Томас старался не слушать. Он продолжал читать молитву, чертил крест на лбу Маркуса, но тот не подавал ни малейшей реакции. Его пульс и дыхание оставались спокойными, будто мужчина спал и ничто не тревожило его.

- Что ты с ним сделал?! – оставив, наконец, попытки, Томас встал над демоном.

- У всех свои умения. Тебе не повезло, Томас. Что же ты станешь делать, оставшись один на один со мной? – демон провоцировал, его глаза сверкали в полутьме.

Святая вода ошпарила, и Алан не стал скрывать реакции. Он усилил ее видимость, взрыкнув и задергавшись. А вместе с ним отреагировал и Маркус, свалившись на пол и болезненно выдохнув.

- Мы с ним связаны, сюрприз, - демон расхохотался, ловя на себе ошарашенный взгляд Томаса, - убьешь меня, убьешь и его. Я не отпущу твоего старичка. Как не отпустил и Марту.

- Алан, Алан послушай, - попытка Ортега обратиться к душе, заключенной в одержимом теле, прервалась выкриком.

- Как вы меня достали! Его нет! Нет дома! Мы с Аланом давние друзья. Ведь это он пригласил меня в себя. Он жаждал соединиться и получить то, что хотел. Ты никогда ничего не слушаешь, Томас. Я ведь уже рассказал тебе, несколькими голосами рассказал, что виной всему оказалась чрезмерная любовь. Материнская опека. Старушка Роберта душила их своим нежеланием отпускать, ломала жизни. Точно также, как ты сделал с Маркусом.

Ортега стиснул зубы, не понимая о чем говорит демон, и зная, что слушать его не стоит. Раскрыв Библию едва разбирая в полумраке слова, он начал читать, взывая к ангелам и архангелам, призывая их дать ему силу в изгнании.

- Что? Ты до сих пор не понимаешь? Бедный маленький священник… - улыбка Алана стала еще шире. Он выдохнул, расслабился на кровати и полу прикрыл глаза.

- Глупый. Наивный. Самоуверенный Томас Ортега.

Повернув голову в сторону лежавшего на полу, свернувшегося в защитную позу Кина, демон рассмеялся.

- Знаешь, о чем он думает? О чем думал всегда? Ты – его обуза. О, он так надеялся, что ты станешь ему ровней. А в будущем и заменой. Но каждый раз ему приходится вытаскивать твою задницу из дерьма, в которое ты попадаешь. Ты никчемный ученик лучшего экзорциста Ватикана. Ты потерял душу Марты, не смог разгадать и почувствовать меня. О да, да, Томас Ортега. Ты виновен в смерти бедной девушки… Ведь кто знал, почему у неё болит живот? Где было твое чутье экзорциста? Ладно этот педик, теряет хватку, он ведь так устал… Тянуть один две лямки, за себя и тебя. Но ты?

Вернув взгляд к Томасу, демон поцокал языком и покачал головой. Насмехаясь, срываясь на низкий каркающий нечеловеческий смех.

- Помесь идиота и наивного глупца. Старый лев потерял одну душу, а ты уже сколько? Посчитаем по пальчикам, Томас?

Дернув головой и зарычал на ужалившие капли святой воды, Алан продолжал улыбаться. Он явно чувствовал себя в безопасности.

- Сильнее. Больше, Ортега! Давай, поджарь меня, и наш бедняжка Кин будет скулить также громко, как я! Не стесняйся. Кин любит пожёстче. Ему нравится, когда его с силой вжимают лицом в кровать и давят! Он такой отзывчивый, я бы тебе показал… Хочешь?

Гоготнув, Алан не закрывал глаз. Ему определенно нравилось то, что он видел.

- Ты даже сейчас не знаешь, что делать. Маркус знал бы. Но ты и тут его подвел. Сначала Марта, теперь он. Бедный старина Кин, жаждущий покоя, который я ему дал. Но ты даже привести его в чувства не можешь. Спасти. Поддержать. Кто ты такой, Томас Ортега? Не слуга Божий. Ты – блоха. Мусор. Никчемное существо, держащее распятие и Библию в своих руках. Давай, давай, поцелуй распятие и прочти очередной стишок. Мы покричим с Кином на пару, хотя… - переводя взгляд на бессознательного Маркуса, Алан поджал на пару секунд губы. Его лицо заострилось, губы растянулись в хищной оскале, - Мне нравится, как он сейчас отзывается. Такой голодный в моих руках. Такой жаждущий. Я напою его, накормлю, и он станет нашим. Славный трофей под именем Маркус Кин. Ожидания которого не оправдал его ученик.

Томас побледнел. Слова жалили, неверие в то, что Маркус действительно о нем не думал так, как говорил демон, дрогнуло. Ведь он был прав. Был прав и бил по больному. Томас не спас ни одной души без Маркуса. Даже Мышка не могла помочь. Они потеряли троих за этот месяц. Столько, сколько Кин не терял за всю свою жизнь.

Но он не мог позволить Маркусу стать одержимым.

- Во имя Отца, и Сына, - новое крестное знамение очертило Алана,- и Святого Духа. Аминь.

Спустя пару часов.

Горло сушило и драло. Язык заплетался и все больше, но Томас упорно продолжал молиться. Обстоятельства не позволяли включить в комнате свет, поэтому приходилось подсвечивать текст телефоном.

Маркус покрылся испариной, морщась и вздрагивая вместе с демоном. Но так и не пришел в себя. Беря минутные перерывы Ортега поил его святой водой, надеясь, что это хоть как-то поможет. Но все было напрасно.

- Святой Архангел Михаил, защити нас в бою против духов злобы поднебесных. Приди на помощь людям, Богом бессмертным сотворенными, и по подобию Его соделанными, и ценою великою искупленными от владычества дьявольского. Умоли Бога мира сокрушить сатану под ногами нашими, да не может боле держать людей в плену и оскорблять Церковь.

- Да восстанет Бог, и да расточатся враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его. Как рассеивается дым, Ты рассей их; как тает воск от огня, так нечестивые да погибнут от лица Божия… Оу, что? Не получается? Я тебя сбил? Напомнить твой стишок дальше? – хмыкнув, потянувшись на кровати, приподнявшись и опустившись, Алан вздохнул притворно расстроенно.

- Тратишь столько сил. Эмоций. Надежд. Надежда… Ты надеешься, что сможешь спасти своего старичка? Посмотри на него, измученного тобой. Тобой, Томас. Изможденный. Пылающий в этом жаре. Как ты думаешь, что я с ним делаю?

Растягивая разбитые самим Кином губы, Алан облизнул их. Его голос шел отовсюду и внезапно прорвался через Маркуса.

- Пытаю ли я нашего язвительного педика? О нет-нет, нет. Я нежу его, пью его жизнь, его душу. Капля за каплей. А ты добиваешь его, пытаясь меня изгнать. Как думаешь, как долго его сердце выдержит это? Он ведь уже не молод. Моторчик барахлит. А на данный момент… - губы Кина дрогнули, повторяя улыбку Алана, из его уст шел голос демона, но глаза он так и не открыл. Безвольная кукла, лежащая на полу. Покрытая испариной, с болезненной мукой в чертах лица.

- Я делаю его своим. Таким…Податливым. Кто бы мог подумать, что Кин такой… голодный. Я кормлю его, как изголодавшееся дитя. Он пьет из моих рук; льнет, как доверчивое животное, закатывая глаза и принимая… Принимая. Принимая. Каждый мой удар, каждый жест. Каждое движение члена… О, а ты думал что? Педики любят долбиться в зад. Или святой безупречный идиот Ортега считал, что они только целуются?

- Прекрати! Прекрати это немедленно!

Томас сорвался на крик. Слышать такое было невыносимо. Его поразил не ужас от беспомощности, не безысходность.

Стыд. В последний раз он испытывал такой обжигающий стыд после того, как поддался искушению с Джессикой и списал себя со счетов.

Впервые за долгое время молодому экзорцисту хотелось закрыть уши и вылететь из комнаты, чтобы не видеть и не слышать демона. Маркус Кин не мог быть таким. Все сознание Ортега бастовало против слов, обличающих наставника в гомосексуализме такими грязными навязчивыми образами.

Заорав от ужалившего распятия и святой воды, Алан выгнулся. Но вместе с ним выгнулось и тело Кина, прогнулось, вместе с криком, всхлипом. Даже когда Томас отнял руку, тот продолжил стонать.

Секунда. Вторая. Третья.

Тело Маркуса пронзила конвульсия. Снова. Ещё раз.

Томас не мог смотреть. Не мог читать. Не мог продолжать экзорцизм.

Алан ждал. Растягивая губы в ухмылке, показывая кончик языка. Когда Кин что-то замычал, дернув головой, демон прекратил улыбаться.

- Бедный, бедный Томас… Твои молитвы не спасают его. Ты мечешься, как первоклассник, не зная, что делать. Подводишь его снова. И снова. Пока твой наставник отдается мне душой и телом. Хороший сосуд. Моим братьям он понравится.