– Да я в конце дня не смогу даже плавать! Руки устанут! – разразившись заливным смехом, выкрикнула Лариса и, изобразив из себя вымученное создание, устало плюхнулась на диван. – После рабочего дня я не то что плескаться, порой есть не хочу!

Ирина нежно обвила ее руками и ласково, с сочувствием, погладила спину.

– Хорошая моя! А хочешь, я на целый месяц останусь с тобой в Княже? Возьму отпуск и буду тебе помогать по хозяйству, буду полоть огород. Хочешь? Я даже попробую научиться доить корову, – тихим ласковым голосом предложила она и прикусила губу.

Ничего не ответив, Лариса слегка отстранилась в сторону и настороженно прищурилась. В ее глазах мелькнула неподдельная, искренняя тревога. Не отводя от Ирины глаз, она на ощупь, похлопав ладошкой по столу, нашла на столе очки и, неловко зацепив дужками волосы, надела их. Лицо ее сразу преобразилось, стало строгим, как у школьной учительницы. Между бровями обозначились тонкие, едва заметные морщинки.

– Слушай, Ириш, ты что-то темнишь! Приехала с бухты-барахты, решила заняться сельским хозяйством. Я, конечно, тебе рада! Но вижу, что ты какая-то не такая, как обычно. Губы вроде улыбаются, а глаза все равно грустные. Родная моя, ты меня не обманешь. Рассказывай, что случилось! – требовательно попросила она и, обхватив узкие ладони Ирины, мягко сжала.

Ирина обреченно вздохнула и перевела взгляд на окно. Погрузившись в недавние воспоминания, она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Она совершенно не знала, как выстроить разговор дальше. Да, она приехала к сестре, чтобы поделиться своими проблемами, рассказать о том, что у нее произошло, услышать ее совет. Но это было так трудно. Самым сложным для нее было начать этот разговор, произнести то первое слово, которое лежало на ее душе как камень, тяжелое и острое. Слово, перечеркивающее годы ее жизни, разрушающее иллюзию ее счастья и видимого благополучия.

Ирина глубоко, полной грудью вдохнула воздух и стыдливо подняла глаза на Ларису. Минута, другая, третья. В повисшем молчании сестры не решались сказать друг другу то, что уже если не поняли, то интуитивно почувствовали.

– Я ухожу от Андрея, – наконец выдавила из себя Ирина. – Сегодня я… – медленно продолжила она и, умолкнув на полуслове, выпалила: – Сегодня я застала его в кабинете с нашей коллегой и, как я думала, моей хорошей приятельницей. Именно я по рекомендации Минздрава устроила ее юристом в свою клинику.

– Бедная моя девочка, – с болью протянула Лариса и машинально прикрыла ладонью губы.

– Нет, я совсем не бедная! – встрепенулась Ирина и поднялась. – Наоборот! Я даже рада тому, что произошло. Понимаешь, Лорчик, я никогда, никогда не была с ним счастлива. Я ведь никогда его не любила. Впрочем, как и он меня. Я все от тебя скрывала. Понимаешь, мне просто было неловко в этом признаться. Стыдно!

Лариса изумленно расширила глаза и плавно, словно на нее навалилось что-то невидимое, откинулась на спинку дивана.

– Ты меня ошарашила, – честно призналась она. – А зачем же ты выходила за него замуж?!

– Наверное, в молодости я не сумела отличить любовь от благодарности, – с грустью пояснила Ирина и снова села на край дивана.

– А это как? – ошеломленно поинтересовалась Лариса и растерянно моргнула ресницами. – Что-то я ничего не понимаю. Вы вроде же хорошо жили. Андрей всегда был такой обходительный, внимательный к тебе. Все, помню, норовил тебя взять за руку, погладить, поцеловать. Да и родители твои всегда его хвалили. Особенно мама. А тут такое. Как это – не любили?

– Лорочка, все это очень сложно, – с горечью произнесла Ирина и, резко вскинув голову, закрыла глаза. Тело ее вздрогнуло, по щекам безудержно полились слезы. – Выходя замуж, я верила, что со временем наши отношения с Андреем сложатся счастливо. Как и все, я тоже мечтала о любви. Привыкшая во всем повиноваться родителям, я доверила им решать мою судьбу. Но, к сожалению, я очень быстро поняла, что стала заложницей семейных амбиций и тех грязных интриг, которые вил вокруг меня Гриневский.

Лариса резко оторвалась от спинки дивана и удивленно, подняв плечи, сжалась. Мягкая, добродушная улыбка исчезла с ее лица, сменившись выражением разочарования и сочувствия. Сняв очки, она, как ребенок, шмыгнула носом и повернула голову набок. Глазами, полными слез, она, не отрывая взгляда, смотрела на ту, которую еще недавно считала избранницей Божьей: полной счастья, любви, внимания и достатка. Оказывается, все это было иллюзией.

– Ну так расскажи мне тогда, что случилось? – чуть слышно попросила она, участливо глядя на сестру.

Ирина решительно поднялась с дивана и, задумчиво сузив глаза, подошла к окну.

– Мне тогда был всего двадцать один год. Ты же помнишь, какой это прекрасный возраст?! Время, полное счастья, надежд, любви! В этом возрасте каждый день как праздник! Смотришь на мир широко открытыми глазами и свято веришь в то, что впереди у тебя еще целая жизнь, что все люди – близнецы-братья, что в мире не может быть ни зла, ни лжи, ни предательства. А если где-то такое случается, то это только в кино, сценарий которого на сто процентов взят не из твоей жизни! Так в то время думала я. Но я не об этом. Может, ты помнишь, Лорочка, я тебе когда-то рассказывала, как еще на третьем курсе я познакомилась с одним интересным парнем, курсантом военного института. Правда, это было давно и не имеет никакого отношения к тому, что случилось сейчас. Это я так, как предисловие. Просто этот парень оказался единственным человеком в моей жизни, которого я любила! Единственным. Точно так же я была уверена и в его чувствах ко мне. Мы встречались чуть меньше года. Это было самое счастливое время в моей жизни! Мы радовались каждой минуте, которую проводили вместе, мечтали, строили планы на будущее. Знаешь, он даже сделал мне предложение! И… признаюсь, именно он, да, да, именно он стал моим первым мужчиной. И, не суди меня строго, сестричка, я не жалею об этом! Наоборот! Только с ним я узнала, что означает слово «любить»! Хотя тогда я этого особенно и не понимала… А осенью, ближе к зиме, мы расстались.

– Почему? – с сожалением спросила Лариса. Согнув одну ногу в колене, она обхватила ее руками и, не отрывая взгляда, всматривалась в лицо сестры.

– Так вышло, – с грустью ответила Ирина. – Я еще к этой истории вернусь. А в октябре, когда я была уже на четвертом курсе, в нашей семье случилось несчастье, – продолжила она и медленно перевела взгляд на Ларису. – Ты, наверное, хорошо помнишь моего деда, Марка Захаровича. Помнишь, с каким почтением мы все к нему относились? А он и правда был у нас славный! Профессор, членкор Академии наук, ученый, имя которого было на устах во многих научных кругах. Он был нашей гордостью и, конечно, главой семьи! Мы все считались с его мнением. Никто из нас никогда не имел права ему перечить. Он нас воспитал, помог устроиться в жизни. Мы были обязаны ему всем, что имели. Бабушка наша, ты знаешь, умерла рано. А мы так и жили вместе: дедушка, мама, папа и я. Марк Захарович был человеком ответственным. Превыше всего для него была работа, работа и честь семьи. Так он воспитывал и меня. Строго, жестко, но справедливо. В детстве, правда, он меня иногда баловал: дарил разные подарки, играл со мной, водил на экскурсии, в парк и даже несколько раз брал с собой на рыбалку. Но чем старше я становилась, тем более требовательно он ко мне относился. Причем во всем: в учебе, в быту. Если бы ты знала, как я ревела, когда в конце десятого класса родители с его подачи запретили мне заниматься бальными танцами! А мне так нравилось кружить на танцполе! Но дед устроил дома такой скандал! Он так ругался! Мама и папа ему, конечно, поддакивали. Твердили, что порядочные девушки имеют более серьезные и, самое главное, полезные увлечения. Посовещавшись, они единогласно решили отправить меня на дополнительные занятия по физике и английскому. И это несмотря на то, что я уже занималась с тремя репетиторами и уверенно шла на золотую медаль. Но спорить с дедом никто не отваживался. Может, это было и правильно… Не знаю. Порой я даже обижалась на деда. Но все равно я его очень любила! Такой он был, наш Марк Захарович.