— Ну и спал бы, — Саша его спихивает. — Дома.

— Нет до-о-ома, — шёпотом воют на ухо, тут же навалившись опять, — нет до-о-ома у меня… общага же. Соседи всю ночь орали, водку пьянствовали…

— А ты конечно, был хорошим мальчиком и спал, сложив ладошки под щёку? — Саша сцепляет руки в замок перед лицом, закрывая рот от лектора и делая заинтересованный вид.

— Конечно, — на него невинно хлопают глазами. — Но не выспался абсолютно. Умираю. Ещё и этот… бубнит.

— «Этот», вообще-то, заведующий нашей кафедрой.

— Но бубнит же!

На них шикают. Ярик сбивается на почти беззвучный стон:

— Умира-а-аю…

— Да спи ты уже, — шипит Саша. — Ляг на скамейку и спи, заткнись только, ради бога.

— А конспект лекции?..

— Я тебе дам, — Саша, пользуясь тем, что лектор отвернулся, дёргает его за плечо, заставляя нырнуть под стол и лечь на узковатой скамье — благо, верхний ряд поточной аудитории позволяет это провернуть.

Из-под стола хлопают хитрющие синие глаза:

— Ловлю на слове. А конспекты я где возьму?

Саша тихо рычит. Ярик беззвучно ржёт и внаглую утаскивает его кофту, подкладывая под голову.

И вырубается сразу, ткнувшись макушкой в сашино бедро. Саша остаток лекции его за плечо придерживает, чтобы на пол не свалился, и краем глаза залипает на такое спокойное сейчас лицо.

Красивый. И уютный очень.

Будит его Саша, впрочем, без излишней нежности — лёгким хлопком тетрадкой по голове. А он ещё и бурчит недовольно — и всё-таки чуть не падает спросонок, попытавшись потянуться всем телом. Саша ухитряется его удержать.

Остаток дня Ярик ходит и ноет, как у него болит спина. Саше ему по голове настучать хочется, если честно, — Саша и сам кошмарно хочет спать, но как-то ведь терпение находит.

Вечером, когда Саша привычно застревает в читальном зале с очередным пособием, которое не даётся на вынос домой, Ярик, маскируясь от библиотекарши каким-то атласом, наливает ему кофе из термоса в стыренную из столовой кружку и рядом устраивается, трогательно приткнувшись к боку. Конспект переписывает старательно — а на закономерный вопрос, почему бы не утащить тетрадки домой вместо торчания здесь, пожимает плечами:

— Просто не хочу к ним. К тебе хочу.

Просто. И правда.

Саша под столом украдкой передаёт ему пару конфет. Ярик опустевшую кружку воровато прячет в сумку и на вопрос библиотекарши насчёт запаха кофе невинно глазами хлопает, с умильной мордашкой разводя руками.

И задремать всё норовит, рядом с Сашей пригревшись. Саша просто не выдерживает в конце концов: он из-за стола поднимается, а привалившийся к нему Ярик чуть не падает, потеряв точку опоры, и это становится последней каплей.

— Давай-ка ко мне, — вздыхает Саша. — Хоть одну ночь выспишься.

— Выспавшийся студент, Сашенька, о чём ты вообще, — зевает Ярик. Потом взглядом ехидно стреляет из-под ресниц, осознав предложение окончательно: — А что, ты всё-таки решил мне дать?

— Я сейчас передумаю, — ворчит Саша.

Ярик делает огромные глаза и изображает, что застегнул рот на молнию.

Саша не совсем понимает, как так получилось, что этот рот почти невинно чмокает его в губы, пока они едут в лифте.

Саша, впрочем, не против.

(Утром они в обнимку умудряются проспать всю первую пару и половину второй.)

(Саша, впрочем, успевает сделать обоим кофе, пока обнимающий его Ярик сонно ворчит, что состояние выспанности не распробовал и ему очень-очень надо повторить следующей ночью.)

(Саша соглашается.)

========== Чаща ==========

Яр его всегда находит.

Саша со своими зельями нередко забирается глубоко в чащу — некоторые травы просто не растут близко к окраине леса. Саша обычно там же, в чаще, и застревает — то корешки какие-то перетереть, пока они свойства не потеряли, то собранные листья ошпарить кипятком, то ягоды истолочь в кашицу. Иногда весь отвар приходится на месте варить, чтобы какой-нибудь хрупкий цветок не успел завянуть, — и тогда Саша остаётся в лесу днями, плавно переходящими в недели.

Увлекается.

Тогда Яр идёт его искать.

Яр в зельях не смыслит вовсе, у Яра магия своя, злая, огненная — Яр может весь этот лес сжечь, как сжигал когда-то поля и деревни.

Яр давно этого не делает, поселившись со своим травником в доме на опушке. Яр его греет своим огнём и помогает разводить под котелком пламя нужной температуры — и этим, в общем-то, счастлив. Тяга разрушать всё на своём пути давно прошла — сейчас он с причудами сашиными мирится, улыбается больше, чем за всю прошлую жизнь, и л ю б и т.

Разучился иначе.

У Саши немного ярова огня всегда с собой — язычок пламени в фонаре, который никогда не гаснет и греет лучше любого костра. Яр забирается всё глубже в лес, освещая дорогу горящим на ладони огоньком — тот ему путь указывает, к сашиному фонарю тянется.

В этот раз идти почти страшно. Яр лес не любит, и лес его тоже — сплетаются ветви над головой, нависают мрачно, закрывая небо. Под ногами хлюпает что-то, корни и упавшие ветки норовят зацепить ногу, заставить упасть. Яр щерится, огонь на ладони разжигая ярче.

С Сашей всё не так. Саше лес лучшие тропки подсказывает, диких зверей к нему не подпускает. Яру иногда приходится хищников отпугивать пламенем.

Саша, сосредоточенно колдующий над маленьким котелком, находится на берегу лесного озера. Яр вздыхает успокоенно, замирая в нескольких шагах от него. На лицо глупая растроганная улыбка лезет.

Родной. И усталый; опять несколько дней не спал толком и не ел. Под глазами тени залегли; пальцы с выкрашенными в чёрный ногтями отмеряют какой-то порошок из склянки. Он Яра не замечает, погружённый в работу.

Яр любит за ним наблюдать. Яр огонь гасит, сжав кулак, и расслабляет плечи.

Рядом с Сашей не хочется быть начеку. Рядом с Сашей хочется вот так влюблённо улыбаться и льнуть под ласковую прохладу рук. Или хотя бы просто смотреть — на отточенные движения, на сосредоточенное красивое лицо, на плавную линию плеч и гордую шею, которой так хорошо касаться губами.

А ещё просто радостно, что он в порядке. Яр знает, что он в порядке, Яр бы почувствовал, случись что, огонь бы предупредил, огонь Сашу защитил бы любой ценой — но видеть его своими глазами всё-таки спокойнее.

— Иди сюда, — Саша выпрямляется, разминая спину. Яр улыбается шире — всё-таки заметил. — Зачем ты снова?.. Мы ведь договорились, что ты не будешь за мной ходить.

— Это ты сам с собой договорился, — ворчит Яр, садясь рядом с ним и подставляясь под ласковое прикосновение к волосам. Саша взгляд от зелья не отрывает, но свободной рукой гладит его ласково, и это то, за что Яр готов сжечь весь мир. — Я не соглашался.

— Тебе в лес ходить…

— За тобой куда угодно, — Яр ластится под руку. — Тебя долго не было.

— Этот цветок только раз в пять лет…

— Саш, — Яр его пальцы, горьковатые от трав, целует. — Я ведь не прошу тебя оставаться дома, знаю, что не останешься. Только и ты меня не проси. Я беспокоюсь.

Саша улыбается краем губ, размешивая зелье лопаточкой. Яр замолкает, наблюдая за ним.

Любуясь.

Саша мешает как-то мудрёно, по сложной схеме — Яр её разгадывать не пытается, засматриваясь на движения рук. Яр не знает, сколько времени проходит. Рядом с Сашей время перестаёт иметь значение.

— Я почти здесь закончил, — тот, наконец, отрывается от котелка и притягивает Яра к себе, путаясь пальцами в отросших волосах. — Утром пойдём обратно, ему осталось только повариться до зари.

Яр целует его в шею, обнимая крепко, и тянет на себя, заваливаясь на землю спиной. Та огонь чувствует, прогревается. Саша со смехом позволяет себя уронить, у Яра на груди головой устраивается; Яр ласково разминает напряжённые плечи.

— А я тут научился, — хвалится через десяток минут уютного молчания, — смотри.

Он руку выворачивает, подтягивая к себе какую-то ветку, и заставляет её загореться. Саша только вздыхает, наблюдая за этим, — а потом приподнимает голову от удивления, разглядев танцующих в дыму огненных человечков.