго». Еще больше озадаченная, она открыла его и начала читать.

«Дорогая мисс Поттер,

Нам очень грустно быть носителями таких печальных новостей. Миссис Натали Поттер из палаты номер 34, отделения по борьбе с отравлениями и болезнями, скончалась прошлой ночью после тяжелого рецидива драконьей оспы. Хотя ее смерть прошла как можно более безболезненно, мы считаем, что рецидив был вызван чрезмерным стрессом и тревогой в критический момент лечебной процедуры.

Примите наши глубочайшие соболезнования.

Больница Святого Мунго для лечения магических болезней и травм.

В каком-то отчаянии Эмма проверила конверт на предмет другого пергамента. Как назло, оказалось еще одно короткое письмо, сложенное пополам. Она нетерпеливо открыла его, чуть не разорвав при этом.

«Дорогая мисс Поттер,

С глубоким сожалением вынужден сообщить вам о сложившейся ситуации. Чарльз Поттер был задержан и помещен в карантин после контакта с жертвой драконьей оспы. Поскольку нет живущих родственников, которые могли бы сообщить вам об этом, я взял дело в свои руки.

Примите мои самые сердечные извинения,

Целитель Генри Джеймс.»

Внезапно Эмме захотелось, чтобы не было второго письма. Все её тело было словно погружено в лёд. Если бы она когда-либо испытывала эффект от дементоров, она бы сравнила его с этим. Её мозг, который последние несколько дней работал как патока, казалось, отключился, и она обнаружила, что идет по пустым коридорам своих мыслей. Её тело взяло верх, желая защитить её от этой опасности, но не зная как. Она автоматически сложила оба письма обратно в конверт, как будто это были всего лишь поздравительные открытки.