При первом же знакомстве Пьер очаровал Конкордию восхищенными словами о ее специфичной нестандартной красоте-толстоте.

А она-то сама свою толстоту ненавидела лютой ненавистью. И избавиться от нее не могла никакими ухищрениями.

Пьер говорил, что у нее правильные черты лица. Брал линейку и замерял от уголка губ, до конца линии бровей. Восхищался идеальностью овала. Изяществом скул. Высотой лба. Даже изгибом шеи! Приглашал на французский подиум, обещая неслыханные гонорары. Он так и говорил: «– Гонорары у тебя будут сказочные. Ты никогда не держала в руках таких денег!» Рассказывал, что сейчас в Европе в моду стала входить полнота, и она – Конкордия, будет востребована со своими параметрами, своей белой, не смуглой кожей и славянской внешностью.

– Я с тобой сейчас буду спорить! – Сурово возразила Татьяна Константиновна. – И спорить буду безжалостно. Во-первых! Красота – понятие относительное. Обширное. Часто – субъективное. Не ограничивается только внешней оболочкой, но проявляется в гармоничном сочетании интеллекта, ума, характера, воспитания. Продолжать можно до бесконечности. У неандертальцев были одни стандарты красоты. В девятнадцатом веке другие. В двадцатом и двадцать первом – третьи и четвертые. Во-вторых! Кто тебя убедил, что ты – некрасивая и толстая?! У тебя всего-то – пятидесятый размер!

Конкордия протыкала воздушное пространство своими заостренными тушью, ресницами. Ругать или выговаривать Татьяна Константиновна не умела, а когда сердилась, начинала разговаривать голосом мультяшного хомяка. Её сердитость всегда смешила. От этих смешащих порицаний все опасения и беспокойства исчезали сами собой.

– Вы рассуждаете общими критериями, но в настоящей жизни все совершенно иначе. Настоящая жизнь любит успешных! А красота – путь к успеху. Я – знаю! – Для Конкордии путь к успеху означал – путь к любимому человеку, путь к замужеству.

– Что ты знаешь?! – Опять рассердился «мультяшный хомяк».

– Вы будете смеяться, если я скажу.

Пьер ухаживал за девушками, забрасывая их льстивыми и головокружительными обещаниями. Даже Конкордия, весьма критически относившаяся к софитам и тряпкам, избегавшая публичной огласки и многолюдья, была загипнотизирована уверениями в его безграничной любви. Ее не привлекала карьера модели, но ради любви Пьера, ради того, чтобы он был всегда рядом, Конкордия была готова попрыгать на подиуме и улыбнуться с обложки модного журнала.

До семнадцати лет все ее школьные учителя говорили:

«– Ты слишком серьезно ко всему относишься. Все хорошо в меру», – повторяли они. – «Девушке с глубокомысленными суждениями всегда нелегко найти мужа».

Советовали стать даже чуть легкомысленней. Школьные сочинения по литературе Конкордия писала на две тетради в восемнадцать листов, а когда родители купили дочерям второй компьютер, ее сочинения превратились в повести.

В приходской общине Конкордия посещала воскресную школу и богословские курсы. А потом по архиерейскому благословению и сама стала преподавать на курсах для детей. Умела объяснить новоначальным труднопонимаемые места в писании и любила петь в церковном хоре.

В одиннадцатом классе в ее жизни неожиданно появился Пьер. И утонула в «объятиях настоящей любви» Конкордия совсем не сразу, и даже не через месяцы. Пьер прилетал несколько лет подряд, говорил, что «его сердце рвалось только к ней». Привозил ей из просвещенной Европы постулаты свободы, равенства и независимости.

Как правило, девушки побывавшие его возлюбленными, после эмиграции из России отчисляли ему еще и процент от, своей уже, прибыли. Так что Конкордия еще не зная своего счастья, пребывала, по убеждению Пьера в глупой тоске.

Бизнес Пьера был успешным и востребованным. Кто-то из девушек соблазнялся деньгами, для поддержания своих же семей. Кому-то хотелось замуж за иностранца. Кому то – были интересны приключения в Европе. Конкордия была особенной девушкой, потому что девушкой была в полном смысле слова – она была девственница. Для своего волонтерского, как он говорил, бизнеса ему нужны были именно молодые женщины. Физически здоровые, крепкие и выносливые. Поэтому и подход у Пьера к его немногочисленным девственницам был особым. Для начала Пьер убедил Конкордию в том, что любит ее только он, а ее близкие, как только она перестанет ходить в храм – сразу же «открестятся» от нее, как от «позорной девки».

– Слова «откреститься» в природе нет. Его не существует, – ответила Конкордия Пьеру, но стала сильно сомневаться в своей семье и друзьях. Она поняла сказанное, в котором убеждал ее Пьер. Если она станет вести другой образ жизни, если будет курить, есть мясное в пост, жить «гражданским браком», то своей семье будет не нужна. А это означало, что любят ее за поступки, а не за то, что она есть – какая есть.

– Неужели Адаму и Еве выдавали свидетельство о браке? – Резонно спросил ее Пьер. Она сдалась.

Конкордия была студенткой факультета, выпускающего дизайнеров. Ей нравилось обучение, и она получала стипендию. На стипендию всегда покупала себе проездной, а в семью – печенье, конфеты и любимые тортики с кремом, для сестры-Олечки и мамы. Это был ее вклад в бюджет семьи, которая ее любила и вырастила. Мама отказывалась потреблять сладости, купленные дочерью – привыкла жить под девизом: «лучшее детям». Отец, наоборот, говорил: «– Дочь взрослеет. Понимает, что благодатней отдавать, чем брать».

В тот раз Конкордия печенье и конфеты покупать не стала. Купила двадцать шприцов и два бинта. Пришла домой. Заправила в шприцы яблочный и гранатовый сок, выдавила эту хитрую суспензию в мойку, но так, чтобы в них оставались следы «кровяной» жидкости и, разбросала по квартире использованные шприцы. Обвязала себе руки бинтами и легла читать книгу.

Когда ее домашние стали возвращаться с работы домой, Конкордия отложила книгу и легла, неестественно разбросав руки-ноги по кровати, будто находилась под наркотическим воздействием. Ее увидела старшая сестра. Тормошила за плечо. Кричала, чтобы разбудить, но Конкордия притворилась мастерски – лежала без движения, как мешок соломы. Ольга прошла по квартире, обнаружила разбросанные шприцы, тут же все прибрала. Родители не должны волноваться – отец тогда уже болел, но на работу ходил до последнего дня.

Олечка нянчилась с младшей сестрой со дня ее рождения. Нянчилась с нею не потому, что родители были заняты, а потому что дети любят быть ответственными. У всех детей в садике – собачки и кошки, а у Олечки были не только собачка, кошечка и рыбки в аквариуме, но и маленькая сестричка. Старшей было четыре, когда родилась Конкордия. Четыре года – это возраст бунтующей самостоятельности. Имя младшей сестре выбирала – старшая.

В современных приходских семьях выбор имени старшим братом или сестрой, можно сказать – традиция. Имя ребенку родители выбирают, конечно, по святцам, но дети иногда начинают обнаруживать пророческие задатки.

Когда старшая сестра уже стала взрослой, она слышала множество раз, как в других семьях какой-нибудь семилетний мальчик говорил своей маме: «У нас будет Катенька!». И мама рожала ему сестру, причем седьмого декабря – на Катерину.

Или в другой семье посторонние спрашивали старшую сестру восьми лет: «– Назвали братика?» Старшая сестра очень серьезно отвечала, что вообще-то у Бога она и просила Гришу. Гриша, к слову сказать, двенадцатого февраля родился – на трех Святителей.

Четырехлетняя Олечка стояла с папой в храме. Маму отвезли в роддом.

– Роддом – специальный домик для всех мам и самых маленьких деток, – объяснил папа.

Старшая сестра смотрела на шалящих детей, но играть с ними она не хотела. Она придумывала имя сестре, которая вот-вот должна была родиться. Священник благословил молящихся, перечисляя память святых того дня. Среди них была мученица Конкордия.

Олечка насобирала урожай из шприцев и пошла в медлабораторию на экспертизу к сестре с прихода Алле. Надо было узнать, что в них? Экстази? Героин? Олечка в этом мало что понимала. Но слышала, что героин – это самое смертоносное зелье!