Ярик растерянно моргает, убирая руки за спину, и отступает обратно.

— Тебе неприятно?

— Мне… — Саша пожимает плечами, сам не вполне уверенный, что сказать. — Я просто не люблю, когда меня трогают. Не конкретно ты. Вообще.

Ярик кивает, отводя взгляд, и обещает постараться держать себя в руках.

Саша начинает об этом жалеть уже через несколько дней: замечать, как вечно открытый и привычный человек зажимается, силком заставляет себя отходить на пару шагов, тянется — и движение обрывает в последний момент, не знает, куда деть руки при разговоре… Саша не железный, правда. Саше чужое постоянное напряжение оказывается хуже постоянных же касаний.

Саша сдаётся позорно быстро.

— Ярик, — вздыхает очередным вечером, краем глаза наблюдая за тем, как тот ёжится на другом конце дивана.

— М? — на него быстро смотрят искоса, тут же возвращаясь глазами к экрану.

Саша медлит, не зная, как начать разговор.

— То, что ты всё время пытаешься… коснуться. Зачем?

— Я же вроде тебя почти не трогал, — настораживается тот ещё сильнее. Частит почти испуганно: — Я правда стараюсь, Саш, честно, просто забываюсь иногда, мне уйти?

— Стой, — Саша мотает головой. — Остановись, никто никуда не уходит. И вообще… давай сюда, — он хлопает ладонью по дивану рядом с собой.

— Я же…

— Яр.

У Саши в голосе слышится «не беси меня», и Ярик придвигается послушно, сложив руки на коленях. Саша за плечо тянет его к себе; Ярик к его боку прислоняется — и будто расслабляется как-то внутренне. Дышит ровнее.

— Так спокойнее? — хмыкает Саша.

Ярик торопливо кивает и добавляет тихое «прости». Саша оставляет руку на его плече.

— Теперь объяснишь? Почему это так важно?

— Ну, — Ярик растерянно пальцами в воздухе перебирает, — мне просто нужен… контакт. Чувствовать собеседника. Я так… Я не знаю. Спокойнее. Не знаю.

— Тактильный маньяк, — улыбается Саша.

Ярик пожимает плечами почти виновато.

— Ладно, — вздыхает Саша, — почему я? Ты к другим меньше…

Ярик нервно смеётся, отрицать даже не пытаясь:

— Тебе честный ответ или который тебе понравится?

— Давай сначала второй.

— Ну, так получилось, — Ярик разглядывает собственные пальцы, теребящие край дырки на джинсах, — что ты мой лучший друг, так что…

— Хорошо, — смеётся Саша, — это был первый, а какой должен был мне понравиться?

Ярик быстро и нервно улыбается. Саша, посерьёзнев, гладит его по плечу.

— Ладно. Вариант честный?

— Тот тоже был честный, — Ярик глубоко вздыхает, будто пытаясь успокоиться, — но… я… ещё и немного в тебя влюблён. Не немного. Прости. Так вышло. И мне важнее чувствовать тебя, чем всех других. Вот.

— …ладно, — выдавливает Саша спустя бесконечную паузу.

Ярик дёргает углом рта.

— Это «нет»?

— Это «дай опомниться и подумать», — мотает головой Саша. — Я… иногда за тобой не успеваю. Сейчас, например. Вообще.

Ярик покорно кивает. Спрашивает тихо:

— Я тебя обниму, можно?

Саша, нервно хмыкнув, сам тянет его к себе.

От тонких рук мурашки бегут по всему телу. Ярик замирает, будто боясь шевельнуться.

— Ты знаешь, — бормочет Саша ещё одну безумно долгую паузу спустя, — я… да. Это «да».

Ярик чуть отстраняется, заглядывая в его лицо, и светится, не увидев там насмешки. Обещает, путаясь в словах:

— Я не буду… ну постараюсь… не очень тебя задалбывать этими… этим… этой… — он гримасу корчит, подбирая слово, и выговаривает почти по слогам: — тактильноманьяковостью. Вот. Просто иногда… иногда можно?

Саша фыркает:

— Знаешь, всё можно. И не «иногда». Если тебе так лучше. Только… предупреждай, ладно? Ну, чтобы я видел, что ты собираешься… — он головой дёргает, злясь на себя, что не может сформулировать. — Не внезапно, короче. А то я уже не молод, доведёшь до инфаркта…

— Тогда предупреждаю, — Ярик в улыбке расплывается, — сейчас я хочу тебя поцеловать.

Саша смеётся, сам подаваясь к нему вперёд.

(Привычку внезапно подходить со спины или вдруг хватать за плечо, пугая и заставляя подскакивать на месте, Ярик так до конца и не оставляет.)

(Саша, впрочем, очень быстро начинает узнавать его руки — и успокаиваться сразу, будто ярикино спокойствие передаётся ему через кожу.)

(Хрупкий баланс вырабатывается медленно, но они справляются — и им обоим

друг с другом

с п о к о й н о.)

========== Ремонт ==========

— Саааш, а Саш?

— Нет.

— Я ещё ничего не предложил, — обижается Ярик.

— А я уже отказываюсь, — Саша баррикадируется подушкой, забиваясь в угол дивана. — Нет. Никаких безумных идей.

— А если у меня умная?..

Саша обречённо стукается затылком о стену и выглядывает из-за подушки. Ярик радостно принимает это за согласие и выдаёт:

— У меня ремонт и мне очень нужна помощь, вот. Меня все уже послали, сказали — руина… я один полгода буду возиться. Там чуть-чуть совсем, честно.

— Вызови ремонтников. Или мужа на час, — ворчит Саша, успокаиваясь.

Ремонт — это почти невинно. Ремонт — это не очередной суперсложный концепт, где Ярика опять надо будет мазать краской или давать ему себя убить. Ремонт — это… потенциальный повод посраться насмерть, если честно. Этого Саше не хочется.

Саша уже знает, что согласится, — знал с того момента, как Ярик вообще заговорил. Ну, потому что это Ярик.

Сам Ярик, что немного обидно, знает тоже.

— Будь моим мужем, — строит глазки тот. И хихикает ехидно, когда Саша непонимающе выламывает брови: — На час.

Подушка летит в него.

***

— Ярик, блин, держи лестницу.

— Ага, да, так вот… — тот перехватывает шатающуюся стремянку обеими руками. — А, я ещё знаешь что на концерт хочу, щас!..

И начинает копаться в плеере. Саша, выругавшись, пытается схватиться за стенку и замирает, боясь потерять равновесие.

— Я тебя убью!..

«Молиться бесполезно…» — радостно подхватывает плеер. Ярик снова хватается за лестницу и невинно хлопает глазами снизу вверх.

Саше очень хочется по этой довольной физиономии мазнуть малярной кистью.

— Вот свалюсь, — ворчит он, — на тебя…

— Интересные способы убийства, — ржёт Ярик снизу.

— Сейчас сам полезешь.

— Я точно свалюсь! А тебе тяжести нельзя.

— Какие ещё тяжести?

— А раненого меня в больницу кто потащит? — в голосе прорезается что-то, напоминающее праведный гнев и искреннюю обиду.

Искреннюю, ага. Саша бы оглянулся посмотреть в эти хитрющие глаза, но хочется быстрее закончить и слезть.

— Никто не потащит, оставлю валяться… держи лестницу!

— А ты за кисточку крепче держись, — хихикает Ярик.

Ну да. Ему-то весело.

— Между прочим, у тебя очень выгодный ракурс, — болтает тот, пока Саша пытается прокрасить угол. — Очень мужественно. И руки из нужного места, женщины это ценят. И, — он ржёт, — задница ничего так.

Саша всё-таки машет кистью в его сторону, задев волосы, — Ярик обиженно фырчит, пытаясь разглядеть, во что превратилась его и без того встрёпанная причёска.

— Я ему тут стратегию по привлечению жены подсказываю, а он…

— Пока привлёкся только ты, — Саша возвращается к стене. — Сомнительная польза.

— А я тебя не устраиваю, да? — обижается Ярик окончательно.

— Не-а, — Саша тянется к оставшемуся непрокрашенным участку, молясь, чтобы не упасть. — Просто ты уже давно привлёкся, куда ещё-то.

— Я к тебе, Санечка, — торжественно объявляет Ярик, — с каждым разом привлекаюсь всё сильнее и сильнее. Нет предела моей безграничной любви и восторга твоими талантами. Преклоняюсь. Могу сейчас бухнуться на колени и начать на тебя молиться, хочешь?

— «Са-а-анечка», — передразнивает тот. И, опомнившись, орёт: — Не смей, держи лестницу!

Ярик бессовестно ржёт и галантно подаёт ему руку, помогая спуститься. Саша мурашится невольно, когда тот щекотно проводит пальцами по запястью.

Ярик, кривляясь, целует ему руку и совершенно серьёзно говорит «спасибо», прежде чем начать отплёвываться от пропавшей на губы краски. Саша, на него глядя, иногда думает, что ребёнок у него завёлся, миновав стадию привлечения жены.