Следующей была очередь Джеймса, поэтому Эмма пошла к окну, наблюдая за осмотром своего брата, при этом оставаясь как можно дальше от Сириуса Блэка. Там тоже не было никаких симптомов, поэтому надзирательница быстро закончила. Затем, к их удивлению, она сказала Лу, что может уйти, заметив их удивление лица, она пояснила, — В крови мисс Антуанетты я с удивлением заметила следы драконьей оспы, которую она пережила в раннем возрасте, подобно маггловской ветрянке, вы не можете заразиться драконьей оспой дважды, и чем вы младше, тем легче её победить. В любом случае, нет никаких шансов, что она заразилась вирусом от миссис Поттер, поэтому она может уйти.

Столкнувшись с этим безупречным проявлением логики, их кузина собрала свои вещи и ушла, задержавшись на секунду в дверном проёме, её бледно-белое лицо говорило им, насколько она обеспокоена как своей тетей, так и здравомыслием людей, оставшихся в комнате.

Комментарий к Глава 38. Карантин.

Итак, тут есть любители Сириуса Блэка? Если да, то смело можете кидать в меня тапками или чем-нибудь потяжелее…

P. S. Мне кажется что у нас действительно появилась маленькая традиция выкладывать главы в пятницу.

Оставляйте свои комментарии, мне интересно узнать ваше мнение по поводу этой работы^_^

========== Глава 39. Проверка реальности. ==========

Несколько часов спустя в душной комнатушке возле лазарета воцарилась тишина. После ухода медсестры они замерли в неудобной паузе, но ни Сириус, ни Эмма не продолжали спор, а Джеймс не сказал лишних слов. Теперь каждый был погружен в свои мысли в своём углу комнаты. Эмма обдумывала слова Сириуса, которые ударили сильнее, чем она хотела бы признать. Это правда, что в последнее время она действительно не общалась со своей семьёй, но она не думала, что Джеймс тоже — их письма с годами становились всё реже и реже. Проведение так много времени врозь, заставило их друзей из Хогвартса почувствовать себя почти семьёй, а не настоящими родителями, как бы ужасно это ни звучало. Ей хотелось, чтобы Регулус был здесь, чтобы она могла поговорить с ним. У него будет ответ на всё. Находясь в основном в том же положении со своей семьей, он один сможет облегчить её чувство вины.

«Я должна была знать», — подумала она, — «Я должна была заставить её раньше обратиться к врачу». Затем она подумала о том, чего бы хотела её мать. Она почти могла представить её сейчас, говоря ей, что нет смысла беспокоиться о том, что она не может контролировать. Не то чтобы она могла что-то сделать, даже если бы знала или находилась в комнате с матерью. Натали Поттер была среди лучших целителей, это было правдой.

Но было также правдой и то, что Эмма могла перестать так сильно сосредотачиваться на том, кто был прав, а кто виноват в ситуации с её отцом, и вместо этого попыталась найти способ мирно решить эту проблему. Она могла солгать своим родителям и сказать им, что собирается на новогоднюю вечеринку Гриффиндора, спасая их от очередной ссоры. Она знала, что Регулус поступил бы так. Если ему хорошо было быть вторым фаворитом своего отца, то почему она не могла принять тот факт, что Чарльз предпочёл бы, чтобы она была в Гриффиндоре? Она решила наладить их отношения как можно скорее, пока не стало слишком поздно. В конце концов, как Лу сказала ей, у неё только одна мать и один отец. Если бы только это не напомнило ей об этом факте.

Однако это не означало, что она была в порядке со своим нынешним положением, а именно нахождением в пределах пяти футов от Сириуса Блэка. У неё не было желания разговаривать с братом, если это означало, что идиот вмешается, и, кроме того, Джеймс выглядел так, как будто ему нужно было молчание. Она никогда не видела своего близнеца в таком состоянии. Хотя он больше не был в состоянии шока, в котором был раньше, он всё равно выглядел иначе. Он нахмурился, наполовину задумавшись, наполовину расстроившись. Эмма прислала ему мысленные извинения. Хотя она приняла бы проклятие Авада Кадавра за него в мгновение ока, она не думала, что сможет справиться с Сириусом Блэком. Даже, если он был его лучшим другом.

Кроме того, Сириус не облегчал ей жизнь. Сначала она подумала, что могла бы простить его за то, как он вёл себя с ней, хотя она никогда не призналась в этом Регулусу. На Рождество ей показалось, что она увидела в нём странную человеческую сторону, всего лишь ребёнка, который пытался найти счастье и поступать правильно. Он не видел той стороны её семьи, которая была у неё, предвзятой. Она думала, что он понял проблемы, которые у неё были с отцом. Но вот так бросить ей в лицо, посыпав солью рану.

Слова Джеймса, которые он только что произнёс… он определенно был мстительным. Было ли это намеренно или нет, Сириус никогда не перестанет быть Блэком. Он, Беллатрикс и Вальбурга были для этого слишком похожи.

Мадам Помфри оборвала её размышления, поспешно вернувшись в комнату.

— Слава Мерлину, я думал, что сойду с ума от скуки! — воскликнул Джеймс, потягиваясь.

Почему-то его слова казались пустыми, в отличие от его обычного «я». Но Эмма и Сириус заставили себя улыбнуться. Если бы они вели себя так, как будто всё было нормально, возможно, нормальность последовала бы. Несмотря на всю серьезность ситуации, когда Эмма встала, она осознала, насколько она голодна.

«Думаю, время ни для кого не стоит на месте», — подумала она, пытаясь сдержать рычание в животе. Стремясь оставить позади не столь праздничную атмосферу, она нетерпеливо протянула руку медсестре, которая пробормотала заклинание, заставившее её палочку засветиться зеленым. Проведя им вверх и вниз по коже Эммы, она достала стетоскоп, чтобы прислушаться к сердцу, прежде чем использовать Люмос.

— Открой свой рот. Теперь очень широко.

Она подчинилась и выдержала несколько минут, прежде чем мадам Помфри объявила, что она свободна. Не веря своей удаче, Эмма как можно быстрее покинула комнату. Она раздумывала, ждать ли Джеймса, посмотреть, в порядке ли он, но она знала, что он захочет поговорить с Сириусом, и — хотя ей было больно признавать это — она ​​не думала, что сможет справиться с дальнейшими плохими новостями. Не сейчас.

Поэтому она поспешила в замок, гадая, сколько сейчас времени и стоит ли ей просто пройти на кухню вместо того, чтобы сначала проверить Большой зал. Одна мысль о множестве вопросов, которые, вероятно, ждали её за обеденным столом — сплетни распространялись со скоростью лесного пожара в Хогвартсе — сделала её выбор за неё. Она поспешила к портрету груши, щекоча её с ненужным удовольствием. В результате грушу пришлось подпереть парой яблок, чтобы она превратилась в ручку. Дернув её, как только она появилась, она бросилась на одну из скамеек. Вскоре подбежала домовая эльфийка и спросила, не хочет ли она чего-нибудь.

— Пастуший пирог, пожалуйста, Минки, — сказала она, пытаясь улыбнуться эльфу.

Им всегда было вдвойне приятно, если они думали, что сделали вас счастливыми. Но улыбка Эммы погасла, как только эльф ушёл, и когда её еда всё же прибыла, она в конечном итоге крутила её на вилке, внезапно не в силах есть.

Слезы наполнили её глаза, когда она посмотрела на свой пирог, который неуклонно становился холоднее. Она больше не могла видеть то, что было перед ней; воспоминания возникали непрошеным образом, и никого не было, чтобы отвлечь её от её мыслей.

«Возможно, Большой зал был бы лучшим вариантом», — подумала она про себя, когда портрет открылся.

Эмма никогда в жизни не двигалась так быстро. Её вилка лязгнула на пол, она перебралась через стол и побежала в укромные уголки кухни, не обращая внимания на писк домашних эльфов. Они не знали, что им делать — бросить вызов человеку или содержать свою кухню в порядке? Хаос неуклонно нарастал, поскольку они отчаянно пытались следовать за ней и одновременно продолжать готовить. Она едва уловила звук ударов тарелок, когда пригнулась, чтобы избежать самоочищения кастрюль. Она могла бы остановиться, чтобы помочь, если бы в тот момент не был выбран последний голос, который она хотела услышать.