— Вим, ты же знаешь, какими глупыми порой бывают золотистые. Ты же знаешь?.. Да золотистого ничуть не волнует, лжет Ратлит или говорит правду. Они полетят в какую-нибудь галактику. Золотистый останется жив, а мальчишка начнет бредить, из пор его тела станет сочиться кровь... Вначале он ослепнет, потом оглохнет и в конце концов умрет. А спутник его даже не опечалится. Таковы золотистые. Только я буду оплакивать юного безумца, потому что он был добр ко мне и очень долго приносил мне лекарства.

Я почувствовал горечь и печаль.

Алегра неподвижно лежала передо мной.

— Ты хочешь сказать, что не знаешь, почему Ратлит обезумел? А, Алегра? Ты хочешь сказать, что не подозревала о том, насколько он хочет стать золотистым? Ты не знала, насколько ты нужна ему? Ты не представляла, что случится с ним, если ты покинешь его, утрешь ему нос, став той, кого он ненавидит и кем восхищается?.. И после всего этого ты утверждаешь, что не знаешь, отчего он сошел с ума? Подумай, девочка... ты ведь стала золотистой. Или, став золотистой, ты резко поглупела?

— Нет, — спокойно возразила она. — Более того, Вим, я знаю, Ратлит тоже пытался пройти тест. Только он не прошел его.... На самом деле Ратлит просто маленький мальчик, ребенок...

Горечь, усталость, скопившиеся в моей душе, сменила печаль.

— Алегра, разве тебе нужно было все это? Разве ты не могла поступить по-другому, не причиняя мальчику такой боли?

— Я всего лишь хотела сбежать. Вырваться из тисков нашей галактики, из тисков райской пыльцы, стать по-настоящему свободной... И Ратлит этого хочет, и ты. И Санди... Каждый хочет стать золотистым... Только я поступила жестоко. Мне выпал шанс, и я ухватилась за него. Разве это плохо, а, Вим?.. Жаль, конечно, что все так получилось...

Ее веки снова задрожали. А потом глаза широко открылись.

— Алегра...

— Я — золотистая. Золотистая! Такая же, как другие золотистые! Но я не сумасшедшая, Вим... Нет... Ратлит отлично это знал, но не дал мне моего лекарства...

Глаза Алегры закрылись.

Я тоже закрыл глаза. Мне хотелось плакать, кричать, но, казалось, мой язык распух, уперся в небо, заполнив весь рот... Я не смог выдавить из себя ни звука.

На следующий день Санди вышел на работу.

Я не стал говорить с ним о случившемся накануне. Это было во всех информационных выпусках новостей. И, как обычно, журналисты постарались все представить в самом грязном свете.

«Юный гений (они уже напрочь забыли о романе Ратлита и называли его гением по привычке) доводит свою возлюбленную до ужасной смерти!»

Журналисты даже не упомянули золотистого. Они не стали ничего расследовать.

Репортеры все время кружили вокруг ангара. Им так хотелось написать о том, что корабль украден. Вот тогда бы получилась сенсация.

К моему удивлению, Санди отнесся к происходящему совершенно спокойно.

— Это был корабль Ратлита, — пробормотал он, нанося смазку на ходовые части двигателя. — Я отдал ему этот корабль.

— Зачем вы отдали мальчишке корабль? Может быть, вы дали его лишь взаймы?.. Или вы хотели отомстить ему, сделать так, чтобы он погиб ужасной смертью, отправившись через межгалактические просторы?..

— Он попросил. Я отдал корабль. Остальное можете узнать у моего босса. Он — свидетель нашей сделки. — С этими словами Санди повернулся назад, к механизмам.

— Но послушайте, пусть так, но это же не повод помогать ему скрыться. Тем более что на самом-то деле вы обрекли его на долгую и мучительную смерть.

— Он мне не нравился... И я дал ему корабль, — просто ответил Санди...

— Спасибо, — поблагодарил я Санди, когда репортеры ушли. Не уверен, что и в самом деле был благодарен ему, но держался он и впрямь молодцом. — Ты отлично себя вел, я твой должник.

А через неделю Санди явился и объявил:

— Я хочу получить свой долг.

И сказал он это как-то надрывно.

Я прищурился.

— Значит, ты, в конце концов, решил бросить работу? Дотянешь хоть до конца недели?

Санди выглядел смущенным, стоял, спрятав руки в карманы.

— Да, конечно. Я ухожу. Но не прямо сейчас, босс. Иначе мне будет не выбраться отсюда.

— Тебе поможет то, чему ты научился здесь, — сказал я ему. — Ты ведь много узнал от меня, многому научился. Ты стал похож на меня. Я стараюсь все время чему-то учиться и таким образом расту. Ты тоже можешь расти дальше.

Санди печально покачал головой.

— Не уверен, что мне это нужно. — Тут его рука выскользнула из кармана, он протянул мне что-то. — Посмотрите, это — билет. — Он сжимал грязными пальцами кусочек фольги со сложным узором. — Через четыре недели я улечу с этой Станции. Только я не хочу вот так уезжать, босс. Я хочу, чтобы вы отдали мне долг.

Тут я удивился по-настоящему.

— Значит, ты все же решил вернуться в свою семью? — сказал я. — Думаешь, получится?

Санди пожал плечами.

— Не знаю... Стану работать... Есть ведь и другие семьи... Может, мне удастся немного подрасти...

Он спрятал билет назад в карман, а потом какое-то время стоял, незаметно покачиваясь с пяток на носки и обратно.

— Так как насчет долга, босс?

— Я тебя что-то не понимаю.

— Вим, тут есть один мальчишка. Он такой неотесанный...

«Вим»! Первый и единственный раз на моей памяти он назвал меня по имени, хотя я давно просил его обращаться ко мне именно так.

— Он мог бы заменить меня.

Смех судорогой сдавил мне горло. Но я не смог рассмеяться, потому что видел перед собой уродливое лицо Санди, его печальные глаза и знал: мой смех оскорбил бы его. Он казался таким уязвимым и напряженным. Уязвимым? Но ведь у Санди был билет. Он собирался улетать. Какое ему дело до того, что я думаю!

— Отошли этого парня к госпоже Полоски, — предложил я. — Может, ей нужен мальчик на место Ратлита... А теперь не мешай мне работать.

— Может, вы все-таки возьмете его? — скороговоркой выпалил Санди. — Это в оплату вашего долга, босс.

— Санди, я ужасно занят...

Было в его голосе что-то, отчего мне пришлось снова взглянуть на него. Но он молчал и заговорил только тогда, когда я снова повернулся к столу.

— Босс, послушайте! Помните, вы спрашивали меня, проходил ли я тест, когда был ребенком?

Только тогда я начал что-то понимать.

— Ты имеешь в виду эколограмму?

— Да, — глупо усмехнулся Санди. — Этот мальчик — один из них. Он — золотистый. Ждет тут, за дверью. Ожидает вашего решения.

— Он хочет занять твое место?

Санди кивнул.

Я подошел к двери ангара, пытаясь представить себе мальчика, который в нетерпении замер за дверью.

Снаружи и в самом деле оказался мальчик. Он сидел на заправочном гидранте. В свое время я посадил там несколько карликовых деревьев, и «дневной» свет осветительных фонарей, падая сквозь листву, разузорил тротуар и землю под деревьями.

Мальчишке было лет четырнадцать — кожа цвета меди и курчавые черные волосы. Он сидел на гидранте, вытянув ноги, а пояс его стягивал широкий чешуйчатый желтый пояс. Паренек и впрямь был золотистым. Играя, он рассматривал какую-то странную штуковину — полупрозрачную драгоценность в медной оправе. Она висела на цепочке у него на шее.

— Эй! — позвал я его.

Он поднял голову, черные, как смоль, волосы заискрились.

— Тебе нужна работа?

Мальчик кивнул.

— Меня зовут Вим. А тебя?

— Ты можешь звать меня Ан.

Голос его оказался ровным, спокойным. В нем звучали интонации, присущие всем золотистым.

Я нахмурился.

— Это сокращение?

Он кивнул.

— А как твое полное имя?

— Андроклес.

— Ого!