— И ничего ты не холодный, — бурчит Ярик. — Очень даже тёплый.

Саша смеётся, прижимая его затылок ладонью. Спрашивает:

— Сердце-то не болит? Всё нормально?

Ярик головой качает.

— Горло только, — жалуется.

— Да, — фырчит Саша, — орал ты знатно. Тебе бы тёплого сейчас попить… уроков ещё много?

— Этот последний.

— Тогда пойдём, — Саша хлопает его по спине и отстраняется, — буду отпаивать тебя чаем.

— А… нас же не выпустят? — Ярик неуверенно смотрит в спину Саше, выуживающему из шкафа свою сумку.

Саша яриков портфель подбирает, на ходу ему вручив, и подмигивает:

— Места знать надо. Выберемся. Сладкое любишь, пока я добрый? Ни на что не намекаю, но в моём любимом кафе сейчас вроде скидки на десерты…

— Я… да! — Ярик, застывший было, торопливо за ним бросается. — Саш!..

— Да? — тот смотрит искоса, убеждаясь, что Ярик за ним успевает.

— Саш, а… а если я в шкафу захочу спрятаться? Можно? Или это твой личный шкаф?..

Саша выдерживает поистине театральную паузу.

— Я выпускаюсь в следующем году, — говорит наконец драматично, — и, пожалуй, завещаю эту тайну тебе. О ней никто больше не знает. Но с одним условием! — он палец наставительно поднимает. — Когда будешь взрослым, а какого-нибудь мелкого шкета попытаются туда запихнуть… ты знаешь, что делать.

Ярик торопливо кивает и для верности цепляется за его рукав. Саша, засмеявшись, коротко приобнимает его за плечи.

Ярику в жизни не было так тепло.

========== Чудо ==========

А чуда хочется.

Ярик, заболевший, дома торчит безвылазно; ужасно скучно и просто тошно, и хочется делать хоть что-то. Он круги наматывает по квартире, он уже разобрал все шкафы, набросал идей для нескольких концертов, дописал аранжировки и научился печь чёртову шарлотку.

Хочется творить магию, хочется творить хоть что-то, хочется взять Сашу в охапку, украсть его у его безумного графика и спрятаться вдвоём от мира.

Когда у Саши случается почти-выходной — всего-то репетиция с утра и, о чудо, свободный день и вечер, — первой мыслью мелькает забаррикадироваться и отключить сашин телефон, чтобы его точно никуда не вызвали. Только потом Ярик себя одёргивает и всё-таки спрашивает, какие у Саши планы.

Тот смотрит с искренним непониманием и тоном «а что, были варианты?» говорит, что собирался заказать еду и с Яриком в обнимку завалиться смотреть дурацкие новогодние фильмы, раз уж не получилось сделать этого в декабре. Надо ведь наверстать?

И, пока Ярик пытается не растаять от нежности, целует его в лоб, температуру проверяя.

И на работу сбегает.

Ярик, чуть-чуть выждав, из дома выбирается, чувствуя себя героем шпионского фильма — если вдруг окажется, что Саша что-то забыл и вернулся, лекции на тему заботы о здоровье не избежать, так что Ярик передвигается мелкими перебежками и заглядывает за углы, прежде чем идти.

Возможно, он при этом несколько переигрывает, но кого это волнует — благо, зрителей на улицах немного.

Какое счастье, что магазин недалеко.

Ярик возвращается с большим пакетом, широченной улыбкой — и опять подскочившей, кажется, температурой, но это такая мелочь, что он не удостаивает её вниманием.

У Ярика План.

***

Вернувшийся Саша открывает дверь ключом и долго шуршит чем-то в прихожей, шумит водой в ванной — а потом озадаченно замирает на пороге комнаты.

Ярик из кривоватого одеяльно-подушечного домика высовывает нос.

— Атмосферу магичу, — объясняет.

Саша тыкает в плед:

— Я такого не помню. И гирлянд…

Ярик невинно хлопает глазами, включая гирлянду в розетку. Домик озаряется золотистым светом.

Саша, фыркнув, забирается к нему и подозрительно смотрит на одну из подушек, которую Ярик вообще-то покупать не собирался, но удержаться не смог.

Ярик хлопает глазами ещё невиннее. Саша вздыхает и растрёпывает ему волосы.

— Магичишь, — соглашается, с видимым трудом удерживаясь от ворчания.

Ярик улыбается до ушей и пристраивается к нему под бок, закрыв «вход» одеялом.

Уютно.

Саша натыкивает на планшете лёгкую новогоднюю комедию и проверяет телефон, прежде чем — Ярик даже дыхание задерживает — поставить его на беззвучный.

Ярик, ненавязчиво забрав телефон у него из рук, выпихивает гаджет наружу от греха подальше. Саша фыркает, но не протестует. Ярик издаёт умилённый звук и жмётся к нему поближе.

Ярику его не хватало чудовищно; хочется сейчас просто родным теплом греться без необходимости делить его со всем миром. Саша ласково трёт его плечи и обнимает поперёк груди, разворачивая к экрану.

Ярику даже не стыдно, что стук его сердца он слушает внимательнее, чем речь персонажей.

Ярику тепло — Ярик и забыл то детское ощущение счастья, когда забираешься с фонариком под стол и занавешиваешься от мира одеялами; Ярику в сашиных объятиях тепло.

Будто весь мир вовсе существовать перестал. Будто нет больше никого, никаких людей, никаких раздражающих знакомых и бессмысленных разговоров. Будто совсем не нужно ни о чём думать и никуда бежать.

Саша целует его в висок, устраиваясь удобнее. Ярик всем собой чувствует, как он расслабляется — о-т-д-ы-х-а-е-т.

У счастья золотистый цвет гирлянды и вкус принесённой Сашей шоколадки. Ярик поворачивается, обнимая его за пояс.

Тепло. И спокойно. И уютно.

В-о-л-ш-е-б-н-о.

Ярик, дыхание затаив, это волшебство впитывает, чувствуя, как тёплая магия его лечит. Иногда новогодние чудеса случаются чуть позже запланированного.

Но случаются непременно.

========== Вселенная ==========

Яр лежит в снегу, и ему х о р о ш о.

У Яра небо над головой огромное-огромное, бесконечное просто; Яр полной грудью вдыхает ночной воздух и всей кожей ощущает величину мира над собой.

Иногда ощущение, что ты — так, песчинка маленькая, атом, почти ничто по сравнению с бесконечной Вселенной — иногда это ощущение даже не огорчает. Пугает немножечко — может быть; но священного трепета в этом больше, чем страха.

Яр это ощущение впитывает всем собой.

(У Яра джинсы впитывают воду, но это ерунда.)

В очередной раз полной грудью вдохнув, Яр закашливается, но это тоже такие мелочи.

Где-то на подкорке — в той части сознания, которая не замерла в восхищении перед открывшейся картиной — вертится мысль, что над ним и Сашкой одно и то же небо. Может, Сашка сейчас на него даже смотрит тоже — может, у него опять бессонница.

Нет, лучше пусть не бессонница, лучше пусть спит. Яр за него посмотрит. И расскажет потом.

Сегодня столько звёзд, что даже огни города не могут их спугнуть. Яру кажется, что они ему подмигивают.

Яру кажется, что он от снега — или от собственного тела? — отделяется и к ним летит медленно-медленно, будто подхваченный слабым ветром или притяжением очень-очень далёкой планеты. Яр улыбается.

Может быть, где-то там его родная планета есть. Может быть, он тут по ошибке приземлился, разбился — и вот, а на самом деле…

Нет, стоп, нельзя на другую планету, будь она хоть сто раз родная. Здесь-то родной Сашка.

Сашка лучше планеты.

Яр это ему и говорит, вовсе не удивившись заслонившему небо лицу:

— Ты лучше планеты!

— Пиздец, — говорит лицо. — Тебя снегом уже занесло, ты в курсе?

Яр улыбается. Яр хочет сказать, что это не снег, а звёздная пыль, и что Вселенная огромная, бесконечная просто, а Сашка его всё равно нашёл, а значит, они действительно друг другу роднее, чем какие-то там планеты, и…

— Ярик, — его трясут за плечо — кажется, даже не в первый раз. — Ярик, давай ты встанешь? Тебе плохо? Эй, не уплывай! Вот же чучело, небеса послали так послали…

Яр хочет сказать, что не плохо, а очень даже хорошо. Просто настроение нашло полежать в снегу, любой уважающий себя творческий человек просто обязан иногда лежать в снегу и чувствовать Вселенную, без этого можно захиреть и словить творческий кризис, а Саша же не хочет Яру творческий кризис, правда?..