Адам пожал плечами.

— Потому что это то, что я делаю. Если заработал маленький, то следует создать улучшенный. Просто чтобы убедиться. Больше я ничего не могу построить. — Он поднял руки. Основания обоих больших пальцев рук опухли и покраснели. Кемен сжал руки в кулаки. Его большие пальцы не сдвинулись. Ему перерезали локтевую коллатеральную связку.

— Вы его покалечили? — спросила я Василия.

Белый волхв вздохнул.

— Мы его предупреждали. Он не послушался. Durnoi chelovek.

Значит, глупый человек. Да это еще мягко сказано.

— Голова светлая, — продолжал Василий, — а мудрости нет. Его отца очень уважали в общине. Он сделал много хорошего для разных людей.

— Был выбор: или это, или убить его, — сказал Григорий. — Ему нельзя доверять. Он снова может построить что-нибудь, из-за чего мы все можем умереть.

— Я уже ничего не могу построить, — сказал Адам. — Даже отвертку держать. Ни гаечный ключ, ни кисть. Это конец. Vse koncheno. Моей жизни конец.

Я вскочила на ноги, схватила его за волосы и повернула голову к окну.

— Это их жизнь окончена. Мой ребенок умирает из-за тебя, проклятый засранец, а ты ноешь из-за своих рук? Смотри на меня. Посмотри мне в глаза. Я хочу снять с тебя шкуру заживо, понимаешь?

— Оно не предназначалось для этого, — ответил он, его руки обмякли. — Я создавал его для блага.

— Тебя охраняли вооруженные люди. Как ты думаешь, какого черта все это было? Ты это тестировал. Ты видел, как что-то умирает в лесу. Почему ты его не уничтожил?

— Я не мог этого сделать. Моя цель — создавать вещи. Это устройство было особенным. Я дал машине жизнь. Для меня это важно.

— Важнее мертвых детей?

Рот Адама расслабился. Я уловила ответ в его глазах. Да, его устройство было важнее мертвых детей. Ничего из того, что я могла сказать, не проникнет в его сознание.

Я толкнула его обратно в кресло.

— Я же говорил, — сказал Василий. — Без царя в голове. Неисправимый.

— Существует секта фанатиков против магии, — продолжил Кэрран. — Хранители Маяка. У них есть чертежи устройства. Они создали свою собственную версию.

Григорий побледнел.

— Насколько велико? — спросил Василий.

— Пятимильный диапазон.

Григорий выругался. Василий откинулся на спинку кресла и зажал рот рукой.

— Пять миль?

Кэрран кивнул и посмотрел на Адама. Кемен съежился.

— Сколько времени нужно на активацию?

Кемен заморгал:

— На меньшую модель ушло сорок две минуты. Такую большую я никогда не тестировал. .

— Три часа двенадцать минут, — сказал Джим.

— Есть еще коэффициент. . Десять часов пятьдесят девять минут и четыре секунды, — посчитал Кемен.

— Итак, это наши временные рамки, — сказал Джим. — Десять часов пятьдесят девять минут от начала магической волны. С новым ударом магии, мы начинаем обратный отсчет.

— Можно ли его отключить после запуска? — Спросил Кэрран.

— Да, — ответил Адам. — Есть переключатель, чтобы остановить его. Я покажу вашим людям.

— А что насчет аппарата, который уже использовали? — Спросила я. — Что произойдет, если его открыть?

— Он у вас? — Глаза Кемена загорелись.

Григорий наклонился и хлопнул его по затылку. Кемен качнулся вперед и взглянул на волхва, как побитый пес.

— Не нужно причинять боль. Знаю я, знаю. У вас есть пиво?

Барабас на мгновение отошел и поставил пиво перед Кеменом.

— Наверху есть вентиль. — Кемен взял пиво и встряхнул его. — Устройство имеет ограниченную емкость. Был необходим способ опустошить его, чтобы можно было снова наполнить.

Он сконструировал аналог атомной бомбы и сделал ее многоразовой. Мне не хватало слов.

— Чтобы они могли ходить из города в город, истребляя нас, — пробормотала Евдокия.

Камен поставил пиво на стол.

— Вы нажимаете переключатель и «пууф». — Он снова схватил пиво, пытаясь повернуть крышку, но лишь беспомощно уставился на нее. Нет больше рабочих пальцев. Барабас наклонился над ним и щелчком открутил колпачок. Из бутылки полилась жидкость. Пена сползала по стенкам бутылки.

— Нужно быть очень осторожным, нажимая переключатель, иначе все может пойти наперекосяк, — сказал Кемен. — Если цилиндр взорвется, все будут мертвы.

Превосходно. Я приложила героические усилия, чтобы не обращать внимания на взгляд Кэррана.

— Если открыть его правильно, большая часть магии стреляет прямо вверх?

Кемен кивнул.

— Да. Малая часть уходит вниз, но большая устремляется прямо вверх. Как лазер.

— Высвобожденная магия, сильна ли она?

— Очень.

— Как маленькая ракета?

— Да. — Кемен несколько раз кивнул. — Именно так.

Я посмотрела на Евдокию.

— Может ли ковен захватить эту магию и сосредоточить на одном человеке?

— Возможно, — ответила Евдокия.

Григорий фыркнул:

— От такого количества магии ваши ведьмы сломаются. И фокус не удастся. Вам нужен «якорь», некий объект, способный принять на себя всю мощь, а затем черпать из него энергию.

Утка-кролик-кот перестал кататься по полу и зашипел на Григория.

— Она тебя спрашивала? — Евдокия приподняла подбородок.

— Я просто объяснил, что есть правильный метод.

— Занимайся своими делами.

Василий посмотрел на меня.

— Зачем вам эта сила?

— Кровавая магия.

За столом наступила тишина, можно было расслышать, как падает иголка.

— Но зачем? — осторожно спросил Василий.

— Чтобы очистить тело маленькой девочки от Lyc-V.

Григорий указал на меня длинным пальцем.

— Противоестественно!

— Кто-то мог бы сказать, что волки с крыльями и кусающимися деревянными посохами — противоестественные существа, — возразила я. — Другие скажут, что приносить в жертву человека и превращать его внутренности в муравьев — тоже не самая естественная вещь.

Если живешь в стеклянном доме, не стреляй из дробовика.

— Мы поможем тебе, — сказала Евдокия. — Мой ковен сделает это. И они будут молчать. Никто не станет судачить об этом.

Ага.

— Какова цена?

— Ты подпишешь свидетельство о родстве. Документ, подтверждающий родство с твоей матерью и ее происхождение. Он будет надежно запечатан, так что не беспокойся. Нам просто нужна эта бумажка. Если что-то пойдет не так, как ожидалось.

В чем был подвох? Где-то там таилась ловушка.

Григорий оживился, как акула, почувствовавшая каплю крови в воде.

— Почему? Что в ней такого особенного?

Евдокия хлопнула по столу.

— Я же сказала тебе заниматься своими делами, старый козел! Это не имеет к тебе никакого отношения. Иди, убей кого-нибудь, да упейся его кровью.

Глаза Григория полезли из орбит:

— Попридержи язык!

— Или что? — Евдокия наклонилась вперед.

— Или я научу тебя манерам, женщина!

Ведьма с татуировками, стоявшая за спиной Евдокии гневно посмотрела.

— Отец! Не разговаривай так с мамой!

— Я буду говорить с ней так, как захочу!

Ведьма в мантии тяжело вздохнула.

— Ой. Папа, правда, не надо.

Я отошла от стола на случай, если кто-нибудь начнет бросать вещи. Андреа отступила прямо позади меня. Кэрран остался, подперев подбородок руками, сжатыми в двойной кулак, вероятно пытаясь решить, стоит ли ему вмешиваться в это дело.

— Ну, давай. — Евдокия указала на Григория. — Поддержи свою репутацию. Цивилизованный, как бешеный индюк.

Утка-кролик-кот встал на дыбы зашипел и зарычал. Ворон Григория закаркал, хлопая крыльями. Грендель обезумел, разразившись какофонией возбужденного лая.

Василий закрыл глаза руками.

Григорий совсем перешел на русский язык:

— Сумасшедшая старая кикимора!

— Кикимора?! — Евдокия закатала рукава. — Сейчас я тебе покажу кикимору!

— Роман! — Ведьма с татуировками указала на молодого волхва. — Сделай что-нибудь! Ты же старший.

Роман одернулся.

— Они занимались этим еще до нашего рождения. Не вплетай меня в это.