- Беннет? Борись, не сдавайся! – окрик Кина вызвал новый приступ кашля и злого бормотания. Демон хрустнул пальцами, на которых темнели ногти. Язык оббежал опухшие потрескавшиеся губы.
- Как думаешь, где сейчас Мышка? Она там…В кромешной темноте. Раздвигает ноги и шепчет – Маркус, Маркус, Маркус. Твоя любовь отравляет. Старина Питер тоже был готов на многое. А сейчас? Он лежит кормом для рыб на дне залива у скалы с гнездом кондора. Как романтично, не правда ли? Там ведь у вас было первое свидание.
Резкий удар заставил голову мотнуться и соприкоснуться со стеной. Перехваченная Томасом рука напряглась и после пары секунд опустилась.
- Видишь…кхе…Как легко тебя вывести теперь. Ты все отдал этому мексиканцу. И остался ни с чем. Бог все из тебя перекачал в него. Время старому льву уйти на покой. Ортега тебя не просто ослабляет… он… кхе… кхе… Делает тебя…громоотводом. Пользуется, как и церковь. Тебя никто не любит, Маркус. Особенно этот мексиканец с колорадкой. Да он даже молитву закончить правильно не может…Никчемный экзорцист без учителя.
- Ты помнишь Ханну? Твоя сестра. Она ждала, что ты вернешься за ней, но у тебя не получилось. Ты опоздал и винишь себя за это до сих пор. Помнишь, Беннет? – внезапно выпалив, Маркус уставился прямо в желтые глаза, ловя в них слабый отклик и негодование.
Верхняя губа Беннета дернулась. Зрачки метнулись на Томаса, а затем вновь на Кина.
- Замолчи.
- Сколько ей было? Шесть лет? Восемь?
- Я сказал… Замолчи!
- Ты показал мне её фотографию. Она стояла в желтом потрепанном платье. У неё вились волосы. Маленькая, хрупкая, но все равно похожая на тебя. И ты сказал мне тогда, что…
- Что она очень похожа на нашу мать.
Голос Беннета прорезался внезапно. Глаза на краткие секунды стали осмысленными.
- Беннет! – Маркус положил ладонь на его щеку, приставил к губам воды и дал сделать пару глотков. Ноздри Девина тяжело раздувались, а сам он хрипел и почти отключался.
- Закончите… экзорцизм. Сделай это.
Два зрачка снова стали наползать друг на друга и Девина выгнуло, заставив издать сиплый крик.
- Беннет! Думай о Ханне. Думай о церкви. О том, как надерешь мне задницу за то, что я наследил в Луизиане: мы отсидели ночь в участке, потеряв две души, - выпалив и видя недовольную гримасу все еще Девина, а не демона, Маркус повернулся к напарнику.
- Томас! Давай, сейчас!
Рука экзорциста сжала пальцы Беннета, находя их и даря ощущения тепла; губы зашептали молитву. Второй рукой Кин перекрестился и снова начертил крест на лбу забившегося в теле человека демона.
Святая вода зашипела на коже, вонь ладана забила нос и горло. Демон взвыл, собрав все силы, и дернул руками. Но цепи выдержали. Однако ни Маркус, ни Томас не заметили, как выпал один из болтов, крепящий оковы Беннета к стене.
- От лица Девина Беннета и Именем Иисуса Христа, пришедшего во плоти моего Господа, - Томас подошел ближе и встал у матраса.
- Хватит блеять одно и тоже! – прошипев, дергая головой из стороны в сторону, демон пытался не дать рукам Маркуса касаться себя. Внутри него разгоралась борьба; в голове звучали молитвы, что вспоминал настоящий Беннет. Демона подтачивало уже с обеих сторон.
- Приказываю всем демонам, которые прикреплены ко мне, убраться немедля во имя Иисуса Христа пришедшего во плоти. И всем поводырям приказываю убраться немедля во имя Иисуса Христа!
- РРРРРРРРРРРХ! – цепь слетела с крепление и одна рука одержимого оказалась свободной. Он отшвырнул от себя Кина и хотел ударить его цепью, подбирая звенья в ладони, но Томас бросился на колени и прижал его плечами к матрасу. Псалтырь упал на пол.
- …И всей нечисти приказываю оставить разум и душу мои во имя Иисуса Христа! Назови свое имя, Господь повелевает тебе!
Пальцы демона больно впились под локти, его желтые глаза искрились гневом.
- Ты очернен, в тебе больше нет благодати, нет силы! Твои сомнения правдивы, порочные желания не смываются одной молитвой и покаянием. Обеты нарушать нельзя, а ты только и делаешь, что пренебрегаешь ими, ведясь на поводу желаний.
Ортега стиснул зубы, чувствуя, как демон прожигает его взглядом, впивается в разум и перекручивает мысли. Как вскрывает страхи и сомнения, поднимая их наружу. Даже те, с которыми Томасу, как казалось, удалось примириться.
- Это достойно священника? Ты не экзорцист, а паршивая овца в таком же стаде, возомнившая о себе слишком многое!
Поднявшийся с пола Маркус дернул уголками губ. Он знал, что это были последние рывки демона. Но последние - самые опасные, потому как богохульная тварь становится подобна животному. А любое животное, загнанное в угол, нападает со всех последних сил. Ребро запульсировало горячей волной боли: удар оказался неожиданным, но Кин успел вовремя отскочить и тут же подняться на ноги, чтобы вернуться обратно.
Перехватив одну руку демона, отрывая её от Томаса, мужчина прижал свое распятие ко лбу Беннета. Помещение взорвалось протяжным воплем на фоне песнопений, продолжающих играть из магнитофона. Тело Девина выгнулось дугой, приподнимаясь над полом. Маркус перекрестился и не глядя на Ортега с силой надавил на демона, опуская его назад к полу. Буквально наваливаясь сверху, удерживая, фиксируя его руку, которую он стремился высвободить.
Вокруг все задрожало: стул, стоявший у стола ,треснул; большая половина свечей погасла, а кадило завалилось и покатилось в сторону. Демон яростно задергался, скаля зубы и пытаясь увернуться от распятия и святой воды.
- Бог есть любовь, и в любви нет греха. Во мне нет похоти, которую ты пытаешься найти. Я хочу защитить его душу и его самого. Такая любовь чиста, она ведет к единению и искренней заботе друг о друге, а потому прекрасна и не богопротивна.
Слишком неожиданно прозвучали эти слова из уст Томаса. Кин на пару секунд застыл, напрягся. Его руки дрогнули, и демон почувствовал мгновение слабости в хватке. Он постарался извернуться. Его презрительный взгляд, полыхнув, скользнул по Ортега.
- Какое заблуждение, - гнусавый голос перешел в звериный скулеж. Беннет вырывался из ловушки собственного тела, сражаясь с не меньшей силой.
- Я верую в это и верую в Господа, не отрекаясь от служения Ему. Назови свое имя, демон.
Беннет заскрипел челюстью, его затрясло. Он поддавался воле своего Творца и словам экзорциста.
- Имя мне Мастема! И увижу я каждую вину, каждую ошибку и вознесу ее во всеувидение!
По стене поползла трещина. Круг, сдерживающий демона, оказался сметен его силой. Маркус рывком стянул с себя распятие и надел его на шею одержимого, вызывая шквал яростных рывков и попыток скинуть Знамение Божие.
- Именем Господа Бога, назови час исхода своего!
Губы начинали неметь, горло сдавливал спазм, но Кин не останавливался. Попытки демона ослабить его не увенчались успехом. Краткое мгновение Маркусу казалось, что воздуха нет; что он вновь задыхается, а пальцы демона сжимают его горло до хрипа. Однако морок отступил под его верой и звучащим рядом голосом Томаса.
Этот голос стал проводником. Источником того, что несло в себе покой и уверенность.
Пальцы очертили в воздухе крест. Кончики коснулись одного плеча, затем второго. Перекрестившись, Кин окропил Беннета святой водой.
- Назови час исхода своего! Именем Господа…
Челюсти Беннета широко раззинулись. Из черного провала глотки вырвался истошный вопль, похожий на десятки голосов. Сперва они звучали отдельно друг от друга, а затем слились в один монотонный и ужасный звук. Демон резко замотал головой из стороны в сторону, глаза его закатились. Выгибаясь и трясясь сильнее, он кашлял гноем, плевался пенообразной слюной. Пальцы скрежетали, пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь. Желтые глаза лихорадочно блестели; взгляд бегал по сторонам, не замирая ни на чем даже на долю секунды.
- Сие есть ложь и вина твоя, Маркус Кин! Предатель клятв, попиратель канонов веры! Погрязший в похоти выпитый всеми сосуд!
Голова снова мотнулась. Щеки на лице Беннета запали, из носа начала сочиться кровь.
