Пастор Уильямс не противился просьбе и вышел, когда женщина пожелала говорить с молодым священником наедине. Он прогуливался по гостиной, вслушиваясь в звуки дома, но не слышал и не замечал ничего необычного. Уильямс держал приход Сент-Джеймс около шести лет и успел хорошо познакомиться со своей паствой. Марта часто ходила в церковь с матерью и казалась ему хорошей, скромной и набожной девушкой. Когда она заболела, Уильямс пришел и благословил ее на выздоровление. А позже, по просьбе Роберты, освятил дом. Местный врач вынес свой диагноз и назначил лечение. Но состояние ухудшалось. Роберта винила во всем нечистые силы, неоднократно рассказывая Уильямсу, как меняется характер и поведение ее дочери. Но пастор не верил в демонов и поддерживал мнение врача о том, что девушке прежде всего требуется полное медицинское обследование в хорошей больнице. На которое у семьи Данн, к сожалению, не было денег. А потому они полагались на Бога и видели во всем проделки Дьявола.

Оставшись с Томасом наедине, Роберта посмотрела на дверь и понизила голос до шепота.

- Это они все устроили. Мне никто не верил, когда я говорила о нечистом духе, поселившемся в моей дочери.

- Расскажите мне, что происходит.

- Она худеет. Много ест, постоянно голодна, но худеет, - не пытаясь скрыть нервозности, женщина принялась заламывать пальцы, - Нет, не подумайте, Отче, ее не тошнит, она не…избавляется от еды.

Губы женщины подрагивали, а на глазах стали наворачиваться слезы. О, она прекрасно знала во что превратился ее дом и какой источает запах – и ей было стыдно.

Привыкшая к чистоте и уюту, Роберта не могла смириться в тем, что начало происходить в доме после отчитки Марты, проведенной отцом Уильямсом. Тот согласился после долгих уговоров: несколько набожных людей присоединились к очистительной молитве, но каким-то немыслимым образом только ухудшили состояние ее бедной девочки.

- Она…очень любит яблоки, но… Я не знаю, как, но… Вчера. Вчера они были свежими. Я принесла их из нашего сада… - не выдержав, пожилая женщина расплакалась и закрыла лицо одеялом.

Томас утешительно положил руку на ее плечо и попросил рассказать все подробности. В доме было достаточно влажно, но, если пожилая женщина не пыталась исказить факты, это могло стать первым доказательством.

- Сначала она заговорила об отъезде. Хотела уехать, замкнулась в себе. Перестала ходить со мной в церковь. Я стала замечать, что она может долго смотреть в одну точку. В угол… Это случалось все чаще. И не всегда реагировала, когда я ее звала, - справившись с эмоциями, Роберта протерла глаза и выдохнула, пытаясь выстроить стройный рассказ, - Начала грубить. На причастии выплюнула просфору, сделав вид, что закашлялась. Клянусь, она сделала это специально! Отец Уильямс не верит мне, думает я старая дура и схожу с ума. Но я то вижу, что с ней происходит…

- Вы сказали, что она стала чрезмерна в пище.

- Да! Да, верно… Просила, чтобы я готовила больше. Вторые порции, и с каждый днем все больше и больше. Один раз я видела, как она достала остатки еды прямо из мусора. Обгладывала все до костей… Но при этом вид ее становился более болезным. Она словно высыхала, словно… Сейчас она похожа на скелет. Не поднимается с кровати, щеки впали, а глаза…Смотрят с такой злобой и безумием.

- Вы ведь показывали ее врачу?

- Показывали, - довольно резко и пренебрежительно выплюнула Роберта и отмахнулась, - им нужны только деньги. Куча лекарств и никакого толку. Отец Уильямс освещал дом, но в комнату Марта его не пустила. Она заперлась в тот день и сказала, что плохо себя чувствует. А когда мы окуривали все ладаном, я видела ткань в щели под дверью.

- А психолог говорил с ней?

- Нет, в этом нет необходимости. Я вижу, как меняется мой ребенок. Отче, сходите, поглядите на нее сами.

- Я сделаю все что могу, мисс Данн. И обязательно поговорю с ней, но ведь вы понимаете, что …

- Не говорите со мной, как Уильямс, Отче. Я все это уже слышала. Я заставила его провести читку над Мартой, чтобы освободить ее от нечистого духа. И моя девочка вернулась. На следующий день ей стало лучше, но потом…потом она стала есть не переставая, все без разбора. И этот запах…Она даже не позволяет убрать тарелки из своей комнаты. Все занавесила, лежит в темноте, смотрит на меня диким взглядом. Сняла свой крест.

- Где Марта сейчас?

- В своей комнате. Алан проводит, - успев схватиться за руку Томаса, Роберта крепко сжала ее, - Отче. Прошу, помогите ей.

- Я сделаю все возможное, - Ортега постарался приободряющее улыбнуться и вышел из комнаты.

Пастор Уильямс ждал в коридоре и обернулся, как только услышал шаги.

- Ну, что скажите, Томас?

- Пока ничего, я ведь еще не видел Марту.

- Прежде чем будете делать выводы, я хочу обратить внимание на то, что в нашем маленьком городе люди не хотят, чтобы их семьи разъезжались. У Роберты властный характер, имейте это ввиду.

Томас слегка нахмурился, но затем кивнул. Случай с Харпер показал, что правда не так очевидна, как хотелось бы. Только в этот раз с ним нет Маркуса, который поможет понять все до конца и не даст совершить ошибку. Теперь он один.

***

Стоило открыть дверь, как тошнотворный запах с силой ударил в нос. Томаса замутило, глаза заслезились. Пришлось заставить себя выдохнуть и стиснуть зубы, чтобы справиться с приступом тошноты и шагнуть в темноту комнаты.

К терпко-сладковатому запаху гнилых яблок добавилась вонь плесени и помоев. Дневной свет тускло проникал через неплотные шторы, освещая ужасный беспорядок. Спальня девушки действительно была заставлена грязной посудой. Чашки, тарелки, пластиковая посуда и приборы, пакеты, пустые пачки чипсов, коробки конфет и печений, прочий мусор – казалось нет ни одного свободного от них места.

Томас сглотнул, рефлекторно приподнимая подбородок. Пастор Уильямс заглянул в комнату через его плечо и закашлялся в кулак.

- Боже…

Девушка зашевелилась в постели, выглядывая из-под одеяла. Бледное лицо со впалыми щеками в полутьме походило на труп с иссушенной кожей. Синяки под глазами превратились в черные ямы, в которых поблескивали лихорадочно мечущиеся белки. Томас замер, всматриваясь в нее, точно девушка и впрямь была диким зверем. Ее взгляд…холодный и голодный, действительно казался дьявольским.

Тонкая рука скользнула по прикроватной тумбочке и свалила огрызок яблока, хватаясь за следующий и пряча у себя.

- Марта…Дитя… - пастор Уильямс прошел вперед Томаса и остановился у кровати, пытаясь прикрыть нос и в тоже время не реагировать на запах, - что с тобой происходит? Как ты…запустила себя…

Девушка глубже зарылась в одеяло и в нем захрустела яблоком. Ортега пребывал не в меньшем замешательстве от увиденного, но вспомнив слова Роберты о том, что дочь не позволяет забирать посуду, взял себя в руки.

- Отец Уильямс, - напомнив о себе, молодой экзорцист через силу приблизился к постели, стараясь дышать осторожно, небольшими порциями, - Марта, здравствуй. Меня зовут Томас. Твоя мать рассказала, что с тобой происходит. Может быть я смогу тебе помочь.