Переводчик: Анастасия П.

Редакторы: Катя И., Таня П.

Вычитка и оформление: Натали И.

Обложка: Таня П.

Эдди

Все выглядело так, словно что-то пожирало его изнутри, топило и забирало все, чем он являлся. И он сидел здесь, просто вот так, позволяя себе тонуть. Не замечал никого и ничего вокруг себя. Женщины подходили и уходили, садились рядом, однако он игнорировал все, что происходило прямо перед его носом, погруженный в собственные жалкие мысли. Да и на меня тоже не обращал внимания, разве что стучал рюмкой по барной стойке, чтобы я налила ему еще выпить. Хрен невоспитанный, вот кем он был. Он потер свое лицо, покрытое шрамами и морщинами. Понятно, что такие отметки судьбы появлялись только от глубокой боли или печали. Я не могла догадаться об истинной причине — ведь не знала его достаточно хорошо. Хотя, судя по увиденному, жизнь его явно сильно поимела.

Его руки всегда сжаты в кулаки, будто он изо всех сил пытался удержать что-то и не отпустить. И я поняла: он хотел запереть свою боль или что там было, что пожирало его изнутри. Наслаждался этим и держал это в плену. Такое мог делать с собой только совершенно поехавший извращенец. Так что я была не намерена узнавать, что у него там произошло, или даже просто говорить с человеком, который сидел тут ежедневно, напиваясь до беспамятства. У меня были собственные демоны, от которых хотелось сбежать, а не держаться за них так крепко, словно это мой спасательный круг.

Джейк

Сердце — забавная штука, правда. Мы полагаемся на него так сильно, совершенно не понимая, насколько эта маленькая красная штуковина важна. Что с кровью она проводит жизненную силу по всему нашему телу. И если лежать очень спокойно, можно почувствовать каждый его удар.

Стук…

Слишком много потерь.

Второй…

Слишком много сердец разбито.

Третий…

За тех, кто страдает.

Четвертый…

За тех, кто утратил свой путь.

Каждый удар этой маленькой, но важной мышцы можно пояснить, представить, что он означает, если сидеть и просто думать об этом снова и снова.

Но в реальности вы даже, блядь, не представляете. Ни единой идеи. Ничего.

Вы никогда не сможете представить, что происходит внутри, можете только довериться, иногда понимая, что нечто заставило ваше сердце биться чаще.

Но получится ли у вас довериться? Этому стуку? Этим ударам, которые ощущаются всем телом?

В моей жизни было много моментов, где все, что мне оставалось — это слушать стук собственного темного и израненного сердца. Слишком много ночей, чтобы задаваться вопросом, что же, черт побери, означает его стук. Чего же оно хочет?

Когда на самом деле оно просто хотело, чтобы я выжил. Хотело шанса стучать немного дольше, даже если я сам не был уверен в том, что желал этого.

Даже если я думаю, что разумнее будет заткнуться и больше не мучить нас обоих, когда тишина берет верх, оно бьется. Для меня и ради меня.

Какое, блядь, клевое у меня сердце. Почему оно выбирает жизнь, а не смерть?

Иногда мне хочется, чтобы оно не билось. Я даже думал о самоубийстве.

Возможно, это было бы самым умным, что я мог сделать?

Или самым тупым?

Кто ж, черт возьми, его знает. Я-то точно не знаю.

Так что я сижу тут и слушаю, как бьется мое сердце. Как оно качает кровь в моем теле — через все раны, шрамы — и делает свою работу, сохраняя мне жизнь.

Потому что единственное, что я могу — это жить. Пусть даже для человека, которому это совсем не нужно.

Джейк

Меня растили не для добра и нежности, да и мой отец таким не был — он был жестоким и мстительным. Всю свою жизнь я был лишь его пешкой. Тем, в кого он инвестировал ради клуба. И он относился ко мне точно так же, как и ко всем другим. Хотя нет, иногда даже хуже. Чтобы заслужить щепотку его доверия, я пробирался наверх, несмотря на все то, что было против меня. Он сделал меня вице-президентом, хотя после этого и начал драть с меня три шкуры.

В каком-то смысле я даже не понимал, что он меня использовал. Отец был слишком хитрым. Вообще-то, он был уебком. И я хорошо помню день, когда понял свое место — в грязи, и то, что он считал себя моим хозяином.

Он хотел Блэка — только его они хотели. Это не настроило меня против друга, нет, совершенно. Но я осознал всю горечь ситуации, когда понял, что меня использовали, чтобы добраться до него. Будто Блэк являлся каким-то призом. Хотя он им не был. Блэк оказался преданным, не воспринимающим никаких приказов — он являлся тем, кем был, и не задавал вопросов. А потом отец узнал про нее — первую и последнюю слабость моего друга. Ту, что была вне нашего круга. И в тот день, когда отцу стало известно о ней, я узнал, что такое печаль.

— Кажется, он был с женщиной все это время. Разговаривал с ней, а не игнорировал как обычно. — Я смотрел через приоткрытую дверь, слушая, как люди моего отца обсуждают Блэка. Наблюдал, как отец обхватил пальцами свой подбородок — он всегда так делал, когда глубоко задумывался.

— Женщина? Он о ком-то заботится?

Мужчина пожал плечами.

— Да хрен его знает, как он вообще заботится. Он умеет?

Отец сжал кулаки и с глухим звуком опустил их на столешницу. Когда понял, что отреагировал так явно, его лицо налилось гневом, и он начал сжимать и разжимать пальцы.

— Ты же знаешь, Блэк заботится только о моем сыне. — Он выплюнул это слово, «сын», так, будто не благословлял меня, а проклинал. — Следи за ними. И принеси мне всю информацию, что сможешь о ней накопать.

— У меня есть фото.

— Так чего же ты ждешь? Показывай мне эту гребаную картинку.

Человек моего отца вытащил фото Роуз из кармана и положил на стол. Отец сидел и смотрел на нее пару секунд, а потом на его лице появилась широкая улыбка.

— Вот так удача. Да, удача определенно преследует меня. Эта сука уже моя.

И злобный смех разнесся по комнате.

Он получил по заслугам — отец украл у моего друга целых пять лет. За это время я успел влюбиться в ту самую блондиночку, в которую влюбляться вообще не стоило. Я не должен был, и прекрасно это осознавал. Просто не смог отключить чувства. Все это время она была рядом, и в один прекрасный день я осознал, что хочу быть для нее не просто другом. Роуз была доброй, красивой. Чувства к ней возникли не внезапно, они появлялись постепенно, пока не переросли в нечто большее. Вот только я знал, что сама она не хотела снова влюбляться. И вообще не рассматривала никого после Блэка, не была заинтересована в отношениях больше ни с кем. Неважно кто пытался, она отшивала любого. Будто нутром чувствовала, что он жив, и ждала, хотя я на сто процентов был уверен, что не знала. И это только ухудшало ситуацию. Как я мог влюбиться в женщину, которая не могла отпустить прошлое чувство? Да уж, такая у меня была удача…

Стараясь показать себя с лучшей стороны, я прятал собственные темные дела так глубоко, как только мог. Она не любила тех, кто был связан с подобным: оружие, наркотики, продажные женщины. Однажды Роуз уже соприкоснулась с тем миром, так что не хотела иметь рядом никого и ничего, что могло бы хоть как-то напомнить ей о прошлом — вот почему я должен был держать все, что делал, в полном секрете. А в том, чтобы прятать что-то от других, я был хорош. А как же еще, если вы росли с таким отцом, как мой? Он мог распознать ложь за километры.

Когда Роуз снова увидела Блэка, я знал, что это конец всем моим надеждам, и то, о чем мечтал с ней, никогда не сбудется. Неважно, каким плохим был Блэк, или кем он был в целом, главное — он принадлежал ей. И как только он вытащил собственную голову из задницы, тоже это понял.