Лука прищурил глаза:

– А как же игра?

– Но Гэвин твой друг, и если ты уже знаешь, что он не хочет говорить на эту тему, тебе не следует его об этом спрашивать. Тем более перед другими, – объяснила Апрель более строго, чем предполагала игра.

Я поддерживала ее мнение. То, что Лука хвастал своими завоеваниями и не мог не предать огласке связь с Грейс, не значило, что Гэвин тоже должен обнажать для всех личную жизнь.

– Я же еще ничего не спросил, – защищался Лука.

– Ты точно не хочешь задать мне этот вопрос? – Гэвин многозначительно поднял бровь.

Лука сжал губы.

– Да, хорошо, я хотел тебя об этом спросить, но откажусь от своей затеи. Какой твой любимый фильм из детства?

– Ты это знаешь.

– Как почти все остальное о тебе. Здесь трудно быть креативным.

– Хорошо, это аргумент. – Гэвин огляделся и сделал преувеличенно долгую паузу, как будто хотел поднять градус напряжения.

– «Властелин колец». Все три части. Тогда, сейчас и навсегда.

– О, да! – Апрель засмеялась и погладила за ушами Джека, который с любопытством протиснул голову в наш круг. – Я очень хорошо помню тему вечеринки, посвященной твоему десятому дню рождения. Мы все должны были нарядиться, а Джоан, которую пригласили родители Гэвина, велела нам сделать мечи из папье-маше. Луке попал в глаз клей, и ей пришлось ехать с ним и папой в больницу.

– Спасибо за дурацкий анекдот, – сказал Лука.

– А что? – С лица Апрель уже исчезло раздражение. – Это веселая и красивая история. По сути ты свел папу и Джоан. Если бы тогда не попытался навеки склеить свои веки, они бы не провели вместе время в больнице.

– История красивая, если ты не глупый мальчик, над которым смеются врачи. Я думаю, это был один из самых неприятных моментов моей жизни, и совершенно достаточно, что его рассказывают каждый раз на годовщину их свадьбы.

– Зануда.

– Подожди, когда будет твоя очередь и я смогу задать тебе вопрос, – предостерег ее Лука, но при игривом тоне его голоса угроза звучала неубедительно.

– С нетерпением жду. – Апрель усмехнулась. – Но сейчас твоя очередь.

Лука перевел взгляд на бутылку с текилой. На мгновение задумался, а потом крутанул бутылку в середине нашего круга. Она сделала несколько кругов и наконец показала на Аарона.

Тот ехидно потер руки.

– Ты говоришь, что с глазами был один из самых неприятных моментов твоей жизни, а какой был самый неприятный момент?

Лука издал стон.

– Мне надо подумать. – Он глубоко вздохнул. – Самый неприятный момент, пожалуй, был, когда пять лет назад Джоан застала меня за просмотром порно.

Гэвин кашлянул.

Лука бросил на него хмурый взгляд и процедил сквозь сжатые зубы:

– Я был голый.

Однако Гэвину, который, очевидно, уже знал историю, этого было недостаточно. Он еще раз кашлянул.

Лука повернулся к нему:

– Старик, что ты за скверный друг?

– Я тот, кто играет по правилам. Это значит выпивка или правда. А не полуправда.

– Никто не говорил, сколько правды надо рассказывать.

– Всю, – вставил Аарон. Он наклонился вперед и оперся локтями на колени. Он был заметно заинтригован и хотел услышать оставшуюся часть истории.

– Хорошо, хорошо. – Лука поднял руки. – Джоан застала меня, когда я смотрел порно. Голый. С надувной куклой в парике. Мне было шестнадцать, я был неопытный и возбужденный. Подайте на меня в суд.

Первой рассмеялась Апрель, а другие громко присоединились. Я лишь устало улыбнулась. Или история не была веселой, или я уже была не в состоянии веселиться в связи с Лукой.

– Почему я ничего об этом не слышала? – спросила Апрель и смахнула слезу с уголка глаза.

– Тебе было двенадцать или тринадцать. Не тот возраст, чтобы говорить о чем-то подобном.

– Прекрасно. – Она вздохнула, все еще посмеиваясь.

После того как все успокоились, наступил черед Грейс. Она тоже решилась на правду. Коннор спросил ее, почему она выбрала работу в книжном магазине. Она рассказала о том, как росла в бедности вблизи Лас-Вегаса и книги из школьной библиотеки стали ее отдушиной. Ее ответ был безупречный, и с каждым словом росла моя ненависть к ней.

– Правда или выпивка? – отвлек меня Аарон.

– Выпивка. – Я подала ему свой стакан.

Он наполнил его до половины, но я не забирала, и он долил до краев.

Я быстро выпила текилу и, как в первом кругу, ощутила жжение алкоголя. Мне стало легче, и я меньше думала о Луке и Грейс.

Следующие полчаса прошли аналогично. Я все время выбирала выпивку, Апрель соглашалась на правду, а другие чередовали их. Ответы варьировались от неприятных до слащавых. Коннор рассказал о своем первом друге. Аарон о краже, которую совершил в пятнадцать лет. Грейс задавали самые простые вопросы. Мы узнали все о ее любимых блюдах, самом прекрасном отпуске и любимых книгах. С каждым кругом я становилась все равнодушнее к ее присутствию. Ее и Луки.

Я чувствовала легкость в голове и наслаждалась тем, что перестала анализировать каждое движение Луки.

Он нервно провел рукой по волосам? Безразлично.

Улыбнулся Грейс? Ну и?…

Положил руку ей на бедро? Кому это интересно?

Мы быстро приближались к новому году, и мне было все тяжелее не засыпать. Разум был беззаботен, а тело отяжелело от алкоголя, и охотнее всего я бы свернулась клубком на полу рядом с Джеком. Я зевнула, когда Гэвин выпил третий стакан текилы. Мы продолжали играть лишь для того, чтобы провести время. Каждый знал, что Апрель победит.

– Правда или выпивка? – спросил Аарон и покачал бутылку текилы, в которой оставалась лишь треть.

– Правда, – ответил Лука и крутанул бутылку в центре. Она постепенно замедляла кружение, пока не остановилась, указав крышкой на меня.

Я уставилась на нее, в то время как другие ожидающе смотрели на меня. Это был первый раз, когда мне придется задать вопрос Луке. Я вяло подняла голову и посмотрела на него, слишком пьяная, чтобы прочесть эмоции в его глазах. Сожаление? Волнение? Невозмутимость?

Я тяжело сглотнула. Язык онемел от алкоголя, и я подумала о правде, которая могла меня интересовать. Часть разума, которая еще была в сознании, увещевала меня спросить что-то безобидное. Вечер, несмотря на первоначальные трудности, прошел хорошо, и так должно продолжаться. Но вопреки благим намерениям я произнесла:

– У тебя был секс после нашего расставания?

Настроение в компании изменилось за секунду, и нетерпеливая тишина перед моим вопросом превратилась в напряженное молчание. Я дерзко посмотрела на Луку, который тоже пристально смотрел на меня.

– Ты действительно хочешь услышать ответ? – спросил он невыразительным голосом.

Я кивнула и в этот момент заметила сразу два чувства в его глазах: вину и боль. Его невысказанный ответ буквально кричал мне из этих глаз, и я спросила себя, слышат ли его другие.

– Да, – подтвердил Лука то, что я уже знала. Живот скрутило. Еще недавно приятный жар теперь болезненно жег и вызывал тошноту.

Это была не та тошнота, которая распространяется медленно и неторопливо подбирается к горлу. Эта тошнота настигла меня, как удар кулаком. Я сжала губы и затаила дыхание в надежде, что смогу подавить отвращение.

Это не помогло.

Грейс беспокойно заерзала, и я подумала, была ли она той, с кем спал Лука? Если да, то сегодня их второе свидание. Второе свидание! В мыслях формировались смутные картины: Лука лежит в кровати с Грейс. Пробует ее губы, целует тело и получает от нее то, что я еще не могла ему дать.

Слезы выступили у меня в глазах. Никто не должен их видеть. Я молча встала и покинула гостиную. Выходя, я услышала, как выругалась Апрель. А потом она бросила оскорбление Луке. Все это мне было безразлично. Я остановилась лишь на кухне перед шкафом с алкоголем. Не колеблясь, я достала бутылку виски и позволила себе большой глоток, чтобы смыть горечь с языка. Я хотела вернуть онемение, которое ощущала перед тем, как задала вопрос. Зачем я это сделала? Я всегда знала о существовании возможности, что Лука будет спать с другой женщиной. Однако предполагать что-то и знать правду – две совершенно разные вещи.