Ярик дёргается, почувствовав на плечах руки — но его просто обнимают осторожно, прижимая к тёплой груди. Ярик больше не отпинывается — не хочется даже; Ярик захлёбывается истерикой, уткнувшись в чужое плечо.

Руки тёплые, руки надёжные, руки медленно по спине гладят и загораживают от темноты. Чей-то голос над ухом бормочет мерное «чш-ш-ш» ровному дыханию в ритм; это парадоксально заглушает крики снаружи.

Ярика отпускает потихоньку — тепло и странное ощущение безопасности делают своё дело. Он всхлипывает ещё несколько раз: лёгкие никак не вспомнят, каково это — дышать; потом у него наконец-то выходит вдохнуть полной грудью. Вместе с кислородом возвращается сознание. Он от чужого промокшего от слёз свитера отрывается, несмело поднимает взгляд.

Его монстр-из-шкафа… красивый. Даже в свете фонарика красивый. И взрослый. Ярик хлопает мокрыми ресницами, дёргаясь вытереть глаза, но машинально продолжая держаться за мягкую ткань.

Монстр-из-шкафа хмыкает и осторожно вытирает платком его щёки. Ярик хлюпает носом ещё разок и нервно облизывает губы, не решаясь подать голос. От свитера отцепляется окончательно, почти заставив себя разжать пальцы.

— Не судьба мне на физику пойти, — вздыхает монстр-из-шкафа, скептически скосив глаза на мокрое пятно у себя на плече. — А так хотелось, так хотелось…

Ярик смущается совсем. Монстр-из-шкафа смотрит на его покрасневшее лицо и закатывает глаза; потом вдруг, беззвучно заржав, прижимает палец к его губам и замогильно воет.

Снаружи визжат. Монстр довольно улыбается, показывая крупноватые клыки.

— Ну уроды, — заключает. К Ярику вдруг поворачивается: — Хочешь, отомстим?

Ярик кивает торопливо. Монстр смеётся снова и тянет его куда-то в темноту; Ярик даже испугаться не успевает, когда вываливается куда-то из шкафа в более просторное помещение.

Вспыхнувший свет заставляет его зажмуриться.

— Дверь между классами заколотили и поставили там шкаф, — объясняет стоящий у выключателя… вполне себе человек. — А я лазейку нашёл. Случайно, меня тоже, как тебя, как-то заперли, а стенка под рукой подалась. Тут доска отходит… неважно, — он машет рукой и отходит к учительскому столу. Возвращается с мелом; смотрит критически. — Так, сначала лицо вытри, весь красный.

Ярик озадаченно смотрит на упаковку влажных салфеток; потом, спохватившись, берёт. Не-монстр засовывается в лазейку и снова воет в темноту шкафа.

— Чтоб не расслаблялись, — объясняет. — Давай, не тормози, сейчас мы их шуганём, чтоб больше не лезли — а я, кстати, Саша, а ты?

— Я-Ярик, — заикается тот. — А… т-ты… зачем?..

— В шкаф зачем полез? — Саша ерошит ему волосы и мимолётно-ободряюще сжимает плечо, забирая салфетки обратно. На парту кивает: — Сядь.

Ярик покорно громоздится, оказываясь почти с Сашей вровень. Тот ему мел показывает:

— Сейчас выбелим тебе лицо, вылезешь и изобразишь привидение. Хрен они потом сунутся. Согласен?

Ярик кивает. Цепкие пальцы осторожно обхватывают его подбородок, поворачивая лицо удобнее.

— А в шкаф я полез, потому что это мой шкаф, я уроки в нём прогуливаю, — объясняет Саша, ведя мелом по его щеке. — Удобно очень. Шугануть хотел, чтоб не лезли всякие дети, а там ты инфаркт хватаешь. Глаза закрой. Мне не понравилось, какое нафиг «сожри»? Уроды малолетние, блин. Горло болит?

— Болит, — выдавливает Ярик.

— Ещё бы не болело. Блин, в наше время на такие вопли бы давно дверь открыли, сразу, во дети пошли… орёшь музыкально, кстати, не хочешь экстрим-вокалом заняться, нет? У тебя бы получилось… голову поверни. Вот так, ага. Глаза уже можно открыть.

Болтовня почему-то успокаивает. Ярик неловко улыбается, пока Саша деловито вертит его голову туда-сюда.

— Сойдёт, — заключает. — Щас, момент.

Ярик невольно смеётся, снова услышав его вой и визг с той стороны.

— Всё ещё там, прекрасно, — Саша тянет его за плечи, стаскивая с парты. Осматривает, как скульптор — статую; волосы растрёпывает и удовлетворённо кивает. — Ну-ка руки вытяни, как зомби… голову набок… пустой взгляд изобразишь? Блин, чувак, тебе в театральный надо. Идеально.

— Мозги-и-и, — хрипит Ярик, как может, замогильно.

Саша бесшумно аплодирует и показывает ему большие пальцы. Потом вдруг, что-то сообразив, открывает окно, загребая снегу с подоконника, и вручает Ярику:

— Чтобы руки были холодные. Сразу не разбегутся — потрогай кого-нибудь, точно сработает.

Ярик послушно сжимает снег, растапливая его в ладонях. Саша, кивнув, его по спине хлопает:

— Вперёд.

Ярик лезет в шкаф; Саша подсвечивает ему фонариком, забираясь следом.

— А дверь?.. — соображает Ярик запоздало.

— Знать надо, — Саша опирается на его плечо, перегибаясь и нажимая на что-то. Створка зловеще скрипит.

Ободряющее «давай!» обжигает выдохом ухо.

Ярик медленно вылезает из шкафа, вытянув руки вперёд. Смотрит слепо сквозь упавшие на лицо волосы.

— Вы отняли мою жизнь, — хрипит. — Я отниму ваши души.

Делает шаг вперёд. Одноклассники шарахаются; самый смелый фыркает:

— Да он разыгрывает просто!

Ярик деревянной походкой приближается к нему; дети, кажется, забывают дышать, но с места не дёргаются.

Саша воет в шкафу одновременно с тем, как Ярик касается ледяными пальцами чужой шеи.

От визга закладывает уши. Ярик делает пару шагов вслед драпанувшим одноклассникам; потом опускает руки и бесшумно смеётся, откидывая волосы с лица. Зябко потирает руки.

Саша тоже выходит из шкафа, откровенно наслаждаясь происходящим.

— Поверили, — улыбается довольно, приобнимая за плечи. — Классное шоу, мелкий, молодец.

Ярик доверчиво к нему жмётся, снизу вверх глядя. Вздыхает:

— Только они сейчас позовут кого-нибудь, и мне влетит.

— Не позовут, — отмахивается Саша. К одной из парт его подталкивает, доставая салфетки из кармана: — Сядь, мел уберу. Не позовут, не зовут такие. Залягут и будут трястись.

Ярик садится, подставляя лицо. Руки снова трёт, отогреть пытаясь; Саша хмыкает вдруг:

— Лапки давай.

Ярик только пищит, когда Саша сжимает его ладони в своих.

— Теплее?

Ярик может только кивнуть, снова заливаясь краской. Спрашивает неуверенно:

— А если всё-таки… мне же не поверят. Если они директрису позовут, то…

— …я подтвержу, что видел, как они запихивают тебя в шкаф, и помог тебе разыграть их в ответ, — невозмутимо заканчивает за него Саша, грея его руки. — Мне поверят. — И подмигивает: — Не парься, Ярик, всё обойдётся. Я вступлюсь, если нужно будет.

— Ты… поможешь? — с недоверчивой надеждой переспрашивает Ярик. — Правда?

— Ну раз уж я взялся за это неблагодарное дело… — закатывает глаза Саша, отпуская его пальцы и влажную салфетку вытаскивая из пачки.

— Благодарное! — торопливо говорит Ярик. — Я очень, — он бьёт себя кулаком по груди, — очень благодарен!

Саша искренне смеётся и легонько щёлкает его по носу.

— Всё обойдётся, — обещает, протирая его лицо салфеткой. Голову поднимает, услышав звонок. — На урок не пора?

— Я не пойду, — бурчит Ярик. Хихикает: — Мертвяки не ходят на уроки. Пусть там посидят сегодня, побоятся.

Саша ржёт, оттирая его лоб.

— Чему я потворствую, — фыркает. — Кошмар.

Ярик улыбается, поняв, что никто его не гонит. Саша пытается пригладить его волосы в приличный вид, но сдаётся после десятка попыток; Ярик взъерошенным котёнком ластится под тёплые пальцы. Саша, засмеявшись, его обнимает. Говорит вдруг:

— Если ещё полезут, мне говори, разберёмся. Ладно?

Обхвативший его за шею Ярик замирает на миг и льнёт ближе, торопясь урвать немного внезапного тепла. Уточняет:

— Правда, можно?..

Саша хлопает его по спине.

— Правда можно. У тебя старшего брата нет? — Ярик качает головой. — Теперь, считай, есть.

Ярик сильнее сжимает руки, растроганно хлюпнув носом. Саша преувеличенно-испуганно мотает головой:

— Нет-нет-нет, только не реви, монстры из шкафа ненавидят чужие слёзы и очень их боятся, они ломают наше чёрствое холодное сердце!..