Пока Андрей медленно огибает капот машины, не сводя взгляда с моего лица, я закусываю нижнюю губу, хаотично ища аргументы в свою защиту.

Будет допрос. Я выключила телефон, игнорила его больше суток. Вряд ли он приемлет подобное отношение к себе…даже…даже не смотря на то, что сам тем утром поступил не лучше. Он просто исчез остави меня там одну…

Его руки покоятся на руле, и мы совершенно не спешим куда-либо ехать.

Смотрю на часы. Еще немного, и приходить на собеседование будет уже бессмысленно.

— Андрей…

Делаю глубокий вдох, заполняя легкие тяжелым воздухом. В машине плещется тотальное напряжение, оно становится практически осязаемым.

— Ехать куда? — он смотрит на дорогу. Внимательно следит за идущей по пешеходному переходу девушкой, словно специально подергивает мои нервы и безжалостно вырывает остатки спокойствия.

Что это — ревность? Ее росток, как самый настоящий сорняк, запускает корешки глубоко в землю. В мое сознание. Я больше не могу думать и сосредоточиться на чем-либо другом, кроме высокой женской фигуры, медленно покачивающей бедрами.

Первое, что приходит на ум, — вылезти из машины и пафосно выкрикнуть ему в лицо что-то типа: «Доберусь сама, ты меня задерживаешь» — и другую чушь.

Но, вопреки своим навязчивым мыслям, я плотнее прижимаю задницу к сиденью и чуть крепче сжимаю ручку двери. Смотрю на Андрея боковым зрением, подмечая и его хмурый вид и то, как он раздраженно барабанит пальцами по рулю. Он тоже зол. Но пока не решается или не настроен транслировать свое недовольство в полной мере.

— Мне в центр, — пищу пряча взгляд, — в типографию.

Панкратов кивает и заводит шумный мотор авто, к которому ну просто невозможно привыкнуть.

Мы передвигаемся по городу в тишине. Каждый думает о своем.

Я, например, поглощена вопросом предстоящего собеседования и тем, что мне на нем скажут.

Перед массивным старым зданием еще из СССР я поправляю пиджак и, перекинув сумочку через локоть, взбегаю по ступенькам.

За дверью меня встречает прохлада и запах крашеной бумаги. В кабинете начальника ничего не меняется, запах печати просто впитывается в мое существо.

Собеседование проходит спокойно. Мне обещают позвонить в течение пары дней. С одной стороны, это вселяет надежду. С другой, так говорят и при отказе. Просто не озвучивают: «Вы нам не подходите!».

Андрей, как оказывается позже, когда я выхожу на улицу, продолжает ждать меня у центрального входа.

Наверное, можно сбежать. Улизнуть, пока он отвлечен на свой телефон. Но я уверенно открываю дверцу машины и забираюсь в салон.

Панкратов бросает мобильник на сиденье между своих ног и, прижавшись виском к подголовнику, впивается в меня взглядом.

— Рассказывай…

— Обещали позвонить, — пожимаю плечами, подъедая остатки помады с нижней губы.

— Могу помочь… с работой, если нужно.

— Не нужно. Я справлюсь сама.

Андрей растягивает рот в ленивой, но обворожительной улыбке. Я залипаю на его губах, вздрагиваю и отвожу взгляд. Перед глазами все еще картинка его развязной позы с хищным оскалом и кистью руки, свисающей с руля.

— Ладно, как хочешь.

Пока я привожу дыхание в норму, мужская ладонь обхватывает мою руку. Теплые пальцы вырисовывают на коже узоры. Аккуратные поглаживания вновь лишают воздуха, и я теряю самообладание.

Внутри, где-то в области сердца, все сжимается и горит огнем. Я вовсе не хочу говорить ему то, что собираюсь, но и другого выхода не вижу. Барахтаюсь в убивающих мыслях. Захлебываюсь в собственных чувствах…

— Из этого ничего не выйдет, — мой голос звучит замогильно.

Андрей поднимает взгляд. Смотрит прямо в глаза. Я не понимаю, о чем он думает, что чувствует. Это напускное равнодушие захлестывает нас обоих.

— Согласен, — он кивает, и машина почти сразу срывается с места.

Я вжимаюсь спиной в сиденье. Молчу. Мы оба молчим. Вся эта ситуация так комична и так абсурдна…

Почему нужно вечно ходить по краю?

Звуки мотора застревают в голове. Мы уже давно выехали за город. Пейзажи жилых домов сменила тянущаяся вдоль дороги лесополоса. Под колесами шуршит осыпавшаяся желтая листва, а музыка, разрывающая динамики, просто оглушает.

Теперь мне не страшно. Я успела понять, что Андрей импульсивен. Он перебарывает свои эмоции, которые откликнулись на мои слова таким вот диким способом. Но это всяко лучше того, если б он меня придушил.

Улыбаюсь собственным мыслям, и меня резко тянет вперед. Ремень безопасности впивается в плечо. Машину немного заносит, и мы съезжаем с дороги в поле.

— Выходи.

Его голос резонирует со звуком моего сердца.

— Выходи! — теперь он говорит громче, практически рявкает и вылетает из салона. Огибает капот, а потом вытаскивает и меня.

Волосы раздувает на ветру. Они попадают в глаза, нос и рот.

Андрей ловит меня на этой растерянности и прижимает к холодному металлу машины. Тут же, у двери.

— Если ты решила поиграть, то не стоит.

Его угрожающий шепот вызывает волну мурашек. Я съеживаюсь. Ловлю его бешеный взгляд и кладу раскрытую ладонь ему на грудь.

Мы застреваем в суматохе эмоций.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Почему ушла?

Андрей дергает меня на себя, впиваясь в талию пальцами. Вторая рука обхватывает мою щеку, зарывается в волосы.

Его лицо оказывается очень близко. Я чувствую его дыхание. Смотрю прямо в глаза и не могу разлепить рот.

— Еся!

Андрей снова дергает меня. Встряхивает, словно хочет выбить эти признания силой.

— Потому что так правильно, Андрей. Мы не можем. Это не приведет ни к чему хорошему…

Панкратов смеряет меня удушающим взглядом и медленно кивает. Делает шаг назад, гладит мою шею, после чего на его лице появляется ядовитая улыбка.

— Завтра, я уеду в Москву на две недели. Считай, теперь у тебя есть время подумать и принять правильное решение. Другого…я не приму. Ты только моя. Запомни это.

На этих словах, он отпускает меня. Убирает руки и возвращается в салон авто.

После того разговора у машины Андрей просто отвез меня домой и молча уехал. Время заторопилось. Побежало вперед с бешеной скоростью.

Мы не созванивались и никак не общались. Он действительно исчез. Точнее, улетел в Москву.

Наступило затишье. Тотальная тишина. А все мы знаем, что такой штиль бывает лишь перед самой сильной бурей. Не просто бурей, а смертельным цунами.

Я бодрилась, но глубоко внутри ждала его возвращения с затаенным дыханием. Я будто ожидала смерти. Все чувства обострились. Та ночь в его доме словно разделила мою жизнь на до и после. Мне захотелось изменить все то, что окружало меня эти десятилетия. Разорвать порочный круг своего существования. Восстать из пепла, как тот самый феникс.

И наверное, у меня начало получаться. Маленькими шажочками к большой цели. Ведь главное — наметить план и четко ему следовать. Конечно, Панкратов так и оставался темной лошадкой, таким непредсказуемым элементом, что голова шла кругом…

Но, несмотря на это, жизнь медленно входила в привычную колею. Мне позвонили из типографии и пригласили на работу. Я подошла им. А они мне. Неидеальный график и затягивающиеся до поздней ночи дела только обостряли мой синдром отличницы. Я хотела выкладываться по максимуму. Доказать самой себе, что я могу! Могу все что угодно.

Мама тоже подыскала себе новую работу. Не больница, конечно, но и место продавца в магазине недалеко от дома тоже неплохой вариант.

Леська же наконец-то выбросила все свои безумные идеи по поводу завоевания Костровского сердца. Кстати, после исчезновения Андрея Женька ко мне ни разу не подошел. Наоборот, перестал здороваться и вообще делал вид, что мы незнакомы. И, честно говоря, в сложившейся ситуации это было его лучшее решение.