- Но… Как ты…

«Нашел меня» – хотел продолжить он, однако слова не шли. Прошел месяц с их последнего разговора, с момента, как Маркус принял решение и ушел. Теперь же он сидел в этом доме, появившись столько неожиданно, что…

Глаза Томаса сощурились, вглядываясь в белую полосу под черной тканью на шее отлученного священника.

- Ты позвонил мне. Не помнишь? – в светлых глазах мелькнула озабоченность и настороженность. Он приоткрыл рот, будто собирался сказать что-то еще, но коротко облизнул губы, прикусывая на секунду нижнюю, а затем поднялся с дивана, - Ладно. Сейчас не время разговаривать. Пошли.

Откуда у него вдруг пасторский воротник? Для вида и убеждения семьи Данн? Нет. Маркус никогда не подыгрывал и не скрывал того, что его отлучили от Церкви.

Крик Марты и грохот, донесшийся из-за двери ее комнаты, раздались очень вовремя. Роберта перекрестилась и прижала руки ко рту, начиная нашептывать молитву. Алан ждал возле двери с пластиковой бутылкой чистой воды.

- Постой, - Томас поймал проходящего мимо него Кина за локоть, впиваясь пытливым взглядом в светлые глаза, - где ты был все это время?

- Ты правда хочешь сейчас обсудить это? – со вспышкой раздражения Маркус выделил «сейчас» и выдернул руку из хватки молодого экзорциста, уходя в комнату Марты, - Встречался с Беннетом и восстанавливал сан, если ты не заметил.

Поколебавшись с несколько секунд, Томас пошел следом. Комната встретила тем же полумраком и запахом. Марта шевелилась под одеялом на привязи – скрученные простыни от рук и ног тянулись к ножкам кровати. Посуду сдвинули к стенам, но не убрали.

Маркус смачивал пальцы водой, мельком поглядывая то на девушку, то на вошедшего священника.

- Начнешь? – Кин очертил крестным знамением лежащую в кровати. Его губы сжимались плотнее с каждой секундой промедления Томаса.

- Оставьте меня. Мне..нечем дышать… Отче Томас, прошу… Я не одержима.

Ортега и правда не был уверен. Он не видел того, что рассказывал ему Алан. Его смущала слепая готовность Маркуса, появившегося из неоткуда. Как и пробелы в памяти.

- Чего ты медлишь?

- Я… сомневаюсь. Вдруг мы приняли не верное решение?

- Пить…мне так хочется пить… – с плачем слышалось из-под одеяла.

Почему ей закрыли лицо? Томас обошел Кина и сдернул одеяло до середины. Ожоги на коже, мертвенная бледность, рыжие спутанные волосы, корка на губах – перед ним лежала не Марта. А Харпер.

- Что?

- Здравствуй, Отче, - ее зрачки почернели, спина выгнулась и подняла девочку в положение сидя.

- Этого не может быть, - пробормотал Ортега, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями. Они спасли Харпер от матери, девочка не была одержима. Ее травили и внушали мысли об одержимости долгие месяцы. Маркус не дал провести обряд.

Отступая он наткнулся на Кина и почувствовал хватку на плечах, удерживающую от очередного шага назад. Голос зазвучал прям на ухо: четко, хрипловато.

- Томас, вспомни. Я совершил ошибку, не поверив тебе. В ней действительно сидел демон. И в новой семье он проявил себя, - взгляд переметнулся на девочку, которая склонила голову вниз и стала рассматривать простыни, которыми ее привязали. Пробуя их на прочность.

Библия Маркуса осталась на горе тарелок, накрывая собой ворошащихся личинок. Одна их них смогла заползти вверх и вытянулась в углублении креста.

- Томас.

Но внимание Ортега сконцентрировалось на Библии. Кин никогда бы не оставил ее в таком месте. Чем дольше он смотрел, тем смазанее становилось все остальное.

- Томас, - дыхание прошлось по шее, а пальцы на плечах сжались сильнее.

- Это не правда… - на выдохе отозвался священник и дернулся к Библии. Успев схватить и пролистать раньше, чем Маркус выбил ее из рук, мужчина не увидел ни одной записи, ни одного рисунка. Которые в обилии должны были присутствовать на потрепанных страницах.

Страх и ужас тисками сдавили горло. Он вновь потерял себя. Впустил демона в разум и не заметил этого.

- Я хочу очнуться!

***

- Томас?

Священник дернулся и откинулся на сиденье, запрокидывая голову. Мышка перехватила его за плечо и второй рукой развернула лицом к себе.

- Томас?!

«Нет. Нет.. Только не это снова», - холодея, подумала она, всматриваясь в распахнутые глаза.

Ортега не слышал ее. Зрачки закатились, оставляя лишь покрасневшие белки. Он снова был не здесь. Снова впустил в себя демона.

- Боже небес, Боже земли, Боже ангелов, Боже архангелов, Боже патриархов, Боже пророков, Боже апостолов, Боже мучеников, Боже исповедников, Боже дев, - мгновенно собравшись она начала молиться, обхватывая лицо Томаса чуть теплыми ладонями, - Боже, власть имеющий жизнь по смерти и отдых по трудам даровать, ибо нет иного Бога, кроме Тебя, и не может быть иного, ибо Ты еси Создатель видимого всего и невидимого, и царствию Твоему не будет конца. Молим освободи нас!

В прошлый раз она смогла вытащить его и сделала это быстро. Призывая всю свою веру, Мышка старалась не думать о том, что может потерять Божий сосуд так просто. Она не отступит и будет взывать, и молиться над ним сколько потребуется.

Но Томас не приходил в себя.

Три часа спустя.

- Томас, возвращайся. Борись, не поддавайся им, - сквозь зубы проговаривала она, чередуя молитвы с зовом. Самообладание начинало сдавать. Она вывела машину за город, чтобы не привлекать постороннего внимания. Ни крест, ни святая вода, ни молитва не помогали. Кожа оставалась невосприимчива, а значит демон еще не завладел им. Но что сделать еще она не знала.

Внезапно тишину нарушил глубокий грудной голос. Губы Ортега зашевелились, но тело оставалось неподвижным.

- На что ты надеешься, Мышка? У него уже течет крыша. Каждый раз он открывается нам все больше и больше. Дает соглашение, преисполненный самоуверенностью. Думаешь у тебя получится защитить его? Нет. Ты все та же слабая недомонахиня, запятнанная греховностью. Пустое место, так и не добившееся Его прикосновения. У тебя не хватит сил и тогда…

Но Мышка не слушала. Она мгновенно впилась в плечо Томаса и прижала распятие к его лбу:

- Смиренно пред величием славы Твоей молим, да благоволишь освободить нас властию Своею от всяческого обладания духов адских…

- Посадишь его на цепь и будешь бояться старого льва? Подведешь его снова, - сбивал демон, говоривший устами Томаса, - Или побоишься увидеть правду, что ради тебя он не вернулся, но может прийти ради него.

Глухой смех заполнил все пространство, проник в уши и попытался добраться до ее души, цепляя за самые болезненные струны.

- …от козней их, от обманов и нечестия сохрани нас целыми и невредимыми. Через Христа, Господа нашего! Аминь!

Глаза Ортега закрылись, голова безвольно свесилась вниз.

- Томас? – Мышка подняла его лицо за подбородок, но не прервала молитву, - Все святые небесные придите к нам на помощь. Освободи нас Боже от помыслов завистливых, ярости, и смерти. Молим тебя освободи нас, Отче.