– А я женюсь на Ларисе, – сообщил пассажирам вагона Лю Фухуа, пользуясь отсутствием Ларисы. Без Ларисы ему было произнести эти слова легко, а в ее присутствии он, немного терялся и начинал забывать свой довольно приличный русский.

– Внезапная! – Люба и Лариса в это время вышли на полустанке и говорили друг другу о странностях любви.

– Необыкновенная!

– Могучая!

– Несмиренная!

Когда романтическая четверка выходила из вагона на конечной станции, к Ларисе и Любе подошли встречавшие их родители. Вслед за родителями к девушкам подтянулись и китайские ухажёры, стряхивая с волос подушечный пух.

– Здравствуйте, – верховодил неожиданным сватовством Лю Фухуа. У Ксиаобо стоял рядом и отчаянно поддакивал родителям Любы и Ларисы всеми своими несмиренными, как и его характер, эмоциями.

– Мы – женихи. У нас высшее гуманитарное образование и серьезные намерения, – продолжал Лю Фухуа, приготовившись что-то записывать, – только мы не успели спросить даты рождений Любы и Ларисы, чтобы вычислить по гороскопу наилучшую дату свадьбы.

Мамы Любы и Ларисы настолько обрадовались ниспосланным небом женихам своих дочерей, что после слов о гороскопах обе сразу же перекрестились и обреченно посмотрели на своих мужей.

Мужья постановили: «Надо бы поговорить с родителями Фейхоа и Кебаба». Как услышали имена, так и воспроизвели услышанное.

Дома у Любы и Ларисы гости помылись, поели и поспешили тут же связаться с Китаем, не откладывая знакомство своих будущих родственников со своими родителями. Встречу решили провести с ними виртуально и – в одной квартире. Выбор сделали в пользу жилища родителей Любы – их квартира была просторней, и поэтому удобней.

У Ксиаобо налаживал программу в ноутбуке. Лю Фухуа находился рядом и делал бесполезные, но участливые телодвижения. Люба и Лариса, в беспокойном ожидании, вместе с родителями мыкались по комнатам и старались чем-то себя занять, но у них ничего не получалось. Они стали подглядывать за женихами – сначала украдкой, а потом и – в открытую.

Первой услышала и приняла звонок мама У Ксиаобо. Она поздоровалась с сыном, поговорила с ним пару минут, потом засмеялась каким-то, не свойственным для неё, диким хохотом: «– Бу-га-га-а-а!», захлопала в ладоши, а на стол перед ней кто-то, стоявший сзади, бросил живого гуся – китайский символ состоявшегося сватовства. Мама У Ксиаобо сама не ожидала так преждевременно увидеть гуся на столе, что-то кому-то закричала, стала нажимать на клавиатуру, связь прервалась и дом с квартирой родителей Любы обесточился.

С тех пор прошло восемь лет.

Лю Фухуа крестился Спиридоном, женился на Ларисе, и родил с ней сына и дочку. У Ксиаобо – крестился Елисеем, женился на Любови и родил с ней двух дочерей. Крестились Елисей и Спиридон не номинально – осознанно и осмысленно. Люба и Лариса рассказали им не только о православном вероучении, но в первую очередь – о конфуцианстве, даосизме и гороскопах. Пусть уж сами решают: что для них вера, что – суеверие, а что –растиражированная фантазия. И готовы ли они взять на себя такую ответственность и смелость: поменять веру.

Спиридон и Елисей оказались не просто ответственными и, одновременно – смелыми. Они сразу перешли к миссионерству своих соотечественников. Проживая в Китае, они знали, что жизнь – штука трудная и серьезная, но переехав в Россию поняли: жизнь может быть еще и яркой, и интересной. Они оканчивали в России университет для того чтобы официально приобрести право преподавать великий могучий русский язык. Прокладывать и согласовывать туристические маршруты им стало не интересно. Но вместо учительства в русской словесности православный епископ предложил им всерьез подумать над путем священническим. Учились братья-китайцы на вечернем факультете, а утром и днем – либо прислуживали в храме, либо работали на «халтурках», которые им регулярно подбрасывали прихожане с прихода.

Все живые люди имеют в своем бытовом арсенале какую-то особенно злую привычку. Такой привычкой у обоих братьев был – трудоголизм. Спиря и Елеисеюшка своих жен любили, а если китаец влюблен, он свою любовь доказывает, ежедневно и, до смерти, закармливая любимую. И так ее закармливает, чтобы не дышала уже от еды. Сытая жена – добрая жена. И счастливая. Такой у них в Китае менталитет!

Люба и Лариса после свадьбы, устроенной в китайской провинции, откуда родом были их мужья, имели возможность в полной мере ощущать этот загадочный китайский менталитет. Там они любовались китайскими детьми: младенцами и отроками. Как борцами сумо, насуплено восседающими за праздничными именинными столами, заставленными: горками апельсинов, серпантинами из ананасных цукатов, карамельными конусами и всякой восточной всячиной. Младенцы и отроки исподлобья взирали на обилие любви своих родственников. Китайские дети при этом очень напоминали русских – славянским разрезом глаз с монголоидной примесью.

По возвращении в Россию Люба и Лариса в угоду и послушание мужьям – тоже готовили и поедали. Поедали и готовили. Руководствуясь при этом церковным индиктом.

Елисей, Спиридон и Марк обменялись номерами телефонов и пригласили друг друга в свой храм на престольный праздник.

                                                                                                                                                3.

Почти три месяца назад, за две недели до Великого поста, епархию проштормило известием о переводе правящего архиерея на другую кафедру.

Для духовенства такая ротация – обычное дело, а для бескомпромиссных личностей – персональный апокалипсис! Перевели и перевели. Скорбно? Скорбно! Но верующее сердце должно проходить школу возмужания, а не ходить в неисправимых «второгодниках».

Марк сдаваться не хотел. Марк искал причины внезапного перевода владыки. Он стал искать ответы на свои вопросы, но не там, где обычно ищет христианин – в молитве Богу, а в социальных сетях. Он их нашел. И нашел – в безграничном количестве. Некий любитель сенсаций выложил свои рассуждения относительно перевода владыки Серафима в другую епархию. Любитель сенсаций провел личное расследование и обнаружил: сделан этот перевод был с подачи не кого-нибудь, но – областного министра по культуре.

От политики Марк Нефедов был далек и умом, и душой, и сердцем. Чем так не угодил смиренный владыка Серафим светской власти? Непонятно!

У Марка была невеста – Олечка Данич. Настоящая невеста: заявление в ЗАГС – подано. Обручальные кольца куплены. Костюм жениху, из школьного выпускного вечера оставшийся, выглажен и вывешен на «плечики». Платье невесты сшито!

А какое платье! Полупрозрачная фата закроет лицо невесты и, шлейф метра в три, будут нести четырехлетние дочери друзей Марка! Платье сшила по эскизу самой невесты подруга мамы Марка – Татьяна Константиновна. После свадьбы – состоится венчание. После венчания – хиротония. Все – как у нормальных священников.

Словно молния пронеслась от востока до запада – через восемнадцать дней после аудиенции с патриархом, министра по культуре скоропостижно отправили в отставку – «в связи с утратой доверия». В отставку, и с такой вот, неприятной, но обыденной формулировкой.

Владыка Серафим еще служил в другой епархии, а Марк по-прежнему не понимал, может ли он становиться священником, если сердце не хочет принять испытание, посылаемое Богом?

… для чего-то.

– Священник служит не владыкам, а Богу, – сказал ему духовник, иеромонах Диомид, и как показалось Марку – грустно сказал. «Хорошо ему говорить ведь он, Диомид – из рода священнического».

В храме Марк пребывал с детства. Сначала воскресную школу посещал, потом алтарничал. А потом – семинария с академией. Вот и выучился, наконец, и невесту нашел, а тут – искушение такое. Прямо – беда. Беда и есть.

– Я сразу вспомнил переворот в семнадцатом году, – говорил Марк духовнику. – Деление церквей на русскую и зарубежную: у одних был повод уехать из безбожной страны, другие – остались при безбожной диктатуре пасти народ Божий. Правы оказались и те и другие. А мне – куда теперь идти? Восемнадцать дней показали мою несостоятельность, как пастыря. Чему я людей научу, если сам немощен?