Встав у машины, осмотревшись по сторонам и бросив Мышке ключи от своей, Маркус наклонился и снял белую колоратку с шеи Ортега, пряча её в карман. Затем расстегнул верхние пуговицы его рубашки, поднырнул под руку и вытащил из салона.

- Последняя дверь. Возьми мою сумку из машины. Что произошло? Рассказывай все до мелочей. Где вы были и чем он занимался. Меня интересует каждая деталь. Что он говорил тебе? Что было странного?

Перенеся на себя весь вес Томаса, улыбаясь и понимающе кивая прохожим, пожимая плечом, он отшучивался, что его друг перепил местного виски.

Небольшая гостиная встретила их темнотой и запахом старой мебели. Выключатель нашелся не сразу. Пальцы промахнулись, из-за того, что на какие-то секунды Кину показалось, что Томас напрягся, возвращаясь в безвольное тело.

Свет помигал и разгорелся, обстановка номера оказалась скудной. Но сейчас им было не до красоты и комфорта. Войдя внутрь, втащив следом Ортега и слыша позади шаги Мышки, Маркус донес свою ношу до кресла, а затем уложил в него не приходящего в сознание молодого экзорциста.

Присев на корточки перед Томасом, Кин снял с себя распятие и принялся осматривать его. Вновь показалось, что глаза Ортега дернулись под веками и сейчас вот-вот откроются. И не только глаза. Губы тоже.

Сама поза молодого священника наполнилась чем-то другим. Чем именно - невозможно было обличить в слова, но Маркус точно увидел изменение. Словно из спящего вытянули иглу, вливающую сон; словно мышцы начали осознавать себя, и по ним прошла едва заметная дрожь.

Мышка тем временем относила вещи в соседнюю комнату, клацнула выключателем, пытаясь включить свет, затем ушла в ванную. За окном проехала машина, останавливаясь на парковочном месте у соседней двери. Захлопали двери и послышался чей-то свист. Должно быть пьяная компания дальнобойщиков, которые были здесь завсегдатаями.

Кин с горечью подумал, что возможно это свет фар автомобиля обыграл тень на лице напарника, которого он оставил. Которого, он бросил.

Внезапно краем глаза Маркус заметил в дальнем углу стены икону. Когда в последний раз вы видели в мотелях нечто подобное? Навязчивая мысль пытается пробиться, но Кин делает еще одну попытку, помня, что раньше, в начале, это срабатывало:

- Томас? Ты меня слышишь?

========== Глава 1. Умножая познания, умножаем скорбь ==========

- Я хочу очнуться!

- Очнуться от чего, Томас? От реальности, которую выбрал? Сидел бы себе в приходе, поднимаясь по карьерной лестнице. Следил за племянником, прятался ночами в квартире с любимой женщиной. Но ты выбрал эту жизнь. Такую, и я тебя предупреждал.

Голосом Маркуса, но не его словами. Попытка демона смутить и отравить душу, наложить одно видение на другое, запутать и скрыть правду – Ортега уже проходил это.

Харпер завопила. Матрас заскрипел под судорогами; пол зашатался под ногами, сбивая экзорциста к стене. Рука Кина сомкнулась на горле, а лицо приблизилось к задыхающемуся священнику.

- Ты слаб. И ничего не можешь сделать мне. Довольно играть в игры, мальчишка. Оставь этот путь, и я пощажу тебя.

- Господи, сделай меня орудием твоего мира…

- Господь оставил тебя! Открой глаза, Томас, и ты увидишь мягкие белые стены, - светлый прищур глаз пронизывал, а пальцы давили все сильнее, - даже не приют Фомы Аквинского в Чикаго. Ты сошел с ума. Глупый священник, утопающий в фантазиях о собственной значимости и исключительности. Давай повторим вместе, что говорит Библия: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю».

Мысль о том, что слова демона могут оказаться правдой, мелькнула в голове на секунду. Пронеслась вспышкой и отбросила искру к пороховой бочке. Ведь разум так нестабилен… Томас бывал в психиатрических клиниках, видел пациентов и то с какими демонами борются их разумы бесконечные часы. Только демоны те были не реальностью, а выдумкой, замыкающей круг безумия. Или все это еще одна уловка? Одна попытка обратить секундную слабость против служителя Господа, не побоявшегося сразиться с Нечистым.

Страх смешался с желанием бороться. Дышать почти не получалось. Но Ортега не поддавался, надеясь что веры ему будет достаточно.

- Изыди демон! Я хочу очнуться! Ты не властен надо мной. Господь защитит меня! – перехватывая руку нечистой твари, принявший облик Маркуса, Томас шипел, чувствуя, как от нехватки воздуха в глазах начинает темнеть. Гнилой запах уплотнялся, забивался в ноздри и лился в горло, - Я…изго.н.я.ю…те..бя.

***

Тело дернулось и поддалось вперед: как пружина, которую наконец перестали сжимать.

Будь в комнате больше света Маркус заметил бы, как напряглась шея Томаса, как слабо и прерывисто вздымается грудная клетка. Глаза распахнулись и глубокий, судорожный вдох наполнил легкие.

Ортега не ощутил своего возвращения, не успел понять его до конца. Он увидел перед собой Маркуса – мучившего его демона – и схватился за него, сжимая ладонями лицо.

- Изыди! Приказываю тебе, призывая ангелов Божьих, изыди!

Горло пронзило болью от громкого выкрика. Пульс зашкаливал. Голова кружилась, перед глазами все плыло от переизбытка кислорода. Томас зажмурился и мотнул головой, не отпуская лица напротив. Вновь вступая в противостояние, не боясь смотреть демону в глаза.

Оклики и перехват теплых рук медленно пробирались через толщу ужаса. Слова защитных молитв не шли, оставляя от себя лишь обрывки изгоняющих фраз.

- Молим тебя, освободи нас, Отче.

Маркус сжал его запястья, чувствуя через них напряжение и бешеный стук пульса. В первое мгновение у него и правда перехватило дыхание от частичной схожести происходящего с собственным сном. Ему казалось, что позади вот-вот засмеется икона. Потому что как во сне здесь оставалось темно даже при включенном свете. Он не понимал, откуда у него этот… Страх?

Страх, что лижет спину противным холодным языком. И сомнение: в том, что сейчас перед ним действительно Ортега, а не демон.

Он слышал тяжелое прерывистое дыхание Томаса, видел в его глазах ужас и борьбу с тем, что увидеть ему, Маркусу Кину, не дано.

- Томас!

Кажется, крик Ортега должна услышать и Мышка и соседи, но Маркусу было наплевать. Нужно было достучаться до Томаса во что бы то ни стало.

Отпуская одно запястье экзорциста, Кин завел ладонь ему за голову и положил на затылок.

- Это я, Томас. Это я.

Соприкасаясь лбом с чужим, ощущая выступивший пот, Кин выдохнул. Они застыли слишком близко друг к другу; так, что бывший священник мог разглядеть как бьется вена на чужом виске и как темны глаза его напарника, все еще наполненные внутренней борьбой.

Маркус мог сказать ещё много разных слов. Кажется, он все еще удерживает своего протеже, успокаивающе что-то шепчет… Или так видится самому Томасу, начинающему смаргивать видение, приходя в себя? Он точно может чувствовать жар и тяжесть руки на затылке. И сам Маркус в отличие от видения, одет не как человек при сане. Он похож на себя обычного: в куртке и серой футболке с V-образным вырезом. Шляпа, брошенная ранее на стол, виднелась из-за плеча.