Я уже мысленно прикидывала, какое применение можно найти ему в хозяйстве, да так замечталась, что забылась и икнула. Громко. Услышали все. Проклятье! Я поджала губы и невозмутимо смотрела перед собой, изо всех сил стараясь сделать вид, что это вообще не я, при этом чувствовала, как щеки становятся пунцовыми.

Стыдоба.

Зато удостоилась более пристального взгляда жениха. Брови темные вскинул и глянул на меня так, что поджилки затряслись от волнения.

Хоро-о-ош!

Мне вдруг захотелось подойти поближе и рассмотреть какого цвета у него глаза. На таком расстоянии понять это невозможно, поэтому пытаясь не привлекать к себе внимания, стала пробираться вперед, поближе к суровому блондину.

***

– Куда ты прешь? – не шевеля губами, дабы не нарушить тщательно отрепетированную улыбку, прошипела одна из девушек, которую я немного подвинула в сторону, чтобы под ногами не путалась.

– Туда, – просто ответила, на миг забыв о своей проблеме. И – о ужас! – икнула. Так громко, что наместник запнулся и продолжил свою речь только после секундной заминки.

Я сконфуженно сморщилась, втянув шею в плечи и пытаясь стать невидимой.

Претендентки начали на меня недовольно коситься, а жених посмотрел еще раз. Цвет глаз я так и не смогла разглядеть.

После наместника с коротким приветствием выступила его жена. У нее оказался неожиданно сильный, властный голос для такого миниатюрного образа. Мне она тоже понравилась. Интересно, когда мы с ее сыном поженимся, я смогу звать ее «маменька»?

И снова я замечталась, за что тут же расплатилась очередным громким иком.

Теперь уже на меня смотрели все – семья наместника, императорский отпрыск, распорядитель, девицы.

Я смущенно улыбнулась… и снова икнула.

– Простите, – смущенно пропищала и зажала рот руками.

Снова икнула. В этот раз в свою ладонь. Тихо, но содрогнувшись всем телом.

Блондин, поджав губы, смотрел на меня так, словно я отдавила ему любимую мозоль. Потом перевел выразительный взгляд на своего отца. Не знаю, что именно он хотел сказать им, но наместник никак не отреагировал, словно и не заметил ничего.

Опять икнула.

Да что за напасть?!

Барсон тем временем невозмутимо спустился по ступеням, налил стакан воды – оказывается, графин стоял на столике за тяжелой шторой – и подошел ко мне:

– Пожалуйста, выпейте, – произнес, протягивая воду.

Я благодарно улыбнулась. Вцепилась в стакан и принялась пить большими глотками. До дна. Без остановки. В зале было абсолютно тихо, все наблюдали за тем, как я пью. Пусть смотрят, мне не жалко, главное от икоты избавиться. В конце выдохнула и, прислушавшись к своим ощущениям, блаженно улыбнулась:

– Спасибо, помогло.

– Вот и славно, – кивнул распорядитель, забирая стакан, и мне показалось, что он с трудом сдерживал улыбку.

Все наблюдали за тем, как он без суеты поставил посуду на столик и вернулся на свое место подле наместника.

Третьим нас приветствовал наперсник жениха:

– Быть наперсником на отборе – это большая честь для меня. Я надеюсь, что мой близкий друг найдет среди вас свою судьбу, а я, в свою очередь, буду всячески ему в этом помогать.

Блондин в это время смотрел на приятеля волком и явно мечтал запустить в него чем-нибудь тяжелым.

В самом конце слово предоставили жениху. Он сконфуженно глянул на невозмутимых родителей, на сияющего наперсника, а потом перевел взгляд на нас, и поскольку я стояла в самом центре, первым делом он наткнулся именно на меня. Тут же недовольно нахмурился и отвернулся.

Не мог простить мне икоты в столь торжественный миг? А что я сделаю? Пирожные были о-о-очень вкусные! Как тут удержаться? Правильно – никак. К тому же я уже извинилась.

– Здравствуйте! – произнес он. Девушки взволнованно запылали, даже у меня пробежала волна мурашек от пяток и до самой макушки. Мы замерли, предвкушая продолжение, но его не последовало.

– И что? – сдержанно поинтересовалась его матушка спустя минуту, когда тишина уже становилась неприличной.

– И все! – хмуро ответил молодой человек.

Хм, не болтун. Здорово! Терпеть не могу без устали треплющихся мужчин. Обычно там, где много слов, всегда мало дела.

Когда с приветствием было закончено, вперед выступил распорядитель, развернул свиток с гербовой печатью и начал читать. Все тут же превратились в слух, потому что нам наконец-таки решили сообщить правила всего этого праздника жизни.

– Отбор продлится две недели.

Жалко, я думала задержаться здесь минимум на месяц. Погулять по городу, узнать, наконец, что это за замок там – на холме, людей посмотреть, себя показать.

– Вас ждет пять испытаний.

Здесь я не удивилась. Пять испытаний – вполне ожидаемо. Надо же хорошенько претенденток рассмотреть, увидеть кто во что горазд, кто на что способен. Да и число красивое.

– Задание на каждое испытание вы будете узнавать непосредственно перед ним, чтобы не было соблазна сжульничать, – Барсон строгим взглядом обвел претенденток, – так же напоминаем, что любая попытка снять медальон, надетый главной провидицей, будет караться отлучением от отбора.

Тоже правильно. У меня вот магии нет, я не собираюсь ничего снимать, и другие пусть не снимают.

– За ходом испытаний будут наблюдать Смотрящие: наместник, его жена, наперсник жениха. Они будут следить за соблюдением правил. Результаты отбора будет фиксировать зачарованный аххис… – При этих словах над головами появились двадцать прозрачных фигурок, в самой крупной из которых я не без удивления узнала себя. Над головой каждой фигурки мерцали песочные часы, в верхней части которых пылали огненные рубины. – Бесстрастный судья, которого нельзя ни обмануть, ни подкупить, ни заставить. После каждого испытания из отбора будут выбывать те претендентки, которые не справились с заданием. Если справятся все, то выбывает та, у которой меньше всех баллов. У Смотрящих есть право один раз за весь отбор дать иммунитет той претендентке, которая, по их мнению, достойна продолжать испытания, тем самым защитив ее от вылета. Конечно, на отборе будет присутствовать сам жених. Так же будут приглашены все желающие.

О как! Бесплатное развлечение для знати с нами в главное роли? Я девушка не стеснительная, меня это не напрягало, а вот жених, похоже, от такого расклада в восторг не пришел. Нахмурился, головой раздраженно мотнул, будто сдерживая протест.

– Победительница получит возможность стать женой Нольда Эревела и золота по весу равному ее собственному.

Здесь я самодовольно улыбнулась. Уж чего-чего, а веса во мне явно побольше, чем в остальных соперницах. Половина из них мелкие, как муравьи – там все золотишко запросто в карман поместится. Одна длинная, как каланча, но при этом такая тонкая, худая, что аж просвечивает. Остальные средние и по росту, и по комплекции – этим придется золото в мешок складывать. А мне так вообще тачанка потребуется.

Возможно, даже стоит подналечь на пирожные…

Предаваясь мечтам о том, как домой золотишко повезу и как Илона будет зеленеть от злости, я мечтательно смотрела на жениха. Он стоял, заложив руки за спину, и нетерпеливо пружинил на носках, словно наше присутствие его нервировало, и ему не терпелось уйти отсюда. Скромный, что ли? Так с виду и не скажешь.

– Вы все разные, – продолжал Барсон, – но каждая из вас принадлежит древнему роду и заслужила участие в отборе по праву крови. Ваши семейства были выбраны среди всех прочих нашими провидцами, узревшими именно в вас самый большой потенциал.

Мысль о собственной исключительности всегда приятна, особенно когда к этому прилагается такой видный жених и золото. Поэтому девушки счастливо зарумянились, ревниво поглядывая друг на друга.

Лично я встретила сообщение о своем потенциале с изрядной долей сомнения. Нет во мне ничего, обычная. Что там провидцы во мне могли рассмотреть – понятия не имею. Разве что подсмотрели, как я с вилами наперевес в стоптанных сапогах по конюшне ползаю, и так прониклись, что решили позвать к себе. Хотя, если начистоту, никто меня особо и не звал. Барсон был уверен, что моя сестра поедет, а я взяла и все карты спутала, сама влезла.