— Антон остался дома. Он очень переживает и вообще… Так что поддержать меня пришли только родители и брат, но на фуршет они не претендуют.

Я посмеялась, но Тол никак на это не отреагировал. Отметил еще пару технических моментов и ушел. Я отправила родным и возлюбленному сообщения о том, когда я буду выступать, и отправилась выжидать свой час.

Здорово, конечно, что Салтыков пригласил меня немного отдохнуть после концерта. Хотя, думаю это лишь формальность для СМИ, ведь фактически я часть концерта. Не стоит видеть в этом что-то другое.

Стоя за кулисами все это время, я слушала ребят и подпевала им. Пересечься до начала так и не получилось. Они все так изменились за эти месяцы, очень похорошели, а яркий и забавный макияж им очень шел. Я также успела как следует рассмотреть их нового барабанщика. Его зовут Егор, я читала о нем. На мой вкус ему не хватало огонька Антона, но в коллектив он все равно вписался неплохо.

Спустя примерно половину концерта Тол подошел к микрофону и объявил, что группа уходит на небольшой перерыв. Пока музыканты покидали сцену, он еще раз рассказал о фонде и о том, что все заработанное сегодня пойдет на помощь детям.

— А сейчас я хочу пригласить на эту сцену нашу старую подругу, которую вы все очень ждали. Встречайте, несравненная Яся Клинаева!

Сердце провалилось в пятки, как проваливалось перед каждым выходом на сцену. Сделав глубокий вдох, я вышла на свет, приветствуя зал, который разорвался в овациях. Меня никогда не встречали так громко.

В этот раз, пока настраивали вторую стойку с микрофоном, Тол раскинул руки и мы тепло обнялись, изображая ради публики не существующую между нами дружбу. И эти объятия напомнили мне все. Перед моими глазами, как на пороге смерти, пробежалась моя жизнь. Но только не вся, а период работы с «ДНК» и все то, что связано с Толом. Наш первый поцелуй… первый секс… первые слезы… Наши ссоры и примирения. Та ночь в отеле, его последние объятия, та песня, посвященная мне и то, как он спас нас с Антоном. На секунду я даже забыла, что стою на огромной сцене. Мне просто не хотелось отпускать Тола. Слово я вернулась в его номер, когда он обнял меня со спины, и повернулась к нему… Я ведь знала, что так и будет, если я повернусь.

Тол уже начал отпускать меня, чувствуя себя немного неловко, но я ухватила его руку, заставляя юношу наклониться ко мне, чтобы он лучше меня слышал.

— Поем «Держи меня крепче»! — проговорила я.

Тол удивленно посмотрел на меня.

— Пожалуйста… — добавила я и он… Он коротко кивнул, принявшись настраивать гитару.

Я не знаю, что на меня тогда нашло, но я почувствовала импульс, означающий, что петь стоит именно эту песню.

Подготовив все, Тол переглянулся со мной и впервые за все это время улыбнулся, кивнув головой и начав играть проигрыш.

— Держи меня крепче, не вздумай отпускать!

Время не лечит, это нужно знать!

Я люблю тебя! Я буду кричать:

«Держи меня крепче, не вздумай отпускать!»

Я и не заметила, как всю песню стояла с закрытыми глазами. Я просто раскинула руки в стороны и превратилась в большую птицу, летящую далеко-далеко, где нет боли и нет бед. Есть столько я и эта прекрасная песня.

В момент, когда отрывок поется а капелла, я ощутила, как отпустивший гитару Тол протянул руку к моей и сжал ладонь. Лишь тогда я распахнула глаза и увидела, что мы вдвоем изобразили еще большую птицу, с невероятным размахом крыльев. Мы были похожи на тучку и солнышко… На светлое и темное… на день и ночь… И я сжала его ладонь, глядя в его глаза, по которым действительно успела соскучиться.

И мы уже пели не залу. Мы пели друг другу. Я чувствовала это.

Прежде, чем отпустить меня и вновь взять инструмент, затихнув на этот короткий миг, Салтыков печально опустил голову и произнес «прости меня» одними лишь губами, а затем разорвал зал гитарным соло. А еще он разорвал в тот момент меня.

Глядя на опустившего глаза Тола, который тут же устремил свой взгляд на зал, одаривая аудиторию концерта своим невероятным соло и не менее невероятной улыбкой, я ощущала, как слезы собираются в моих глазах. Эти два коротких слова… «Прости меня»… Он сказал их так легко и так проникновенно, но вкладывал в эту фразу такой тяжелый смысл. Этот был тот самый моменты, знакомый наверное лишь героиням фильмов и книг о любви, когда человек говорит что-то совершенно не связанное с происходящим, но ты понимаешь все… Так вышло и со мной, потому что Толу сейчас тоже не нужно было мне ничего объяснять. В двух этих словах он объединил все те тесные месяцы, что были между нами… Все те слезы, стоны, смех и крики, которыми мы одарили друг друга… Ту боль, что причинили друг другу, те чувства, что не успели отдать и разделить… Но, что самое важное, он просил прощения за то, что это действительно конец.

Я думаю, что когда наши пальцы соприкоснулись, а затем переплелись, и мы действительно крепко держали друг друга, прямо как в песне, которую исполняли, Тол почувствовал то, что я вкладывала в это прикосновение и в эту песню. Но он… он не мог ответить мне тем же. Больше не мог. Мы с ним поменялись местами в этой игре. Но Тол Салтыков больше не мой. Я сама отказалась от него ради Антона… Но с Антоном было так тяжело, так беспокойно… Нет, конечно же Феникс ни в чем не виноват, просто… Просто Коля был прав, когда говорил, что мы с Антоном слишком похожи, а потому просто потопим друг друга… Мне не хватило сил вытащить его из этой ямы и я просто оставила все, как есть. А у Антона не хватило сил принять новую реальность, потому он пошел ко дну и забрал с собой меня… Но когда я увидела Тола, когда услышала его голос, я словно поняла, что еще что-то могу, что я знаю, куда мне надо плыть… И наверное, если я отпущу Абрамова, он тоже справится… Но все выглядело иначе. Да, я все еще люблю Антона. Да, оказалось, что за много месяцев я не забыла Тола. И да, похоже, что я потеряла их обоих в тот день, когда сделала роковой выбор.

Я стояла и просто пялилась на Салтыкова, пока тот завершал песню. Музыка стихла и вдруг его руки коснулись моих плеч, лишь тогда я пришла в себя и тут же нервно засмеялась, начав вытирать готовящиеся к «побегу» слезы из уголков своих глаз, но очень аккуратно, чтобы не испортить макияж.

— Я же знал, что так будет… — тихо проговорил Тол, чтобы слышала его только я. — Знал и все равно пошел на поводу у фонда! Наверное лучше…

Выдавив из себя уверенную улыбку, я взяла артиста за предплечья и сняла его руки с себя, заглянув ему в глаза.

— Все отлично! Это просто эмоции от сцены! Давно не выступала…

— Точно…? — переспросил Тол и я покивала ему в ответ. — Я хотела все же спеть «По дороге из желтого кирпича». Думаю, нас простят за эту шалость… Но если ты не можешь…

— Я могу! Давай споем!

И мы спели эту прекрасную детскую песню про дружбу, смелость и трудности, который может преодолеть каждый. И на этом мое время на сцене закончилось. Мы с Толом так и не сказали ничего друг другу, а когда я спускалась, навстречу мне шли «ДНК». Я чуть не свалилась с лестницы, но Максим подал мне руку и даже сказал, что рад меня видеть, но остальные его не поддержали. Лишь новый барабанщик окинул меня интересующимся взглядом, после чего концерт продолжился.

Я тут же получила сообщение от Коли, который находился в зале вместе с родителями. Они были просто в восторге и поздравляли меня. Еще через несколько минут пришло сообщение от Антона… Я думала, что он все же посмотрел онлайн-трансляцию, но нет. Возлюбленный предупредил меня, что старые друзья из его школы решили собраться вместе в баре и он тоже захотел пойти. Что ж, это была просто обалденная новость, ведь Феникс так долго не выходил из дома… Я думаю, что ему стало лучше. Сначала я решила, что смогу присоединиться к нему, но потом решила не нарушать мужскую компанию.

Желание оставаться на фуршете тоже пропало. Я больше не хотела… не могла видеть Тола и ребят. Я хотела побыть одна, потому отправилась в гримерку. Визажистка похвалила мое выступление и помогла мне избавиться от макияжа. Смывать все это было жаль, но и ехать в таком виде в метро я не хотела.