Потом внезапно наступили рождественские каникулы и пришло время уезжать домой. Мама была в восторге, повторяя, что без них дом был не тот. Сириус и Регулус согласились спросить своих родителей, могут ли они вернуться домой на Новый Год. Когда они ехали в каретах к поезду, Сириус пошутил, что их мать будет в восторге от возможности попытаться женить его на чистокровной, но не на одной из его кузин. Они все смеялись над этим, даже Эмма. Она поймала его взгляд, и на долю секунды между ними возникло взаимопонимание.

В поезде Эмма сидела с Алекто и еще несколькими первокурсницами. Они вспомнили последние четыре месяца и поразились тому, как быстро прошёл год. Эмма и Алекто позабавили остальных, показав несколько заклинаний, которые выучили сами. Они наслаждались возможностью использовать магию, ведь на каникулах это было запрещено. Эмма была в процессе превращения шоколадной лягушки Алекто в жёлтую, когда староста Слизерина открыла дверь в купе.

— Слушайте все! — начала она, прежде чем нахмуриться. — Алекто, на твоём месте, я бы не ела эту лягушку. — До этого, шоколадная лягушка приобрела мутноватый цвет с жёлтым оттенком. Не стоит говорить, что это выглядело не очень аппетитно. Алекто хотела начать оправдываться, но староста подмигнула: — Если я об этом не услышу, то не смогу вычесть баллы. В любом случае, я просто хотела сказать, что мы подъезжаем к Лондону. Вам лучше переодеться.

— Оу-у-у, — протянула Софи Паркинсон, печально смотря на свою школьную одежду. — Я надеялась показать родителям мою нашивку Слизерина.

— Я тоже, — согласилась Люсинда, — они будут счастливы. — Она перебросила волосы через плечо. — Зелёный всегда был моим цветом.

Все засмеялись и начали снимать чемоданы, чтобы сменить одежду.

— Ой, я забыла свой джемпер в чемодане Джеймса, — сказала Эмма.

— Очень странно, что он у Джеймса, — удивилась Люсинда. — Я имею в виду, как он там оказался?

— Мы распихивали наши вещи в оба чемодана, когда ехали в Хогвартс, — сказала Эмма с виноватым взглядом.

Остальные девочки рассмеялись, качая головами, но Алекто посмотрела на неё с пониманием. Она и Регулус знали, что Эмма до сих пор скрывала от родителей свой факультет.

Открыв дверь, она вышла из купе, высматривая Джеймса. Она так увлеклась, что случайно столкнулась с кем-то.

— Ой, прости, — изменилась она на автомате.

— Оставь свои извинения при себе, — усмехнулся Северус Снейп. — Ты можешь обмануть кого угодно, но не меня.

— Что?

— Ходишь по школе, будто она тебе принадлежит. Ты так похожа на своего брата, что меня аж тошнит. Притворяешься, что ты слизеринка? — он понизил голос. — Что ты такого для них делаешь, чтоб получить особое положение? Расскажи мне! — он схватил её за запястье, и Эмма ахнула, пытаясь высвободиться из его хватки. — Как они позволяют тебе общаться с гриффиндорцами? Хорошо, не говори. Подумай, как долго ты сможешь продержаться, пока все не поймут, что ты просто жалкая, коварная гриффиндорка и…

— И что, Нюниус?

Сириус Блэк появился в проходе, невозмутимо крутя палочку в руках, и выглядел так, будто ему плевать на всё в этом мире.

— Я думаю, что он собирался сказать, что ему нужно помыть свои жирные волосы, — к Сириусу присоединился Джеймс с кривой усмешкой на лице.

— Знаешь что, Джеймс? Я сегодня излишне благосклонен. Почему бы нам не искупать его?

— Отличная идея, Сириус.

— Скордифай! — закричали они в унисон, и среди прядей волос Северуса начали появляться пузыри. Когда он попытался их смахнуть, пузырей стало ещё больше. Он выругался и направился в туалет, бросив через плечо грозный взгляд.

— Спасибо, — сказала Эмма, поворачиваясь к Сириусу.

— Я хотел что-то сделать, — он пожал плечами, — мне было скучно.

Они оба знали, что это не так. Поэтому Эмма просто искренне ему улыбнулась и простила всё, что он наговорил в начале года. Эмма была немного смущена тем, что Джеймс пришёл, чтобы спасти её. Снова. И ей придётся ему всё рассказать. Сейчас она не могла отступить. Они не могли скрывать что-либо друг от друга. Джеймс смотрел на неё своим фирменным взглядом «беспокоящегося брата», но знал, что будет лучше, если об этом спросит Сириус.

— Итак, — начал Блэк, положив руку ей на плечо, — что привело тебя в эту часть поезда? Давай познакомим тебя с остальной половиной нашей банды. — Они зашли в купе, и Сириус указал на невысокого, пухлого мальчика: — Это Питер. Нет, он не из Пуффендуя, и он классный. А это, — он указал на другого мальчика с каштановыми волосами, который застенчиво помахал ей: — это Римус.

— Привет, — неловко поздоровалась Эмма. Она знала их со стороны, но не очень хорошо. Она хотела ближе познакомиться с друзьями брата, но до прибытия поезда оставалось около пятнадцати минут. — Джеймс, у тебя есть мой джемпер?

За это она любила его. Ему хватило взгляда на её школьную форму, аккуратно сложенную в руках, чтобы всё понять. Он молча достал джемпер, принадлежащий ему, но он по размеру подошёл и Эмме, так что это не имело значения, и резко заявил, что его братским долгом будет убедиться, что она благополучно вернётся в своё купе. Его друзья продолжили заниматься своими делами, когда они вышли наружу. Эмма натянула джемпер, края рукавов которого, по иронии судьбы, были красно-золотыми. По крайней мере, она надеялась, отец ничего не заметит, пока они не вернутся домой. В своих письмах она тщательно игнорировала любые темы, связанные с гостиной факультета. Девочка тактично отвечала на вопросы такими ответами: «Ты был прав насчёт сгоревших кресел! То, что слева от камина — моё любимое». Правда и ложь одновременно.

— Ты ещё не сказала им? — тихо спросил Джеймс.

— Я думала, что так будет лучше, — ответила она.

Брат посмотрел на неё особым взглядом, предназначенным для идиотских ответов. Они вместе рассмеялись, но вскоре стихли.

— Всё будет хорошо, — заверил Джеймс.

— Возможно, с мамой. Но ты можешь представить папино лицо?

Раздался свист, оповещающий о том, что поезд прибыл на станцию.

***

— Ну? — взволновано уставился на них Чарльз Поттер, пока их мама пошла проверять еду. — Дайте мне увидеть вашу форму!

Они сидели в гостиной у камина, наблюдая, а иногда помогая маме готовить специальное блюдо — воскресное жаркое. Не важно, что была суббота. Это блюдо всегда было любимым у Джеймса и Эммы, и жаркое в Хогвартсе не могло с ним сравниться. Родители, смеясь в нужных местах, быстро выяснили любимые предметы детей: Джеймс любил Трансфигурацию, как и мама (им обоим нравились Заклинания), а Эмма разделяла любовь отца к Зельеварению.

Отец пошутил, что все другие предметы и в подмётки не годятся квиддичу, поэтому на втором курсе их ожидает ещё один разговор о том, кем бы они хотели быть в команде. Когда Джеймс и Эмма начали дразнить друг друга, что будут вести свой собственный счёт, Чарльз подумал, что они говорят об отборочных испытаниях.

Джеймс побежал по лестнице, а Эмма последовала за ним, задаваясь вопросом, что же делать. Джеймс внезапно остановился посреди коридора и повернулся к ней, но сестра завела его в комнату. Она знала, как много для него значит быть гриффиндорцем и как долго он сдерживался ради неё. Кроме того, у Эммы была идея. Ну, половина идеи. Она уставилась на мантию со змеёй и зелёной подкладкой, которая была сложена в верхней части её чемодана, и глубоко вздохнула.

— Мама! — закричала она, — я не могу найти свой чемодан!

— Он на твоей кровати, дорогая, — ответила Натали.

— Но его там нет. Куда ты его положила?

Как и ожидалось, её мама поднялась в комнату. Когда она увидела Эмму возле её чемодана, она яростно нахмурилась и уже открыла рот, чтоб ругать её, но быстро закрыла дверь за собой, когда увидела, во что одета дочь.

— О, Эмма, — вздохнула она, и девочка заплакала, обняв маму.

— Мне так жаль, — всхлипнула Эмма. — Я не знала, как тебе сказать, а папа… — она шумно выдохнула. — Я не знаю, что скажет папа. Я не хотела всё испортить для Джеймса. Я не специально.