Всякая история начинается в трактире, а «Улыбчивый моряк» будто бы строился для легенд. Богато обставленный лучшей мебелью, хорошо освещенный десятками свеч и масляных ламп. Тут наливали только изысканные вина, которые не мог себе позволить обычный горожанин, а подавали такое сочное мясо, что жира на тарелке хватало, чтобы смочить в нем добрый кусок хлеба. Повар каждый день готовил свой известный картофельный суп, а по утрам, если было настроение, еще и пек ровные пироги с яблоками. Неудивительно, что в трактире посетителей было немного. Удивительно, что построили его прямо в доках. В том самом месте, которое так старательно избегала любая монета.

И среди этой роскоши такой человек как Никус смотрелся так же неправильно, как сугроб в разгар июльской жары. Его одежду шили явно не по меркам, да и давненько она не видала хорошей чистки. Сапоги заляпаны, штаны все в пыли, а темная рубаха на голое тело то тут, то там зияла дырами. От Никуса резко пахло рыбой и потом, лишь час назад он разгрузил несколько бочек с добрым уловом, чтобы раздобыть хоть немного денег.

Никус кашлянул, привлекая внимание трактирщика. Тот было улыбнулся, но тут же надел маску отвращения и пренебрежения. Его руки, до это так ловко расставляющие бутылки с вином и ликером по полкам, теперь нервно дергались на стойке, словно рвались в бой. Никус почувствовал себя неловко, но тут же воспрянул духом, вспомнив, зачем пришел в столь неподходящее для него заведение, и быстро сказал:

– Меня ждут в дальней комнате. Если вам не лень, прошу уточнить у постояльца, можно ли мне войти. Если же вас обременяют дела поважнее, – Никус осмотрел пустой трактир и улыбнулся, – то я сам этим займусь.

Отвращение на лице трактирщика сменилось осторожностью и страхом. Он даже не ответил Никусу, лишь кивнул в сторону коридора, который вел к комнатам. Никус гордо выпрямился, хотя все равно был ниже сутулого трактирщика на целую голову, и кивнул в ответ.

Казалось, коридор выглядел еще богаче зала, но это только на первый взгляд. Когда глаза Никуса привыкли к темноте, а света там было немного, он заметил, что дерево на стенах дешевое, а кое-где и отсыревшее. Вазы, стоявшие на специальных столах между дверьми, – явный контрафакт, купленный за гроши у нечестных на руку моряков. Никус видел подобные и даже прикинул, у кого же трактирщик разжился такой дешевкой? Ему на ум пришли сразу четыре имени, но он их тут же отмел.

Наконец Никус встал напротив двери в конце коридора. Он еще раз проверил, что его карман отяжеляет небольшая шкатулка, выдохнул и постучал. Ему не отвечали. Тогда Никус постучал еще раз, только громче. Снова тишина. Третий стук походил на ярость пьяного мужа, вернувшегося к неверной жене. Никус было решил, что внутри никого нет, как вдруг услышал сдавленное «войдите».

В комнате царил такой мрак, что даже коридор показался Никусу солнечным пятном на пасмурном небе. Он не видел буквально ничего, даром что на улице стояли сумерки. Темные тяжелые шторы не пропускали ни лучика, а того света, что лился из коридора, Никусу хватило только чтобы осмотреть деревянный пол под ногами. Зато он отчетливо почувствовал запах воска. Должно быть, тут недавно жгли свечи. Быть может, даже минуту назад.

– Кажется, вы искали это, – сказал Никус и достал шкатулку. Он тут же выругался про себя, что не поприветствовал заказчика, но решил, что оно ни к чему. Какое дело до формальностей человеку, который прячет свое лицо во тьме?

– Подойди и положи шкатулку на стол.

Никус облизнул сухие губы и сделал два неловких шага. Глаза уже привыкли к темноте, и он различал силуэт стола посреди комнаты, но все же фигура собеседника словно скрывалась совсем в других тенях. Его очертания размывались, сколько бы Никус не вглядывался в них. Он даже не был уверен, что этот человек дышит.

Никус отступил и увидел, как заказчик наклонился к шкатулке. На секунду в его глазах сверкнуло отражение света из коридора, и Никус невольно подумал о совах. У тех тоже огромные зенки, сияющие в ночи.

– Правда, – сказал человек в тенях. Его голос напомнил Никусу, как тот в детстве кричал в колодец. Такое же эхо. Такой же гулкий звук. – Я искал это.

– Я дорого заплатил, чтобы добыть эту шкатулку, – промямлил Никус. – Собрал все долги, что мог. Встречался с людьми, с которыми встречаться совсем не хотел. Мне пришлось давать взятку из моего и без того худого кармана. – Он вдруг воспрял духом, вспомнив о потраченных деньгах и едва ли не сорвался на крик. – Украсть что-то из королевской казны, пусть и завалящую монету, не так уж и просто!

– Ни к чему повышать голос, – все так же монотонно ответил человек в тенях. – Если бы я знал, что ты такой трус, я бы нанял кого-нибудь еще. – Никус не ответил, не зная, как реагировать. Он еще не получил награду, так что не хотел лезть на рожон. Повисла неловкая пауза.

– Впрочем, – заговорил человек в тенях, – дело сделано, а подробности меня совсем не интересуют. Ты хотел награды? Бери награду.

К ногам Никуса упал тяжелый кошелек. Он осторожно поднял его и осмотрел содержимое. Много мелочи и лишь одна серебряная монета, но на эти деньги Никус мог бы прожить целых четыре месяца. Два, если будет есть почаще и спать в кроватях поприличнее.

– Я подумал, что такие монеты в руках работника доков привлекут меньше внимания. Достаточная награда?

Никус прикинул, что на взятки не потратил и десятой доли того, что получил. Нутром он чувствовал, что награда слабовата для тех рисков, которым он подвергал свою шею. Король Фенатор сажал разбойников в клетки на городских площадях и за меньшие проступки, но ведь все обошлось.

– Меня она устроит, – ответил Никус.

– Славно. – Человек в тенях повернул голову и в его совиных глазах вновь отразился свет. – Что-то еще?

Никус опомнился, словно ото сна, поклонился, хотя перед ним сидел явно не лорд и не герцог, и поспешил выбежать из трактира, хлопнув за собой дверью.

Человек, который только что получил шкатулку от Никуса, встал из-за стола и медленно зажег свечи в комнате. Он прекрасно ориентировался в тенях. В некотором смысле он и сам был тенью в черных одеждах и птичьей маске со стеклянными глазами, но все же порой свет не повредит.

Шкатулка лежала неровно, и человека это взбесило. Он осторожным движением чуть развернул ее, чтобы грань стола оказалась параллельно задней стенке шкатулки, и сел напротив. Запах рыбы и пота, оставшийся после Никуса, развеивался, а потом и вовсе исчез, но шкатулка осталась нетронутой. Даже одна свеча потухла, отжив свое, но человек не спешил открывать добычу.

Наконец его рука потянулась вперед. Его ловкие пальцы откинули скромную застежку и подняли крышку. Внутри лежал небольшой красный браслет из волос. Время его не пощадило, он слегка износился и поистрепался, но все же оставался целым. Для предмета, которому сотни лет, это уже достижение.

– Да придут ваши дни, Русалочьи волосы, – сказал человек браслету. – Придет час. Но не сегодня.

Он закрыл шкатулку. Человек загасил несколько свеч, сложил добычу в просторную кожаную сумку с длинным ремнем, чтобы ее можно было носить через плечо, и вышел из комнаты. На столе он оставил несколько монет и записку, написанную аккуратным ровным почерком на скромном куске бумаги. «Спасибо за ужин и приют. Сдачу оставьте себе». И подпись: «Доктор».

Двадцать четыре рыцаря под предводительством принца Виглафа въехали в ворота Рэлле. Дамы бросали им под ноги цветы, которые тут же сминали покорные кони, а детишки махали своим кумирам. Красные Плащи в очередной раз наслаждались всеобщим обожанием. Один воин, которого прозвали Ежом, не выдержал и послал воздушный поцелуй аристократке. Та задержала дыхание, словно под водой, и вмиг стала пунцовой, а ее подружки тихо засмеялись.