∗ ∗ ∗

  Саша смотрел поначалу, рассказывая свою историю, то в окно, то на кружку, но время от времени он поднимал глаза, вглядывался в мое лицо и, хотя скепсис возник у меня еще при описании подземелья, мой гость прочел его только сейчас.

  - Постой, - пробормотал он, - Я кое-что забыл.

  Смирнов вскочил из-за стола и бросился в прихожую. Минуту он шуршал пакетами, а потом вернулся в кухню, сжимая в руках темный стеклянный шар размером с небольшой апельсин.

  - Чудом сохранил... В подземном приюте такие штуки никто не считал, их даже Женя к себе домой таскал. Впрочем, смотри сам, - Саша слегка сдавил верхнюю половину, и в глубине сферы вспыхнули символы.

  - Такие продаются за пятьсот рублей на Алиэкспрессе.

  Язык мой - враг мой. Но Саша не обиделся на мое неверие:

  - Отчасти ты прав. Мне их технологии казались чудом, а сейчас, всего лишь за пятнадцать лет, мы их в чем-то обскакали. Смартфоны похлеще их дисков, особенно с интернетом-то нынешним. Но увы, я не могу тебе телепатию Заменителя Отца продемонстрировать.

  Я молчал.

  - Хорошо, я понял. Мне не стоило начинать с Душкина и чертового сайта. Надо было рассказать про исчезновение мамы, про отчима, про тетку... Но ладно уж... Продолжать историю?

  - Прости, если задел.

  - Да я сам понимаю, как выгляжу со стороны. Быть может, я и впрямь схожу с ума, вот только этим не объяснишь пропажу мамы...

  - А сколько в подземелье находилось детей? Как город не заметил их отсутствие? Что такое Адаптация?

  - Обо всем по порядку.

  Саша налил чай в кружку и продолжил.

  "Я очнулся в классе на втором уровне. В помещении со мной находился парень лет двадцати, один из "вожатых". Он успокоил меня, сказав, что не каждый выдерживает контакт с Заменителем Отца, дал валерьянки и шоколадный батончик, а затем проводил к выходу.

  Я недолго провалялся без чувств. Но на улице уже стемнело. Ночной лес пугал не меньше бункера, и, хотя со мной отправилось трое ребят, дорога оказалась нелегкой. Отчим отвесил мне на пороге подзатыльник за позднее возвращение. Испачканные шмотки я стирал в последний день каникул вручную.

  Начались все те же рутинные серые школьные дни, но к ним прибавились занятия в Приюте. Дважды в неделю после уроков я шел на окраину, а там по заброшенной просеке добирался до входа в подземелье. Я занимался в бункере математикой и физикой. Об этом знала лишь мама, всем остальным же я говорил, что хожу к репетитору. Регулярные посещения факультатива стали обыденностью, которая развеяла в моей душе и любопытство, и ощущение нереальности.

  В Приюте обучалось детей сто. Семьдесят из них находились там с рождения, как Иван, а остальные же, в число которых входил и я, назывались пробудившимися, то есть попавшими в результате испытания. Многие из них были либо из нашего города, либо из окрестных сел, либо из соседних райцентров. Большинство - мальчики. И хотя детей от Заменителя Отца родилось немало в нашем регионе - как потом мне сказала мама, на это женщины шли от безысходности и безденежья - никто из нас не пересекался друг с другом, а тайна не выходила за пределы квартир.

  Карлика с ребенком все называли Директором. Он был вторым после Заменителя Отца. Ему подчинялись остальные учителя, такие же странные невысокие люди, которым требовался постоянный контакт с кем-то из детей. Они брали тех, кто находился в подземелье с рождения. Вожатые говорили нам, что учителя всего лишь пользуются их органами чувств и ни один ребенок не страдает. Сами мальчики описывали свое состояние в момент касания как сон. Но я, как и остальные пробудившиеся, все равно не хотел бы оказаться на их месте. Следом шли инженеры - взрослые, обучавшиеся в Приюте и умевшие обращаться со всеми сложными механизмами, но не прошедшие Адаптацию. Они почти не общались с нами, хотя сами когда-то учились здесь. Их было не так много, человек пять, и работали они вахтой.

  Зато с нами часто общались вожатые, тоже потомки Заменителя Отца без Адаптации. Им помогали воспиталки. Вот эти безмолвные твари точно явились из Нижнего Космоса. Тетки не только следили за нами, детьми, но и убирались, обслуживали наравне с инженерами приборы, выполняли подсобные работы. Они полностью подчинялись учителям и вожатым, словно роботы. Постоянное молчание делало их еще более пугающими.

  Я привык и к учителям, и к воспиталкам. Рутинность - лучший раствор для сильных чувств, поверь. Меня больше терзал не страх, а сложность предметов.

  Со мной в классе училось еще восемь детей моих лет, семиклассников. Но половина из нас была из разных школ сверху, а половина росла в подземелье. Попробуй, подстрой программу.