Усмехнувшись, Маркус жалел, что они тратят время. В то время как…

Орлиный нос Андерса делал его сходство со стервятником еще сильнее. Ладони ударили о стол. Хищный взгляд уперся в Томаса и остановился на его глазах. Он зашел минуту назад, поспорив со своими напарниками, что расколет этого идиота за двадцать минут. Они все видели, как был встревожен этот Ортега. Имея чутье на страх, нервозность и слабости, полицейские, как гончие, чуяли «свежую кровь».

- Ха-ха. Да у него глаза бегают как у слюнявого Томми, помнишь? Ну, тот торчок, что стоит на переулке и толкает дурь. Вечно себя палит мордой и дерганностью.

- Ааа, да, помню. Ну, Андерс, давай. Расколи этого святошу. Может он признается в совращении малолетних.

- Ага, или что трахается с прихожанками в исповедальне.

- Красивыми прихожанками!

Недавний разговор с коллегами лишь повеселил лейтенанта - он вспомнил его и улыбнулся шире. И правда, что ему стоит расколоть этого по сути дела мальчишку в руках профи?

- Лейтенант Андерс. А вы я смотрю…?

Открыв тонкую папку, пролистывая документы, криво ухмыляясь, он снова глянул исподлобия. Оценивающе. Тонкие губы стали походить на одну ровную линию, давящая атмосфера усиливалась холодным голосом с повышенным тоном.

- Томас Ортега. Священник. Далеко же ты забрался от родного гнездышка. Что ж тебе в церквушке не сиделось и вы с пособником ринулись сюда? Наводить свои порядки у нас. Так нынче действует Церковь? Врывается в чужой дом, подвергает терзанием юную особу.

О том, как стала действовать Церковь, Томас мог многое рассказать лейтенанту. Еще больше мог бы рассказать Маркус. Только поверить в такое было еще сложнее, чем в существование потусторонних сил.

Томас опустил руки со стола на колени, не смотря на мужчину. С первых слов стало ясно, что диалога не получится. Человек, допрашивающий его, явно был атеистом и не уважал Церковь. А еще в его тоне сквозило расовое презрение — в этом Ортега никогда не ошибался.

- Все было не так. Но Вы явно не собираетесь меня слушать, лейтенант. Скажите, машина скорой добралась до больницы?

Заключение и обвинения стояли не на первом месте в страхе Томаса. Больше всего он переживал за состояние Марты и за то, что они с Маркусом действительно могут стать причиной ее гибели. И все же демон проявлял себя, доказательств было предостаточно. Ее просто нельзя было отпустить в больницу, потому что как и Кейси, ей бы это не помогло. Он понимал это и убеждал себя, что поступить иначе было невозможно. Но все равно чувствовал вину.

- И как же все было? Вы влезли в чужой дом ради наживы, прикинувшись святошами? Или решили, как истинные шарлатаны, воспользоваться слабостью матери, прикинуться священниками, чтобы получить вознаграждение?

Хмыкнув, Андерс покачал головой.

- Ты, мексиканец, думаешь провести полицию? Вы оба – мошенники. Твой пособник без сана, отлучен от Церкви, думаешь мы не проверили?

Не собираясь отвечать про девочку, давя на Ортега, Андерс все повышал голос. Он чуял неуверенность. То, что сидящий в соседней комнате на допросе Маркус Кин был без сана являлось правдой. Как пить дать – мошенники, не более. Андерс был уверен в этом. Как и все в участке. В маленьких городах все тихо и редко, что происходит. Неприятности начинаются с приездом чужаков.

- Отец Уильямс пишет на вас обоих заявление. За доведение девочки до состояния комы. И избиение несовершеннолетней. Может вы её еще и насиловали? Стоит, конечно же, проверить.

Томас поджал губы и улыбнулся, не удивляясь ни единому слову.

- Сделайте запрос в Ватикан, Вам подтвердят информацию о моем сане. Отца Кина отлучили по личным причинам, демократия есть во всех организациях. Вам ли не знать, лейтенант?

Он допускал, что отец Уильямс действительно может написать на них, как и Алан, с самого начала относящийся скептически к просьбе Роберты. Но всеми путями так или иначе подтверждалась дача согласия на экзорцизм.

- Ей никто не причинял вреда. Отец Уильямс сам отвел меня к этой семье для консультации, потому что его знаний не хватало. Миссис Данн дала согласие на экзорцизм, когда подтвердилась его необходимость, - внезапно Томас сжал ладони в кулаки и с вызовом посмотрел на полицейского, - Вы были в доме? Видели ее комнату? Я бывал в таких комнатах и могу отличить болезнь от одержимости.

Томас ощущал, как злость поднимается внутри. Растет вместе с желанием повысить голос и доказать свою правоту. Открыть глаза этим неверующим людям на то, что зло действительно существует и принимает куда более изощренные обличая, чтобы уничтожать бессмертные души. Которые современный человек, отрекаясь от Бога и веры, не ставит ни во что.

- Одержимость… Сказки для детишек пятилетнего возраста. В комнате просто был срач, девчонку не научили убирать за собой. Мать разбаловала её, кризис переходного возраста. Этой девчонке был нужен психолог и ремень. А не игры в экстрасенсов.

Хмыкнув, а затем рассмеявшись на заявление священника, Андерс покачала головой. Он потер переносицу и внезапно положил руки на стол, подался вперед, щурясь.

- Знаете, что меня больше всего бесит в вас, святош? Ваша непоколебимая вера в свою неприкосновенность. Я с радостью засажу вас обоих за решетку. Особенно твоего дружка, отлученного от Церкви. Насчет тебя можно пободаться, а вот этот Кин… Нет никакого труда пришить ему дело. Проникновение в дом, избиение и доведение молодой девушку до комы. Нанесение тяжелых увечий. Думаю, его хорошо примут в тюрьме. Там таких очень «любят». Поэтому…

Склонив голову на бок, Андерс облизнул губы. Он шел по выстроенному пути любого полицейского. Белый лист лег прямо перед Ортега. Ручка со стуком опустилась рядом.

- Пиши. Чистосердечное. Твой напарник втянул тебя в это дерьмо. Понятна причина Кина: злость и обида за то, что его лишили сана и влияния. Жажда отомстить. Он повлиял на твой скудный ум и подбил на такую авантюру. Старый пидорас просто промыл тебе мозги, а ты развесил уши. В своей церквушке небось было скучно сидеть, да? Потянуло на приключения и достаток. Ты пиши, пиши. Меньше дадут за правду, Ортега. Сотрудничество со следствием, как никак.

Карие глаза блеснули гневом. За оскорбление веры, за Маркуса, за ту неправду, что на них пытались повесить. «Никто никогда не скажет тебе «спасибо»», - мелькнула в голове старая фраза Маркуса, сказанная о том, что ждет Томаса на пути экзорциста. Он и не ждал благодарностей, не ждал признания, не ждал веры. Но не мог пропускать слова, поливающие грязью его и их с Маркусом дело.

- То, что Вы не верите в демонов, не значит, что их не существует, - повысив голос, Томас положил руку на белый лист и ручку, рывком сбрасывая со стола, - Мы помогали этой девушке и надеюсь, что наши молитвы были услышаны. Так же, как и надеюсь на то, что Вы никогда не узнаете на себе, что пережила семья Данн.

- Может ты и во мне видишь демона, отец Ортега? Не хочешь освятить меня водой?

Скривившись, смотря как падает белый лист и слыша стук ручки об пол, Андерс был откровенно недоволен.

- Глупый мальчишка. Я ведь вижу, что этот старый хрен использует тебя. В своих целях. Тянет на это дерьмо, а потом сам выйдет чистеньким из воды, а тебя подставит. А я даю тебе возможность облегчить себе срок.

Священник стиснул зубы, от чего на лице проступили желваки. Его глаза впивались в лейтенанта с открытой злостью и разочарованием. Тишина повисла на несколько секунд, по истечению которых Томас откинулся на спинку стула.

- Я ничего вам больше не скажу.

Поцокав языком, покачав головой, лейтенант громко вздохнул. Не зря он не любил этих чертовых темнокожих: для него что афроамериканцы, что латиносы, что мексиканцы были одинаковы. Наглые и вечно требующие себе большего внимания, зарплат и уважения.

Чертовы гринго.

- Думаешь, он сейчас не обеливает себя? Ты ничто для этого Кина. Возможность протянуть немного больше и дольше. Балласт, который он сбросит при первом же удобном для него случае. Твой дружок не просто аферист, он профессионал в этом дерьме. Прекрати подыгрывать в его цирке и подумай о себе, Ортега. Посадить за решетку тебя мне раз плюнуть.