– Эми, всё хорошо, – говорит он, и садиться рядом нежно обнимая меня за плечи. – Сосредоточься на моём голосе. Тебе нужно расслабиться. Просто дыши. Делай вдох затем выдох, ладно?

В объятиях Адама становиться тепло. Я чувствую каждое его прикосновение: он убирает волосы за ухо, вытирает мои слёзы, проводит пальцами по щеке. Как приятно ощущать его касания. Жаль, я не могу сказать ему об этом.

– Мне совсем не обязательно знать, что случилось, чтобы понять, что ты сейчас чувствуешь, – медленно говорит он, успокаивающим размеренным тоном и берет мою руку, – я рядом с тобой. – Наши пальцы переплетаются, и я чувствую сильный разряд по всему телу, неосознанно вздрогнув. – Извини, я не должен был.

– Не должен, но ты этого хотел, – я сжимаю его руку сильнее, боясь, что он отпустит мою ладонь.

Я не видела его лицо, но знала, что он улыбнулся. Моё тело, наконец, начало расслабляться, и я сделала глубокий вдох затем выдох.

– Керри умер. – Как же тяжело произносить это вслух. Слёзы снова хлынули новой волной и я прикрила лицо рукой.

– Чёрт, – коротко отвечает он, тяжело вздыхая.

– Он ждал эту операцию. У него были отличные показатели, я всё сделала для этого, с ними можно было провести десять таких операций! – Срываюсь я.

– Тише, – нежно успокаивает меня и вытирает слёзы, – ты ничего не могла изменить.

– Он так странно себя вёл, я его совсем не узнавала, – продолжала я.

– Я понимаю, – тихо начинает он, – когда мне было четырнадцать, моя мама попала в больницу с катаральным аппендицитом, кажется. Была плановая не сложная операция, по словам доктора. Перед тем, как её увезли, она сказала мне, что очень сильно любит меня и попросила, чтобы я оставался собой, не смотря на жизненные трудности. Я даже не помню, ответил ли я ей, но это были её последние слова. Операция прошла успешно, только вот после наркоза моя мама так и не проснулась.

– Адам, мне очень жаль, – единственное, что приходит в голову. Представляю, как ему было сложно перенести эту утрату.

– Мне тоже, но это ничего не изменит, увы. – Я, по-прежнему, крепко держу его руку. – Вечером перед уходом, моя бывшая подруга приготовила ужин и сказала, что благодарна за всё, что сделал для неё. – Он бросает на меня короткий взгляд и поджимает губы. – Они точно знают что уходят: будь то другой мир или другая страна…

Я нахожу смысл в его словах и, но мне, кажется, это таким непонятным. Я не хочу думать, что Керри что-то чувствовал и просто принял это. Мне хочется верить, что он боролся бы до конца и его мама тоже.

– Расскажи мне о ней, – прошу я, не зная, как отреагирует Адам.

– Она была прекрасной матерью и прелестной женой, – он улыбается, прикусив губу. – Она потрясающе готовила. Я проводил с ней всё время на кухне и был отличным помощником, по крайней мере, она так говорила. Эта женщина была не просто хранительницей очага, она сама была самым ярким и тёплым очагом нашей семьи, который так быстро погас. После смерти нас с отцом поглотила скорбь, и это проявилось по-разному: я замкнулся в себе, а он… Он просто сдался. – Адам смотрит на меня блестящими от влаги карими глазами. – Если бы я был прежним… Может быть, тогда у меня был бы шанс, может я бы тебе понравился.

Я смотрю ему в глаза и понимаю, что не могу контролировать свои следующие действия: я отпускаю его руку и нежно провожу ладонью по его щеке. Кажется, я застала его врасплох. Мои пальцы скользят по его губам и, закрыв глаза, чувствуя его дыхание в дюйме от себя, я почти коснулась его губ.

– Не нужно, Эм, – он отводит голову в сторону.

Он быстро встал на ноги и подал мне руку. Я не сразу осознала, что сейчас произошло. Я каждый день говорю ему, что мы друзья, отталкиваю его, а сейчас я не могу понять, что меня расстраивает больше: то, что я хотела его поцеловать или то что он меня остановил . Взяв его за руку, я поднялась.

– Это было глупо, извини, – бормочу я, глядя в пол.

– Не нужно извиняться, мне стоило привыкнуть. Я почти поверил, что ты этого, действительно хотела, – холодно говорит он и делает шаг назад.

– Адам, послушай, я просто…

– Я думаю тебе пора, у тебя был тяжелый день, – перебивает он, не давая мне возможности объясниться.

– Почему ты злишься?

– Потому что я впервые не получил то что хочу, – рычит он, – а ты меня дразнишь этим.

– Я себя не контролировала. В тот момент я этого хотела, – не могу поверить, что я только что сказала.

– А чего ты хочешь сейчас? – Нападает он.

Я не знаю, что ответить. Мне страшно признаться самой себе в своих желаниях. Проблема во мне. Мне нужно определиться. Нужно прислушаться к мыслям, но не сейчас, пожалуйста, только не сейчас. Я прикусываю щеку и нервно царапаю пальцы.

– Извини, Эм, – Адам озадачено потирает лоб, – я не должен на тебя давить. Всё в порядке. – Наверно я выглядела максимально жалко. Это единственное объяснение, которое приходит в голову, когда парень променял ярость на крепкие объятия. – На тебя так сложно злиться.

Это были самые приятные несколько минут. Глаза снова наполнились слезами, и я чувствовала, как футболка Адама в области груди промокает. Я не знала, могу ли я его обнять в ответ, я очень этого хотела, но боялась снова его обидеть. Как бы мне хотелось остаться в этом моменте подольше. Я слышу его умеренное дыхание и частое сердцебиение, ощущаю его холодные руки в области плеч. Я хочу запомнить все детали, потому, когда он меня отпустит, этого не должно больше повториться.

Глава

19

Когда я вышла с палаты эйфория улетучилась, и остались лишь угрызение совести, чувство скорби и полное непонимание своих действий. В транспорте я получила напоминание от Джин в виде смс о нашей встрече в кафе. Если я откажусь, она меня убьёт. Мы уже давно планировали выбраться куда-то и провести время как нормальные подруги. Чёрт, я даже не успею заскочить домой, чтобы привести себя в порядок. Приходиться обходиться влажными салфетками и маленьким зеркалом. По приезду я старалась максимально быстро передвигаться, чтобы не заставлять её чувствовать себя неловко. Через десять минут я уже была на месте, борясь с одышкой. Оглядываясь, через просторное окно я увидела свою подругу. Она постоянно смотрела на время и оборачивалась, когда кто-то входил. Мои губы расплылись в умилительной улыбке. Приятно осознавать, свою важность для другого человека даже в таких мелочах. Я быстро захожу и ловлю её облегчающий взгляд.

– Я уже думала, что ты забыла. – Ворчит он и крепко меня обнимает, и я мысленно возвращаюсь в объятия парня из седьмой палаты. Чёрт. – Скоро принесут пиццу, надеюсь, ты голодна.

– Да, очень, – быстро отвечаю я, понимая, что я ничего ещё толком не ела. – Керри умер сегодня.

– Я уже знаю, – спокойно говорит она, – Бекка написала.

Официант подаёт пиццу и молочные шейки, пока мы молча переглядываемся с подругой.

– Чудный был дед. Может, это его очередная черная шутка и он сейчас смеется с нас в своей палате, – отчаянно предполагает она.

– Может, он и смеется, но уже далеко не в палате…

Джин решила не продолжать мой грустный настрой и взялась за шутки и рассказы нашего любимчика. Мы смеялись, и говорили о славном пациенте с четвёртой палаты. Скорбь об этом человеке должна выглядеть именно так: ни капли слёз и сплошное веселье. Уверена, что он оценил такой подход. Джин, взяла кусочек пиццы и подытожила:

– Ну что ж, этот кусочек вкусной сочной пиццы я поднимаю за тебя, старик, мы будем скучать по твоему неизлечимому, но такому большому и доброму сердцу.

– Думаешь, он любил пиццу? – спрашиваю я.

– Пиццу любят только избранные, думаю, он был один из них, – усмехается она. – Как поживет Адам? – Я чувствую, как мои щеки краснеют, и я растерянно осматриваюсь вокруг, чтобы перевести тему, но Джин это заметила: – Эмилия Дэвис, я жду объяснений твоего яркого смущения.

– Джинн, это не то, что ты подумала, – говорю я, увидев её похотливый взгляд.

– Значит, рассказывай, как было на самом деле, пока моя фантазия не перешла границы, – твердит она с набитым ртом.