Ллир не сводил взгляда с учителя, ожидая продолжения мысли, но бог легенд пожал плечами. Он тут же стал рассказывать о молодой даме, которая обманом заставила своего мужа-барона снизить налоги. Юноша внимательно слушал, подавшись вперед, но так и не уловил скрытого смысла этих слов.

Ши’Ен как раз дочитал книгу, когда за окнами библиотеки пронеслись всадники. Тени были едва различимы, но бог легенд узнал их. Послышался лай, поднялся ветер, светлая луна скрылась за облаками. Бог сжал кулаки, но тут же расслабился. Он пригладил белые волосы, поправил одежду. Ши’Ен давно так дорого не одевался.

Талуриан появился в комнате, словно вышел из тени. С его рук стекала кровь, но лицо было чистым. С виду, если убрать рога, чистый авантюрист. Прямой нос, дерзкий взгляд, чуть задранный подбородок. Его профиль смотрелся бы на монетах куда выгоднее, чем Фенатора, но тут уж как сложилось.

– Выпьешь? – спросил Ши’Ен. – Говорят, богам пить не положено, но что уж? Последний день.

– Ты не удивлен.

– Нет, точно нет. Я знал, что ты придешь. Я ведь бог легенд. Все знаю.

– Я убил твою сестру.

– И если ты думаешь, что я так просто прощу тебе это, то ошибаешься. Ри’Ет была лучшей из нас, а ты убил ее. Как так-то? – Бог махнул рукой. – Не отвечай. Я знаю, что ты скажешь, мне это неинтересно. Комплекс бога. Маленький ребенок, обладающий безграничной силой, у которого отобрали игрушку. Вот ты кто, бог-олень.

– Тогда вы – воры, которые вторглись в дом ребенка, когда его родители погибли.

– Ладно уж. Сестру я оплакал, себя тоже. – Ши’Ен мельком посмотрел на три рукописные страницы со следами от слез. Он поправил их и поставил сверху подсвечник. – Никогда не удавалось писать стихи. Ты пробовал? – Талуриан не отвечал. – Конечно, пробовал. Все пробовали. Хватит болтать! Хватит. Я лишь оттягиваю этот момент.

Бог легенд встал из-за стола. Он еще раз проверил, что его волосы уложены как надо, и отвернулся.

– Не хочу смотреть тебе в лицо. Бей уже, не томи, пока я не убежал, поджав хвост.

Талуриан наклонил голову и сделал два быстрых шага. Его рога разорвали дублет Ши’Ена и вышли из его груди. Бог легенд тихо вскрикнул, а затем закашлялся собственной кровью. Талуриан снял тело со своих рогов и бросил его, как нечто ненужное и даже противное.

В этот же момент в комнату вошел Ллир. В руках он держал вазу на манер дубинки, но как только увидел магистра на полу, тут же выронил ее. Керамика со звоном разбилась.

Ллир схватил один из осколков и замахнулся им на Талуриана. Бог-олень спокойно перехватил руку юноши и вывернул ее. Он ударил его в грудь, и Ллир отлетел, словно столкнулся с тараном.

Талуриан подобрал осколок, которым его только что пытались убить, и хмыкнул. Даже ткнул им себя в руку, словно проверяя, насколько крепка его кожа.

– Ты всерьез собирался убить меня этим? – спросил Талуриан.

Но Ллир не слушал. Он пытался вернуть в легкие воздух, кашляя и отплевываясь, словно только что вынырнул из глубокой воды. Бог-олень отступил. Он растворился в тенях, из которых прибыл.

Наконец Ллир встал. Медленным, неровным шагом он приблизился к телу учителя. Кровь была теплая, яркая. Ллир сжал плечо Ши’Ена и тряхнул, словно тот всего лишь спал. Но бог не очнулся.

Путь занял больше обычного. Дороги размыло, еды почти не было, а развести приличный огонь оказалось сложнее положенного. Уже три дня Гален и Виглаф шли от столицы на юг. Дважды они спали под открытым небом, дрожа от холода. Одну ночь они провели под шатрами бродячих торговцев, которые везли в Рэлле вино, но даже тогда настроение им испортили дождь и сильный ветер.

Наконец, путники встретили приличную дорогу, вытоптанную тысячами ног. Она привела их к трактиру на большаке. Такое заведение не встретишь в городе, не найдешь в селах и деревнях. Тут не было постоянных клиентов, кухня ломилась от закусок, а не сложных блюд, да и ночлежка никогда не пустовала.

Трактирщик держал на привязи четырех злобных псов, которые стремились укусить любого, кроме их престарелого хозяина и его дочери. Виглаф, завидев яростные вытянутые морды, не особо испугался, но все же обошел их. Гален же направился к двери прямым, уверенным шагом.

Название на вывеске выцвело из-за постоянных дождей, но в нем все еще легко угадывалось слово «шкура».

– Чья шкура? – спросил Виглаф. – Медвежья? Волчья? – Принц посмотрел на псов. – Надеюсь, собачья.

Гален молча открыл дверь. Внутри было так светло, будто вечер совсем не наступал. Люди галдели, рассказывая самые разные слухи. Три бедные официантки бегали от стола к столу все в поту. Их волосы, еще утром так старательно уложенные, сейчас торчали в разные стороны, а подвыпившие мужики все норовили ущипнуть красавиц, так что то и дело по трактиру разносился женский визг. Как правило, за ним следовал басистый гогот, а следом гулкий удар подноса о чью-то голову.

Свободных мест внутри не оказалось, и Виглаф с Галеном пошли прямо к трактирщику, не снимая с голов капюшоны. Принц положил на прилавок две серебряные монеты, отвлекая седого мужика от светской болтовни с двумя трубадурами.

– Пива, – сказал Виглаф. – Две кружки. И ночлег бы. Мы заплатим.

– Комнат нет, – неуверенно ответил трактирщик. За такие деньги можно на ночь снять все его заведение, кто он такой, чтобы отказывать такому щедрому клиенту?

– Сойдет и хлев. Да хоть что-то сойдет, лишь бы крыша была, да стены попрочнее! Мои сапоги не переживут еще одного дождя.

– Сказали ж тебе, фоморово отродье, нет комнат, – вмешался один из трубадуров. Гален тут же положил руку на свой кинжал, но Виглаф одернул его, да так быстро, что никто не заметил угрозы. – А деньги ты свои возьми и попробуй небо подкупить, чтобы то больше не поливало дождем твои нежные сапожки.

– А сколько надо заплатить тебе, чтобы ты больше никогда не встречался у меня на пути? – Виглаф демонстративно снял капюшон и провел рукой по своим белоснежным волосам. Трактирщик охнул, трубадуры подавились выпивкой, а в зале воцарилась тишина. Принц улыбнулся.

– Простите, владыка, – сказал наглый трубадур и тут же упал на колени. – Простите глупого артиста!

– Да какой же ты артист? Флейту свою, небось, купил за два гроша в ближайшей лавке. Или лесоруба попросил выточить, так это еще дешевле. А друг твой! – Второй трубадур мигом упал на колени. – Это его скрипка? Да я порой на бабах поменьше играл! Что за размер? Где толковые струны? Небось, еще и настроена так, что даже коты разбегутся от первой ноты. Артисты. Да вы позорите этот титул своим существованием!

Трубадуры молчали. Все молчали. Даже не двигались. Только трактирщик медленно принес две кружки пива, как и заказывали его высокопоставленные гости. Виглаф осмотрел подданных так, словно оценивал, сколько они могут ему заплатить, если он спляшет. А потом резким движением вытащил из-за спины свою лютню.

– Вот инструмент, – сказал он. – Идеальный размер. Идеальная форма. Струны крепче щитов, дерево гибкое, гладкое. Клеймо мастера. – Виглаф вдруг остановился. Он вновь осмотрел грошовые инструменты трубадуров и передвинул серебряные монеты к ним. – Возьмите. Купите себе что поприличнее. Если уж дело ваше окупится, так пойте хвалебные оды мне и моим родителям.

Трубадуры переглянулись и схватили каждый по одной монете. Они, кланяясь, попятились к дверям, пока не споткнулись о порог.

– И про Галена Бирна не забудьте! – крикнул вслед Виглаф. – Герой всем героям!

– Незачем так орать, – прошептал рыцарь.

– Лучший способ спрятаться – быть у всех на виду. Не ты ли это говорил?

– Но не так радикально.

– Ладно уж, – Виглаф махнул рукой. – Нам надо запомниться. Все сюда! Эти двое подумали, что они артисты только потому, что умеют держать в руках музыкальный инструмент! Ха! Если ты умело держишь в руках свой хер, знатным любовником тебе не стать!