Поднимаюсь, шагаю решительно, распахиваю дверь и… замираю. Белая футболка без ворота отблескивает в полумраке холла. Ярослав прячет глаза, уставившись себе под ноги, но я успеваю прочитать в них главное – он знает. Он не работал этим днем, он копался в моей прошлой жизни, черт побери!

— Спускался попить, — врет он и мы оба об этом знаем. Я киваю и едва слышно шепчу в ответ:

— Спокойной ночи.

И ненавижу себя за это. Трусиха. «Так будет лучше, лучше для всех», — успокаиваю себя. — «Вы не сможете быть вместе, это нереально, посмотри правде в глаза».

— Спокойной ночи, — так же тихо отвечает он и уходит, так и не взглянув на меня.

Тоскливое утро. Оно неизбежно, оно наступило. Новый день – новая маленькая жизнь, но только в том случае, если ты живешь, а не прожигаешь. Я прожигала, выходит. Растрачивала жизнь зазря. «Холодное блюдо» вышло пресным, недоделанным и запоздалым, а от этого бесполезным. И «повар» из меня хреновый получился. Не хочется просыпаться вовсе, не то чтобы порхать, мурлыча мелодию под нос. Вставать не хотелось. Я долго лежала, глазея на серые стены спальни, и удивлялась: даже тут окружила себя безразличием, апатией. Может следовало поменять их, перекрасить, оклеить веселенькими обоями, например, но… не мои это стены. И дом не мой.

Решение озарило спонтанно – импульс. Я подскочила, бросилась умываться. Переоделась, затем отыскала свой телефон. Зарядка почти на нуле, на один звонок хватит. Минуя Нику, набрала сразу Завойчинского. Тот немного растерялся от моего вопроса, но суть уловил и вполне доступно объяснил, что мне потребуется. Главное – присутствие обоих сторон. Есть ещё одна интересная деталь, конечно, если получатель откажется принимать сей щедрый дар, подарить акции Ярославу у меня не выйдет. Но данная деталь, думаю, не проблема, дурак он что ли не принять. Я поблагодарила, попросила не распространяться о нашем разговоре, отключилась и отправилась на поиски Яра. Обычно он в это время пьёт кофе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ни в кухне, ни на террасе его не оказалось, однако кофемашина точно готовила порцию для него. Аромат кофе ещё витал в воздухе, к тому же, он оставил на столе сливки. Ярослав пил со сливками.

Я бросилась в холл, найти Сашу, уж он-то знает наверняка, не пропустил бы, если хозяин отчалил. В кресле, у самой двери, которое опустело после похорон Николая, по моей инициативе, сидел охранник. Я не могла вспомнить его имени, но точно видела его раньше среди прочих.

— Здравствуйте, — сбилась я с шага. Он подскочил, сунул в карман брюк телефон, в который залипал секунды назад, и тоже поздоровался. Я заметила мелькнувшую кобуру под пиджаком и растерялась, разом забыв куда шла.

— Что вы здесь делаете?

— Я… — не сразу нашелся он. Очевидно ведь – охраняет. — Я здесь по распоряжению Ярослава Николаевича.

— А он где?

— Уехал, минут пятнадцать назад.

Все-таки опоздала. Выходить теперь было незачем, но мне хотелось понять – выпустит? Гораздо медленнее, я преодолела несколько шагов, стараясь не коситься в его сторону, попутно вспомнив имя мужчины. Алексей, кажется. Выйти наружу он мне позволил. Правда приоткрыл дверь и вышел первым. Спустился на несколько ступеней и замер. Вот и пойми какие у него функции. Я бестолково потопталась на крыльце, вернулась в дом, размышляя, дадут ли мне выехать в магазин, например. Когда сворачивала к лестнице, краем глаза успела выхватить Алексея, возвращающегося в кресло.

Что он задумал? Неужели, Ярослав решил, что я способна причинить ему вред?

Я поднялась к себе, переоделась вторично, уже в платье, подкрасилась, хотя последние пару дней к косметике не притрагивалась вовсе. Увлажняющий крем ни в счет. Подхватила сумочку, спустилась. Всё повторилось. Мне открыли дверь, охранник вышел первым. Что-то пробасил в маленькую рацию, я разобрала лишь слово «объект». Хуже того, что я прекрасно поняла кого он имеет ввиду. Объект – это я.

Саша приближался со стороны домика для гостей. Взъерошенный, спешил, на ходу застегивал пиджак.

— Доброе утро, Аглая Константиновна. Вы куда?

— В смысле? — вскинула я бровь. — По личным делам.

— Извините, — смутился он. — Сейчас машину подам.

Я нырнула в сумочку и покачала ключами от своей «Ауди», одна, мол, еду. Саша помотал головой, демонстрируя опрометчивость такого поступка, и протянул:

— Нет, Аглая Константиновна. Один момент, я сейчас.

Мне подали авто покойного мужа. Саша, как обычно расположился за рулем, только теперь к нему присоединился Алексей, заняв кресло рядом.

— А ему обязательно с нами ехать? — бесцеремонно поинтересовалась я ему в спину.

— Распоряжение Ярослава Николаевича, — вздохнул водитель, повернувшись ко мне. Алексей равнодушно пялился в окно, мои слова его как будто ничуть не трогали. Я решила сразу очертить границы дозволенного, и попробовать проявить упорство:

— А я отдаю другое распоряжение: мы едем вдвоем и точка!

— Извините, Аглая Константиновна, я не могу нарушить приказ, — состроил он сочувствующую мину. Только не понятно кому сочувствует: себе или мне. Не выдержал мой взгляд, отвернулся и тронулся.

На воротах я заметила ещё одного в подобном, как Алексей, костюме. «Господи, сколько их ещё по периметру?» — фыркнув, подумала я. Он с ума сошел, решил, что я сбегу, а он не успеет со мной поквитаться? Или что ему там втемяшилось в голову? Я подумала съездить в офис и спросить его об этом, но отбраковала эту идею. Такие разговоры при свидетелях не ведут, а там, как минимум, Оксана.

Выяснилось, ехать мне по сути некуда. К Вере в таком настроении соваться не стоит, а разворачиваться и возвращаться не хотела из принципа. Для начала я распорядилась купить для меня капучино, раз уж завтрак я пропустила. Вскоре мне вручили бумажный стаканчик, купленный в кофейне навынос. Саша ехал медленно, толи боялся, что я обольюсь кофе, или же попросту не понимал куда именно держать путь, распоряжений от меня не поступало. Сам он, уловив мой настрой, спросить никак не решался. Я назвала адрес Ники, Саша нерешительно добавил скорость, но вел плавно, без резких торможений.

Завойчинскую о визите предупреждать не стала: во-первых, поквитаюсь, во-вторых, не окажись её дома будет только лучше, не придётся объясняться зачем я с самого утра домогалась её мужа по телефону. В-третьих, не исключено, что она вовсе пропустила звонок, и мой визит бы с удовольствием, потому как, с большей долей вероятности дрыхнет, иначе уже набрала бы меня.

Саша тормознул у разлапистой голубой ели, до калитки вела дорожка из плитняка. Я выбралась – дверь мне, кстати, открыл выскочивший раньше меня Алексей – и направилась по тропинке. Охранник поперся следом. До калитки не дошла пары шагов, развернулась, бросилась назад, в машину. Забралась, отмахиваясь от помощи подскочившего Алексея, и решительно произнесла:

— Итак, я иду навестить подругу и совершенно не желаю, чтобы мне при этом дышали в спину. Что происходит, в конце концов, я что под конвоем?

— Я отвечаю за вас головой, — выдохнул Саша. И опять не понятно.

— Вы меня стережете или охраняете? — уточнила я, крайне раздосадованная, но больше для вида. Смысл на них злиться, если у них приказ?

Смотрела на Сашу, этого, с пистолетом, игнорировала намеренно. Да и что он мне можете поведать, если даже проверенный человек ничего толком объяснить не может?

— Вам лучше позвонить Ярославу Николаевичу.

— К черту! — ругнулась я, имея ввиду и визит к приятельнице в целом, и Ярослава Николаевича в частности. — Мы возвращаемся.

Елисеев позвонил после обеда. Долго извинялся, что помешал, а потом ещё дольше за Марью Васильевну. Как оказалось, Лапин был у них накануне и супруга имела неосторожность поведать ему мою историю. Я заверила его, что у меня все хорошо и отключилась, почувствовав что-то вроде удовлетворения – права оказалась, Ярослав всё выяснил. И вычислила это сходу, его отец маскировался гораздо профессиональнее. Я до сих пор не уверена наверняка, знал ли он кто я на самом деле. Иногда мне казалось, именно поэтому Николай и женился на мне: чувствовал себя обязанным. Что-то вроде дурацкого кодекса чести. Это одна из причин, почему я не рискнула травить его. Казалось, видит насквозь, угадывает каждый шаг. И стоит мне купить препарат – сцапает на сделке. Но потом я убеждала себя: «– Николай не такой, напрасно ты его романтизируешь и женился он на тебе совершенно не поэтому». «Мордаха ему твоя приглянулась и задница».