— Йоу! — повторяет парень.

Чувствую, как кто-то подходит и становится за мной, трогая за бедра, что приводит меня в бешенство. Он тянет меня назад, но тело мое напряжено, я буквально одеревенела. А потом верх берут рефлексы, те, что я помню еще со школьных тренировок — поворачиваюсь настолько быстро, что он даже не понимает, что произошло. Моя ладонь врезается в кончик его носа, слышится треск, и я буквально ощущаю, как вдавливаю собственную ладонь в чужое лицо. К моей руке тянется еще одна, я приседаю, подныривая под нее, по инерции бью по ногам и валю этого человека на землю. А потом слышу «клик» и ощущаю холод металла, приставленного к моей голове.

Слышу тяжелое дыхание того, кто держит пистолет. Мысленно считаю до трех, пытаясь угадать намерения этого человека, потом вздергиваю правую руку вверх и ударяю его чуть ниже запястья, а правой в этот момент выхватываю пистолет. Движения четкие, быстрые и плавные. Я быстро поворачиваю пистолет дулом на него.

Попутно замечаю, что это муж Рошель, и ругаю себя. О-о-о, черт!

— Воу… — раздается позади меня.

Но я не оборачиваюсь. Я просто слишком сильно боюсь отвести взгляд от человека напротив. Того, кто, кажется, готов разорвать меня голыми руками, несмотря на пистолет в моей руке. Слышу смех и мгновенно его узнаю.

— Золотце, скажи мне, что это было за движение?

Злость поднимается во мне еще до того, как я понимаю это. Поворачиваюсь и направляю пушку ему в лицо, но он просто смеется. Ублюдок.

— Надеюсь, в койке ты так не делаешь?

Он слишком наглый для человека, в лицо которому направлен пистолет, а еще умудряется шутить, хотя у него получается из рук вон плохо. Я закрываю глаза и понимаю: то, что сейчас сделала — нехорошо. Очень. Его нельзя недооценивать. Он делает ровно то же самое, выхватывая оружие из моей руки. Вот только не толкает мое запястье, вырывая пистолет, а хватает и прижимает к своей груди, обхватывая одной рукой. Держит пистолет, дулом касаясь моей спины, и смех рокотом отдается у него в груди.

— Золотце, это движение мне понравилось.

Я отталкиваю его, а он снова смеется. Прижимает к себе, не давая двигаться. Шум вокруг утихает. Поворачиваю голову и вижу, что все, кто имеет оружие, направили его на нас. Ну, вообще, не на нас, а на меня. А потом ощущаю, как он кивает, и все разом опускают оружие.

Делает шаг назад и тащит меня за собой, через несколько шагов выпуская из тисков объятий. Хватает за руку и тянет за собой через толпу. Они расходятся в стороны, пропуская нас, и он продолжает тащить меня в ту же сторону, откуда я пришла. Хочется вырвать ладонь, хочется освободиться.

Я не вернусь в ту комнату. Нет уж. Хрена с два.

Он останавливается, когда мы оказываемся у лестницы, разворачивается и смотрит на меня.

— В ту комнату я не вернусь. И спать там не буду. В комнате для наркоманок я не останусь ни минуты.

Его губы дергаются, и он снова тянет меня на себя. Я пытаюсь остаться на месте, свободной рукой хватаясь за перила, стараясь удержаться. Он смеется и одним быстрым движением забрасывает меня к себе на плечо так, что я свисаю с его спины. Поднимается, перепрыгивая через ступеньку, и мы попадаем наверх очень быстро. Он проходит мимо двери комнаты, в которой я не хочу оставаться, и вместо этого продолжает идти прямо до конца коридора. Он открывает какую-то дверь, делает несколько шагов вперед и бросает меня спиной на кровать.

— Сегодня я планировал поспать, — качает головой он, отворачивается и достает бутылку.

Он слишком много пьет.

Я пожимаю плечами.

— Ты же не в настроении, да?

Открываю рот и отодвигаюсь к другому концу кровати. Подальше от него.

Теперь он пожимает плечами.

— Стоит выпить.

— А ты только и делаешь, что пьешь?

Он присаживается на постель и снимает ботинки.

— До хрена пью… — он делает паузу, потом поворачивается ко мне, — и еще трахаюсь. В этом я хорош. Я безбожно хорош в постели. Хочешь попробовать?

— Господи, да когда ты уже заткнешься? Я не собираюсь с тобой спать!

— Ну, технически, ты со мной спать и будешь, пока находишься в этой спальне. Учитывая, что спать тут больше негде, то… ты будешь в моей койке. И, скажу я тебе, женщина, которая просыпается здесь — просыпается счастливой. — Он подмигивает мне, а затем медленно снимает жилет. — Я тоже в каком-то роде остался против своих. Если ты такую хрень еще раз выкинешь, я тебя больше спасать от пули в затылок не стану.

— Они бы меня убили?

— Не хочешь лучше поговорить о том, как женщины просыпаются в моей койке счастливыми?

Я хмурюсь. Он не может сейчас говорить серьезно. Или может?

— Да! Прикинь, они счастливы! — наконец, отвечает он на невысказанный вопрос. — О, и да, я сплю голым.

Он снова подмигивает и стягивает с себя футболку. Я ничего не предпринимаю, но не могу удержаться и пялюсь. Его грудь в шрамах, как и спина. Шрамы на лице я видела раньше — линии у рта, которые просто добавляют шарма его внешности. А теперь я вижу отметины, пересекающие кожу по всему его телу. Интересно, откуда они? А парень, не обращая внимания на мой взгляд, продолжает раздеваться. Стягивает штаны, и у моего лица появляется полувозбужденный член.

— Прикройся, — пищу я, прикрывая глаза ладонью.

Я слышу, как он смеется, и медленно убираю руку. Ну, блин, а как я могу устоять. От него просто слюни текут. Хоть он и мудак.

— Нет, Золотце, без шансов. Моя койка — мои правила. — Он подходит к двери и захлопывает ее, а его накаченная задница напрягается с каждым движением.

Он ловит меня на подглядывании, когда разворачивается к кровати, и его глаза блестят от восторга. Я остаюсь на месте, неспособная пошевелиться. Я никогда не была с кем-то таким, как он.

— Я даже имени твоего не знаю. — Я откидываюсь назад, все еще оставаясь на краю постели.

— А это важно?

— Да. Я бы предпочла знать.

— Джейк. И теперь, когда формальности позади… у нас будет секс? Потому что если нет, заткнись и дай мне отрубиться.

Джейк. Ему подходит.

Я встаю, снимаю обувь, но остаюсь полностью одетой. Когда поворачиваюсь и смотрю на Джейка, его глаза закрыты. Проскальзываю в постель рядом, он щелкает выключателем и погружает нас в темноту.

Джейк

Следующим утром, когда открываю глаза, она все еще спит. Кудри закрывают ее лицо, а ноги обнажены. Наверное, ночью она сняла свои штаны.

А я даже не заметил этого.

У меня стоит член. И хотелось бы сказать, что это просто утренний стояк, вот только… это неправда. Это из-за нее и ее, черт возьми, охренительного тела, и запаха, что волновал меня всю ночь. Я проснулся среди ночи, уткнувшись носом в ее волосы. Не нужно было позволять ей оставаться тут, нужно было отправить ее туда же, где она была.

Я встаю, натягиваю штаны, не беспокоясь о том, чтобы надеть футболку, и выхожу из комнаты. За дверью, со скрещенными на груди руками ждет Бадди. Он заглядывает внутрь, видит спящую Эдди и, покачав головой, уходит.

— Ей нужно уехать, — говорит он, как только мы заходим на кухню.

Жена целует его в щеку и выходит, оставляя нам завтрак и возможность поговорить наедине.

— Не указывай, что мне делать.

Он садится ровнее, с громким звоном роняя вилку.

— Рискованно оставлять ее здесь, разве ты не видишь?

— И почему это?

Прежде чем ответить, он снова берет вилку и подцепляет кусок бекона.

— Для начала, рядом с ней ты ничего не видишь вокруг. Потом еще то небольшое представление вчера. Откуда, как ты думаешь, она этого понабралась? Считаешь, что она такая невинная?

— Она — услуга, не больше. Прекращай пытаться разглядеть то, чего нет. Я знаю, как держать себя в руках.

Он смеется, и это не просто смех. Это смех, который значит «ты идиот».

— У тебя, кстати, гость. Мы оставили его за дверью.