– Я тоже была бы не удивлена. Да только директор не просто так стал с Мишкой «дружить».

– Каждому бы из нас такую «дружбу» с начальством.

– Танюша! Все совсем не так! Директора выдвигают в депутаты, и он хочет моего Мишку с собой взять – в заместители или в напарники. Не знаю, как там это у них называется. Сказал ему, что Мишка серьезный, исполнительный. Без высшего образования, с десятью классами. Из рабочего сословия – им как раз такие нужны. Съедят они его там!

– Вот и отлично! – Успокоилась подруга и стала расписывать возможности Михаила в его будущей новой должности. – Не съедят они твоего Мишу! Будет в депутатском змеином клубке хоть один приличный человек. Верующий! И апостол повелел христианам нести друг друга тяготы.

– Мы с Мишкой будем родителями, – не удержалась Анна, забыв доплакать о дальнейшей депутатской судьбе мужа.

– Анечка! – Зацеловала подругу, Татьяна Константиновна. – Очень рада за тебя! За тебя и за Мишу! Мужу сказала?

– Сказала. У наших прихожан, Златохватовых, тоже через двадцать лет вторая беременность была. Помнишь? И Златохватова разродилась двойней. Все спрашивали «– У вас ЭКО?» У них не ЭКО. Вот так Господь управил. Может и у нас будет двойня?! Как думаешь?

– Не знаю, Анечка. Но лично я желаю тебе тройню! Как себе желаю! Если бы у меня был бы муж.

– Мне бы и четверню не помешало, – стала озвучивать свои мечты Анна Геннадьевна. – Сколько лет ждали после рождения Марка!

Почти двадцать пять лет прошло с тех пор, как Марк родился. Аня тогда и не знала, что при рождении сына с нею произошло чудо. Узнала о своём диагнозе уже после рождения сына. Узнала и подумала: «Чудеса повторяются!». Анна Геннадьевна терпеливо посещала болезненные гинекологические процедуры. Ходила уже, по привычке или – как на работу. Уже забывала, зачем она в женскую консультацию идет. Тысячи раз слышала от сменяющихся участковых гинекологов: «– Радуйтесь, что одного родили. С вашим диагнозом рождение ребенка – чудо!»

И вот у них с мужем снова повторяется чудо.

7.

Новый директор Татьяны Константиновны оказался активно-деловой. Самоотверженно-хозяйственный. Неутомимо-ответственный. Созидательно-требовательный.

Новая администрация. Новая команда. Новые «невозможности»…

– Молоко за вредность, – докладывает начальник отдела по персоналу Татьяна Константиновна новому шефу – Виктору Семеновичу, прежние бонусы их предприятия.

– Молоко купят сами, – распоряжается Виктор Семенович.

– Оплачиваемый день диспансеризации.

– Пусть берут за свой счет или в счет отпуска.

– Но диспансеризация раз в два года. Здоровый работник ударно работает – перспективное планирование, – замечает Татьяна Константиновна Виктору Семеновичу.

– Диспансеризация – личного дело каждого. Мы – не медики.

– У медиков не диспансеризация, а медкомиссия, – опять бесстрашно спорит Татьяна Константиновна. – Служебная сотовая связь?

– Будут ходить ногами вместо производственной гимнастики.

– Но сотрудник может быть в удалении от завода, – пытается разубедить Виктора Семеновича его подчиненная. – Подарки детям сотрудников на новый год?

– Никаких подарков. На подарки пусть работают и зарабатывают. Татьяна Константиновна, готовьте передачу дел Эвелине Петровне, – Виктор Семенович устал быть круглогодичным Дедом Морозом. Директор должен быть бережливым. – Эва, прими дела у Татьяны Константиновны.

Томная Эва, подтягивая чулки под столом, вяло уточнила у шефа:

– А может завтра? Я на фитнес опаздываю. – Слово «опаздываю» Эва произносит на пределе утраченных половиной рабочего дня сил и подавляя зевок – «опаздывау».

– Хорошо, Эвочка. Завтра примешь кадровые дела.

– Куда меня переводят без моего ведома? – Невозмутимо спросила Татьяна Константиновна.

– На пенсию! – С раздражением порекомендовал Виктор Семенович. – Жалуйтесь куда хотите, но сегодня у вас последний рабочий день.

– Мне еще пятидесяти нет. Я же не подводник, уходить так рано на пенсию, – говорила Татьяна Константиновна вслед сотрудникам и новому директору, которые уже спешили в свои кабинеты. Ее никто уже не слышал. Ее для них уже не существовало.

По поводу жизнеспособности трудового кодекса на ее славном и любимом когда-то заводе у Татьяны Константиновны теперь были большие сомнения. Она вспоминала статьи из него, лежа в кровати, с открытыми в темноту ночи глазами. «Драться или сдаться?» – думала она до утра, так и не уснув.

Когда ехала в транспорте утром на работу, думала, что будет «драться», а когда пришла в свой кабинет и увидела свои вещи, собранные кем-то в коробку, вспомнила Евангелие от Матфея: «Если гонят из одного города, идите в другой».

И Татьяна Константиновна ушла. Хоть и привыкла она к своей работе, как к собственному дому, ей пришлось «увольнять себя» – «по собственному желанию». Подписав трудовую у директора, на следующий же день, после благословения духовника, Татьяна пошла прямиком в «Бюро трудоустройства населения».

В «Бюро» инспектор Инна Николаевна прочитала два заполненных листика из ее трудовой. Два листика – пять записей за двадцать шесть лет. Первая – «принять». Пятая – «уволить». Вторая и третья – смена формы собственности предприятия. Четвертая запись – назначение из рядовых в начальствующие.

Вместе с инспектором поразглагольствовали. Покачались в разные стороны на офисных креслах, потому как не нужны сейчас кадровики, да с таким опытом и стажем.

– Нужны люди с авантажным фасадом, – сказала инспектор Инна Николаевна, лет двадцати трех, опытом уже умудренная, и покровительственно болтливая.

– Кажется, я очень авантажна. Хорошо одета и напомажена, – ответила Татьяна. Ее жиденькие волосята мелировало летом полярное солнышко, укладывая правильными рядами до плеч из аккуратно ровных прядей, а зимой поддерживала фасон сестра с прихода, парикмахер Галя. Из одежды Татьяна привыкла к деловым пиджакам и юбкам-карандашам, будто специально утянутым – для сдерживания ее начальственного ритмичного шага.

– До пенсии каких-то шесть-семь лет, а в таком «творческом» возрасте найти работу можно, только если выйти на Млечный Путь с протянутой рукой, – сказала в «утешение» Инна Николаевна. – Но мы сдаваться не будем. Можно подыскать, что-нибудь аналогичное, родственное тому, что вы умеете. Еще посмотрим: кто – кого! – Самоуверенно объявила она, пролистывая статистику вакансий.

Татьяна Константиновна сидела рядом в кресле и ждала, припоминая вчерашнее благословение духовника отца Диомида:

– Ярмо на свою шею всегда найдешь.

– У нас есть несколько вакансий, которые могут вас заинтересовать, – явно обрадованная итогом поиска, Инна Николаевна вытащила лист из принтера с вакансиями и адресами. – Гардеробщики в школу, менеджеры в салон канцелярских принадлежностей, мерчандайзеры в супермаркет.

– Что же: гардеробить так гардеробить, – ответила Татьяна Константиновна.

– Не расстраивайтесь. Это временно. Будет, чем за квартиру платить. Потом найдете себе постоянную должность, – успокоила ее Инна Николаевна. – Есть еще последняя вакансия – охранника. В охранном агентстве вас выучат. Выдадут свидетельство. Будете выбирать-перебирать – побогаче, почище. Банк или фирму! Если не понравится на новой работе «гардеробить» или «менеджерить» у вас будет запасная пристань – свидетельство охранника.

– Если «побогаче» да «почище»… давайте адрес охранного агентства, – сказала, взгрустнув Татьяна Константиновна. – Уж очень она – начальник отдела по персоналу, любила свое кадровое делопроизводство. Да и гордынька, ущипнув, напомнила о себе: в сорок восемь лет начинать всё сначала…

                                                                  8.

Через две недели Татьяне Константиновне вручили свидетельство охранника и назначили на охраняемый объект. Объект, вверенный в ее охрану, был действительно чистеньким. С евроремонтом, с фигурной черепичной крышей и тяжеленными дверями до потолков. Здание принадлежало церкви пятидесятников.