— А няня? Она разрешила тебе прийти ко мне- Уиллоу замялась, решая, пускать ли девочку, ведь ее нахождение в комнате юного джентльмена могут счесть не тем, чем оно является, обвинив Уиллоу во всех грехах.

— А вы разве не знаете? — Милли, пытаясь выглядеть расстроенной, таинственным голосом поведала- она ушла. Она сказала: " Этой маленькой гарпии нужно привить манеры". А кто такая гарпия?

Уиллоу, не сдержавшись от смеха, пояснила:

— Ну, это такая птица. Гарпий поменьше ещё можно спасти, если научить их этикету и правилам поведения. А вот старые гарпии, вроде твоей няни, что говорила такое при ребенке, уже не исправить…

— Ооо, а вы сможете? — Милли вмиг преобразилась, с надеждой смотря на Уиллоу.

Та не поняла:

— Смогу что, Милли?

— Ну, научить меня? Этикету? Мама учила меня, но я уже плохо все помню- личико девочки вмиг погрустнело.

Уиллоу, обняв ребенка, проводила ее в комнату:

— Да, конечно. Это будет нашей маленькой тайной- я буду учить тебя, а потом мы сделаем сюрприз твоему папе. Он будет доволен тобой и благодарен мне.

— А потом вы поженитесь!! — захлопала в ладоши Милли.

— Нет, Милли, — улыбнулась Уиллоу- для этого недостаточно одного чувства благодарности.

— О, а что-то ещё нужно? — задумчиво произнесла девочка.

— Да, нужна любовь, милая.

— А это как? Как папа любит меня?

— Ну, почти также- Уиллоу усмехнулась искренней непосредственности ребенка- давай, залезай в кровать, я почитаю тебе книжку.

Отнеся уснувшую девочку к ней в комнату, она встретила в коридоре Джона. Тот разглядывал ее, словно раздумывая о чем-то.

Уиллоу поспешила рассказать Джону о визите девочки, испугавшись, что мужчина сочтет своего молодого секретаря чудовищем, что влезает в детские спальни. Но Джон был немного рассеян, он поблагодарил Уиллоу за помощь, и, пожелав ей спокойной ночи, отправился спать, оставив Уиллоу любоваться его красивой фигурой.

Одиночество вдвоем

Солнце слепило глаза. Уиллоу, лёжа в кровати, попыталась отвернуться, но вдруг почувствовала тяжёлый мужской аромат от подушки. И сразу все ужасные события вчерашнего вечера нахлынули с новой силой. Девушка в ужасе вскочила, сев на кровати. Рядом с кроватью, на кресле, раскинулся Джозеф. Он, ухмыляясь, смотрел на ее растерянный вид:

— Доброе утро, дорогая. Я ведь могу так тебя называть. После всего, что между нами было (при этих словах Уиллоу поморщилась, невольно вспомнив весь тот ужас, что ей довелось пережить).

Джозеф, похотливо оглядывая ее, продолжал:

— Я уже сообщил все отцу и матери, они согласны со мной. Думаю, и ты тоже.

Он прищурился, глядя на неё. Затем снизошёл до объяснений:

— Я рассказал им правду. И о том, что мы с тобой- любовники, тоже. И намекнул, что скоро они могут ждать внука (Уиллоу покраснела от такой наглой лжи. И вдруг ее охватил озноб, словно она была не в нагретой солнцем комнате особняка, а где-то на северном полюсе- ребенок! Она могла забеременеть! О, Боже!)

Джозеф продолжал:

— Отец сразу поддержал меня, матушка же немного поломалась. Но я напомнил, что могу после права наследования сослать ее в далекое имение, оставшись в городе с отцом. Ее мнение сразу же переметнулось на твою сторону. Что же до твоего положения или отсутвия приданного- мы скажем всем, что ты- моя дальняя родственница. Ну, как тебе план?

Джозеф с широкой улыбкой уставился на девушку, словно бы ожидая услышать похвалу своей деятельности и напористости. Но Уиллоу, ошеломленная открытием о ребенке, сидела, не слыша его. Джозеф воспринял это по-другому:

— Знаю, Уилли. Ты думала, что я возьму тебя только в любовницы. Но я решил, что дети от такой умной и красивой женщины мне нужны. Они будут билетом нашей в высший свет, а не жалкие попытки отца обучить нас или влезть туда засчет денег.

Джозеф, встав с кресла, двинулся к Уиллоу, раздеваясь на ходу:

— Сегодня мы поедем за кольцами и приданым, любовь моя. Но сперва я покажу тебе, что ты значишь для меня.

Уиллоу отодвинулась на кровати, уперевшись спиной в стену. Джозеф сейчас походил на сумасшедшего- то он ненавидит ее, считая мальчишкой, всячески унижает и избивает, то, якобы, влюбляется, узнав, что она- девушка.

Джозеф, вырвав одеяло из рук девушки, жадно обежал взглядом ее хрупкую фигурку, затем, рванув за руку, подмял под себя. В тишине полудня раздавались лишь его стоны и сопение.

Наконец, закончив, он слез с девушки, улегшись рядом, но не отпустил ее, а притянул к себе, лениво гладя ее груди:

— Моя будущая жёнушка, оказывается, ненасытная. Это мне нравится- Джозеф настолько привык жить одним эгоизмом, что даже не думал о том, что Уиллоу может не хотеть близости с ним. Уиллоу не сомневалась, что в его больном воображении их вчерашний первый раз был добровольным с каждой стороны. А ее отчаянное сопротивление и попытки вырваться- лишь женским жеманством и попытками набить себе цену.

Он хлопнул ее по заду, вставая с кровати:

— А теперь извини, мне нужно заняться приготовлениями. Но обещаю ночью исправиться.

Оставшись одна Уиллоу дала волю слезам, казалось, на ее теле нет места, где бы ее ни касался Джозеф. В таком состоянии ее и нашла Дорис, мать Джозефа. Она, недовольно поджав губы, подошла к кровати:

— Я тоже не в восторге от такого родства, но мои муженёк и сын поют тебе дифирамбы весь день. Вот только причина твоих слез мне не ясна, ты что, не любишь моего сына- и она испытующе вгляделась в лицо Уиллоу, опухшее от слез.

Уиллоу не нашла в себе сил сообщить матери о том, что ее сын- жестокий насильник. Как ни крути, а Дорис была добра к ней, когда считала мальчишкой. Она не делала разницы в отношении к своим сыновьям и к ней. Частенько именно благодаря Дорис скудный гардероб Уильяма Герри пополнялся кое-какой одежонкой. И вот теперь она сидит напротив, полная презрения и ненависти к той, кто по ее мнению, подлостью и коварством увел ее сына, лишив того возможности сделать достойную партию. Уиллоу не сомневалась, что Дорис гадает- на самом деле ли ребенок от ее сына, или и тут коварная Уиллоу окрутила бедняжку.

Уиллоу глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Она вполуха слушала причитания Дорис о том, как втерлась в доверие к ее мягкохарактерному мужу, выдав себя за мальчишку…

— Я прошу вас, Дорис — Уиллоу оборвала поток жалоб будущей свекрови- если вы против этого брака, то помогите мне сбежать.

В комнате воцарилась тишина. Дорис во все глаза смотрела на невесту сына, словно взвешивая сказанное ею.

— И ты хочешь сказать, что я поверю, будто ты откажешься от такого шанса? Выйти замуж за богатого и завидного аристократа (Уиллоу еле сдержала горькую усмешку, ведь в характеристике, данной Джозефу любящей матерью, лишь одно одно слово было правдой, "богатого". Как жениха его не рассматривало всерьез ни одно аристократическое семейство, а уж о происхождении и говорить не приходилось).

Дорис огляделась по сторонам, словно боясь, что их подслушивают:

— Ты, верно, хочешь, чтобы Джозеф отправил меня подальше от себя? Наплетешь ему, что я против вашего брака, прилагаю все усилия, чтобы он не состоялся?! Ну уж нет, милочка! Ты выйдешь за моего сына, чего бы мне это ни стоило!

С этими словами Дорис резко встала с кровати, дёрнув колокольчик для слуг, и вышла из комнаты.

Уиллоу горько засмеялась, едва оставшись одна- пытаясь помочь себе, она только усложнила ситуацию, в которой находилась. Надо было понять, что мать боится своего эгоистичного и злобного сынка не меньше, чем она сама…

В комнату вошли слуги, неся ванну и горячую воду….

События, события…

Уиллоу, устало потирая переносицу, оторвала взгляд от гроссбуха- цифры сливались перед ее глазами. Нет, нужно оставить все на завтра, к тому же, она уже достаточно разобрала счетов, выполнив объем работ, что поставила себе на неделю вперёд.