Без сигнала вызова на экране появляется Магистр.

— А, вы на месте. Отлично! Совет Магов утвердил задание. Элен, ты почему еще здесь? Почему не занимаешься подготовкой к внедрению?

— Магистр! Дай хотя бы чайку попить! Ты же знаешь мои слабости. Имею я на них право?

— Нет! Ты будешь иметь на них право после того, как он вернется с задания.

— А там последует другое задание, потом еще и ещё. Когда же женщине потакать своим слабостям? Так вся жизнь и пройдет, как у Магистра.

Ворча, Лена встает и направляется к нуль-Т, с сожалением поглядывая на накрытый столик.

— Когда все будет готово, я тебя найду, — говорит она мне уже из кабины.

Посидев немного и допив чай, мы расходимся. Лена выходит на связь со мной через два часа:

— Андрей, мне придется провозиться еще часа четыре. В этой фазе оказался неожиданно сложный язык. Надо подстраховаться, а то не дай Время, разоблачат тебя из-за грамматических оплошностей. Ведь Адо Тукан — ветер-капитан, окончил академию, принадлежит к высшему обществу и должен говорить правильно.

Я решаю посидеть у компьютера, понаблюдать жизнь фазы, в которой мне придется работать. Сразу становится ясно, насколько права Лена. Синхронный переводчик выдает такие двусмыслицы, что невозможно понять, о чем идет речь. Вдобавок ко всему, жизнь фазы пронизана такими сложнейшими сословными и иерархическими взаимоотношениями, что очень скоро я понимаю, что только качественная работа Лены может обеспечить успех моей миссии. Прямые наблюдения ничего мне не дадут. Оставляю компьютер в покое и иду к озеру. Переступая с камня на камень, добираюсь до середины уходящей от берега гряды. Усевшись на камне, я засматриваюсь на зеркальную гладь.

Вечереет. Солнце уже клонится к западу, горизонт окрашивается в розовый цвет. В воде у водорослей, облепивших камень, резвятся мальки. Налево, у камышей, изредка всплескивает рыба покрупнее. Над озером, посвистывая, охотятся на мошкару ласточки. На лист осоки у моих ног усаживается большеглазая стрекоза — видимо, решила отдохнуть после охоты.

Всюду жизнь, думаю я, даже эта странная, ирреальная нуль-фаза заполнена всеми формами жизни, как и все остальные. Впрочем, стоп! Я сам наблюдал некоторые абсолютно безжизненные фазы, не говоря уже о фазах, населенных такими неземными и жуткими, почти мистическими формами жизни или нежити, понимай как хочешь, что просто оторопь берет. Откуда это на нашей голубой планете? Ну а само существование этой нуль-фазы, разве оно не идет вразрез со всеми человеческими понятиями и представлениями о жизни и живущем? Не являемся ли и мы, давно похороненные и оплаканные в своих мирах, но тем не менее живущие да еще и активно вмешивающиеся в дела реальных миров (привидения, да и только), такой же нежитью с точки зрения обитателей бесчисленного множества реальных фаз?

Бесчисленное множество…

Я бросаю в воду камень. Круги-волны бегут по воде, отражаясь от камней, и образуют при наложении затейливый узор. Это дает новое направление моим мыслям. Беру сразу три камешка и бросаю их одновременно, веером. По воде пробегают сразу три круга волн. Накладываются друг на друга, отражаются от камней и снова накладываются. Получается еще более интересная картина. Местами образуются стоячие волны, местами интерференция гасит колебания и среди сплошной ряби образуются островки гладкой воды.

Вот оно — подобие бесчисленного множества. Воистину мы пытаемся объять необъятное. Если наша нуль-фаза — это камень, на котором я сижу, то сколько вот таких участков водной поверхности, сиречь реальных фаз, я могу наблюдать и контролировать? Через пятнадцать метров я уже не вижу, что стало с этими волнами. А что творится за этими камнями, я вообще не вижу, это для меня — тайна. Да, бесконечность… Бесконечность в пространстве, помноженная на бесконечность во времени. Бесконечность в квадрате или все-таки бесконечность в степени бесконечность? Но ведь это — неопределенность!

Вот и ответ. Невозможно постичь неопределенность. Госпожа Вселенная, вы оказались гораздо сложнее, чем казалось минуту назад. Ваши бесконечность и многообразие не имеют пределов не только в пространстве, но и во времени. Что по сравнению с этим существование цивилизации? Так, временный нарост плесени на грани камня, где-то в глубине пирамиды. Стоит ли тратить жизни поколений в попытках познать непознаваемое? Не напоминают ли потуги наших научных коллективов потуги вот этого клопа-водомерки постичь тайны своего водоема? Как было бы поражено это двумерное существо, если бы узнало вдруг, что мир не ограничивается гладью озера, что у озера есть глубина, а над озером — толща атмосферы и бездна Космоса, а вокруг озера поля, леса.

По-моему, у него было бы такое же состояние, как и у меня сейчас. А ведь мы только начинаем познавать бесконечное многообразие параллельных миров! А пространственная бесконечность? Ведь даже самые развитые в техническом отношении фазы пока что не удалились от Земли на расстояние больше нескольких десятков световых лет. Что это такое по сравнению с бесконечностью?

А мы? Сотни четыре, ну пять сотен фаз мы наблюдаем, контролируем события в них, еще сотня с нами сотрудничает. А сколько их всего? Бесконечность! А в каждой точке пространства время опять-таки дает бесконечное множество параллельных миров-фаз; почему мы должны быть исключением? Вот и опять я вернулся к понятию бесконечности в степени бесконечность — к неопределенности. Вот и клади, Андрюха, жизнь свою в попытках постичь неопределенность…

Интересно, а что имели в виду средневековые философы, шедшие на костер в защиту своей идеи множества обитаемых миров? Вряд ли такая идея могла родиться от простого созерцания звездного неба. Да и что такое — звездное небо? Все экспедиции ценой невероятных усилий и затрат обнаружили в окрестностях Солнца радиусом шестьдесят световых лет только три десятка планет, имеющих биосферу. А из них только четыре, где жизнь достигла высших форм и зародилась цивилизация.

Скорее всего этим философам было подсказано из будущего именно о бесконечной множественности параллельных миров. А они, в силу ограниченности знаний, восприняли это иначе и нафантазировали селенитов, марсиан и прочих. Это все равно как если бы беглецы из фазы, погибающей в ядерной войне, рассказали об этом древним грекам, индусам или иудеям. Результат: миф о погибшей Атлантиде, “Астравидия” и Апокалипсис. Сколько лет востоковеды ломали головы, откуда в “Махабхарате” такое точное и подробное описание ядерной войны, если на Земле нет никаких ее следов? Да и откуда им было взяться? Я видел эту фазу, одну из тех, что погубили себя в ядерном безумии…

Писк сигнала вызова прерывает мои размышления. Вызывает Лена.

— Привет, где пропадаешь?

— На озере.

— Я так и думала. Рыбу ловишь или философствуешь на тему смысла бытия и тщетности попыток познать многообразие окружающего мира?

— Угадала. Второе.

— Ну, я думаю, вряд ли ты найдешь ответ на интересующие тебя вопросы в обозримом будущем. Поэтому отрываю тебя от твоих занятий без всяких угрызений совести. Нам пора получать благословение Магистра.

— Через десять минут буду у него.

— Да, постарайся уложиться. Он ищет нас уже минут двадцать.

Когда я вхожу к Магистру, Лена уже сидит у него. На ней светло-голубой, с перламутровым отливом, обтягивающий тело комбинезон и белые открытые туфли на высокой шпильке. Декольте на груди, чуть выше пределов пристойности.

Лена сидит за столиком, уплетает чебуреки, запивает пивом и болтает о чем-то с Магистром, который также отдает должное чебурекам и пиву. Андрей сидит в стороне, в разговоре участия не принимает, а сосредоточенно изучает какую-то таблицу. На столике перед ним стоит тарелка с чебуреками, а в руке он держит стакан с пивом. Катрин не видно.

— Присоединяйся, — увидев меня, приглашает Магистр.

Я не заставляю себя упрашивать, тем более что давно уже чувствую настоятельную потребность подкрепиться. Поглощаю горячие чебуреки, запиваю их превосходным темным пивом и слушаю рассуждения Магистра.