Натали Поттер вздохнула и взяла с тумбочки салфетку. Пока её дочь вытирала нос,

всё время вздыхая, она уже не в первый раз задумалась о том, какое влияние имеет факультет. Конечно, это помогало найти друзей с одинаковыми базовыми чертами характера, а исследования показали, что это помогало легче влиться в коллектив, но… проблема была в соперничестве. Сама она участвовала в соревновании Когтевран–Пуффендуй, но Гриффиндор и Слизерин были чем-то совершенно другим. В этом и проблема. Чарльз был не единственным, кто продолжал это соревнование даже после выпуска. Она скрыла улыбку, глядя на дочь и думая о хитрой уловке, которая позволила Эмме привести её в комнату. В ней было так много Чарльза — гордого, не желающего показывать страх. Она задалась вопросом, почему её дочь не в Гриффиндоре? С другой стороны, Эмма была более тихой и осторожной, по сравнению с Джеймсом. Она подумала о словах дочери: «Я не хотела всё испортить для Джеймса». Они долго ждали детей, и Натали была рада, что у неё двойняшки. Сначала она волновалась из-за слухов о соперничестве, драках, проблемах с двойняшками, но Джеймс и Эмма были как две части одного человека. Они, казалось, чувствовали, когда им нужно помочь друг другу, и это успокаивало её, когда дети отправились в Хогвартс. Она надеялась, что соперничество между факультетами не разлучит их.

Спустя время, рыдания Эммы стихли, но потребовалось много слов утешения, прежде чем она спустилась вниз. К тому моменту Джеймс уже держал в руках воображаемый меч и, в свойственной ему гриффиндорской манере, рассказывал отцу о своих приключениях с Полной Дамой и её глупыми паролями.

— А вот и она! Твоя мантия нашлась? Иди сюда и покажись своему старику.

Джеймс неловко смотрел со стороны, желая помочь, но не зная, как именно. После минуты слабости Эмма стала смелее: ей не хотелось, чтобы папа думал, что она не унаследовала ни единой гриффиндорской черты. Она подошла к отцу, который обнял её и закружил, смеясь. Только, когда он вернул её на пол, Чарльз заметил цвет внутренней стороны её мантии.

— Эмма, — сказал он сдавленным голосом, — я думаю, они перепутали твою мантию.

— Нет, — сказала она, показывая вышитого львёнка на внутреннем кармашке, — я в Слизерине, папа. Разве я об этом не писала в письмах?

— Нет.

— Эмма, — предупредила её мама, но теперь девочка не могла остановиться. Эмма почувствовала, как её охватывает безрассудный гнев. Это было сюрреалистично.

— Что-то случилось, папа? — передразнила она. — Ты думал, что я попала в Гриффиндор только потому, что Джеймс там?

— Они ошиблись, — сказал он, качая головой. — Никто из моих детей не может быть в Слизерине. Они недостаточно хороши для тебя.

— Ну, шляпа решила, что были. Может быть, я недостаточно хороша для тебя?

— Может быть, — согласился Чарльз, прежде чем понял, что сказал. — Эмма, я не…

— Мама! — воскликнул Джеймс. — В духовке что-то горит!

— Жаркое, — застонала Натали, бросаясь к своей палочке.

В итоге, блюдо спасли, но ущерб уже был нанесён Чарльзом. Джеймс молчал во время всего обеда, а Эмма бездумно ковыряла вилкой в тарелке. Когда с едой было покончено и дети легли спать, Натали бросила укоризненный взгляд на мужа.

— Ты мог бы справиться с этим лучше.

— Я знаю.

— Она твоя дочь, Чарльз. Не какой-то предубеждённый тупоголовый дурак, с которым ты учился. Она тот же человек, которым была этим летом. Дети, с которыми она была распределена, не несут ответственности за преступления нашего поколения и Грин-де-Вальда. Они, вероятно, даже не знают о ненависти к магглам. Эмма — не все. Всё, о чём ей известно — это страх, что папа больше не будет любить её из-за решения старой шляпы, которой две тысячи лет.

— Я знаю, — ответил Чарльз немного сердито.

— Ты должен это исправить.

— Я знаю, — вздохнул он, проведя рукой по непослушным волосам, которые унаследовали их дети. Теперь он был совершенно седым, что служило воспоминанием о том, как поздно у них появились дети. Они знали, что сейчас каждый год на счету.

Эмма уже собиралась выключить свет, когда услышала стук в дверь.

— Можно войти? — спросил Чарльз, просовывая голову в дверной проём.

— Ты уже зашёл, — проворчала она, тайно надеясь.

Он тяжело сел на край кровати, расправляя одеяло, которое она скомкала.

— Не скажу, что я не разочарован, что ты не в Гриффиндоре. Я не буду врать. И должен признать, что Слизерин стал для меня шоком. Но знаешь, Эмма, я открою тебе маленький секрет. Причина, по которой большинство гриффиндорцев и слизеринцев ненавидят друг друга, заключается в том, что они похожи. Гриффиндорцы «надевают» смелое лицо и делают вид, что ничего не боятся. Слизеринцы же слишком горды, чтобы признать, что им время от времени нужна помощь. И оба яростно верны своему факультету. Но слизеринцы никогда не признают, что они рады, что гриффиндорцы попробовали что-то первыми, а гриффиндорцы будут отрицать тот факт, что они хотят добиваться успеха, как и слизеринцы. Мне просто грустно, что я не смогу поделиться своим опытом о Хогвартсе с тобой. Вот и всё.

Эмма задумалась, затем сунула руку под кровать и достала серебряную мантию.

— Мы можем поделиться этим.

Чарльз засмеялся и взъерошил волосы дочери. За первый семестр они выросли почти до её плеч. Еще одно различие между ней и Джеймсом.

Он надеялся, что на этом различия закончатся.

========== Глава 5. ==========

К Новому году почти всё стало на свои места. Чарльз шутил о том, что только сейчас понял, почему Эмма и Джеймс рассказывали о разных однокурсниках в своих письмах. До этого он, очевидно, думал, что в Гриффиндор в этом году было распределено слишком много учеников.

Чарльз и Натали согласились пригласить Сириуса и Регулуса в гости с ночёвкой и, будучи не в состоянии отказать своим детям, даже разрешили провести ночь в саду. Двойняшки с энтузиазмом провели день, покупая сладости, а их родители не могли побороть их очарование. Они также пригласили родителей друзей двойняшек, поэтому Эмма не удивилась, увидев элегантную блондинку, появившуюся из зелёного огня в их камине в семь часов утра.

Однако она была удивлена тем, как уныло выглядел Сириус, который появился секунду спустя. Его заставили надеть костюм, и он был не очень доволен этим фактом. Однако, увидев дом Поттеров, он очень обрадовался и сразу спросил, где Джеймс.

— Манеры, Сириус! — отругала его мать.

— Извините, мама, — сказал он, прежде чем повернуться к Натали Поттер, которая только что выскочила из кухни. — Привет, миссис Поттер. Спасибо, что пригласили нас. Не могли бы вы сказать, где Джеймс?

Миссис Блэк открыла рот, чтобы отчитать его, но Натали только рассмеялась:

— Они с Чарльзом, моим мужем, покупают сладости. Я удивлена, что Эмма не пошла с ними. — Для миссис Блэк она объяснила: — Они такие сладкоежки. Честно говоря, иногда даже приходится разгонять их в отдельные комнаты.

— Я понимаю, о чём вы. Я Вальбурга Блэк, приятно познакомиться. — Миссис Блэк любезно улыбнулась, её лицо выглядело идеально.

Эмма признала, что миссис Блэк скорее выглядит как красивая модель, а не «домашняя» мама. Прибыли Регулус и мистер Блэк. Они стряхнули с себя сажу, прежде чем войти в гостиную. Мистер Блэк поприветствовал маму Эммы букетом цветов и представился Орионом. Регулус робко поздоровался, похвалил дом и поблагодарил миссис Поттер за то, что они их приняли:

— Спасибо, что пригласили нас, — сказал он. Миссис Блэк просияла от гордости.

— Вот как правильно приветствовать хозяйку дома, Сириус, — высокомерно сказала она.

Сириус что-то пробормотал себе под нос и мрачно уставился на брата. Эмма поспешно предложила показать палатку, где они будут спать, а её мать предложила показать гостям дом, чтобы скрасить ожидание.

— Не обращай на него внимания, — сказал Регулус, — он просто расстроен, потому что родители всё ещё недовольны его пребыванием в Гриффиндоре. Они почти запретили ему прийти к вам, но передумали, когда узнали, что Джеймс чистокровный, а ты — слизеринка.