В камере Мария обнаружила умершую крысу. Это не было провалом. Это был только первый из экспериментов, которых возможно будет тысячи. Но наука требует пунктуальности и дотошности. Надо было, не теряя времени, провести вскрытие и выяснить причину смерти животного.

Марии на время пришлось забыть о молодом пациенте, и переключиться полностью на свои обязанности. Она не спеша подготовила операционный стол, включила запись и провела вскрытие. Вскрытие дало предполагаемый заранее результат. Отторжение вызвало ДВС синдром и полиорганную недостаточность. Кровь юноши убила крысу, можно сказать, что это было закономерно. Мария осмотрела место, где была выращена опухоль, но визуальный осмотр ничего не дал. Пришлось брать пробы тканей и исследовать под микроскопом. В конце концов, стало ясно, что крыса перед смертью полностью исцелилась от рака.

Это был настоящий прорыв. У девушки дыхание перехватило от ощущения близости великого открытия. Оставалось только найти в крови человека то, что отличает его от нас, выделить это вещество, и лекарство от рака в наших руках.

Возбуждение предало ей сил, и она с энтузиазмом принялась за работу. Исследование крови дело сложное и кропотливое, тем более, когда не знаешь что ищешь и где. Тайна могла скрываться как в плазме, так и в многочисленных кровяных составляющих, которые приходилось перебирать одно за другим. И даже когда проверка давала отрицательный результат, все равно нельзя было сказать точно, что в этом месте больше ничего нет. Мария понимала, что шансы найти ответ за одну ночь невелики, и что возможно придется все перепроверять еще ни один раз, все же старалась изо всех сил, потому что это был ее шанс стать первооткрывателем.

Часам к четырем утра закончились образцы крови. Было не по правилам брать свежие образцы в ночное дежурство. В целях безопасности в отсутствие персонала все манипуляции с пациентом были запрещены. Но Марию было не остановить. Сегодня она собиралась доказать всему миру, на что она способна.

Взяв прибор для забора крови, она неуверенно подошла к юноше.

– Итак, здоровяк, я надеюсь, ты не обидишь девушку, которая всего лишь хочет взять у тебя немного крови на анализ? – Совершенно серьезно спросила она и робко положила ему ладонь на предплечье.

Рука была теплой. Светлые густые волоски приятно щекотали ей пальцы. Она легонько провела рукой по рельефным мышцам. От этого нежного прикосновения волоски на руке вдруг встали дыбом, а на коже выступили мурашки. И в этот миг она осознала, что прикасается к обнаженному мужчине, и он реагирует на ее прикосновения. От неожиданности у нее перехватило дыхание, и она конвульсивно отдернула руку и опасливо покосилась на монитор. Сердцебиение, мозговая активность, гормональный фон, все было в норме, ничто не предвещало неприятностей. Она вновь шагнула к юноше, поборола в себе искушение заглянуть под простыню, которой он был накрыт, и профессионально взяла у него кровь.

От манипуляции адреналин тут же подскочил, участился пульс. Следящая аппаратура тревожно запищала. Мария подошла разобраться. Адреналин вытеснял морфин из крови. Пришлось немного увеличить дозу, что безусловно нарушило расчеты Лизы. Все быстро пришло в прежнее состояние, и Мария вернулась к своему увлекательному занятию.

К шести утра проснулся охранник и забряцал в коридоре своим обмундированием. Еще через полчаса пришли уборщицы, и стали быстро наводить всюду порядок.

Мария уже что-то нащупала, но сон буквально валил ее с ног. Глаза закрывались, голова не хотела думать. Еще немного и она уснула бы прямо лицом на своих расчетах, как вдруг вновь засигналила аппаратура.

Мария вскочила из-за стола как ошпаренная, лихорадочно соображая, что происходит. В просыпающийся мозг медленно приходило понимание – проблемы с пациентом.

Она метнулась в сторону мониторов. Все зашкаливало. Мозговая активность, сердцебиение, гормоны, все возросло до опасной отметки. Пациент был на грани между сном и бодрствованием. Еще мгновение и он проснется.

Девушка несколько раз лихорадочно нажала на плюсик дозатора морфина. Тот отчаянно пискнул, сообщая что большей дозы нет в его программе. Несколько напряженных секунд, и пациент вновь погрузился в наркотический сон.

– Да, парень, по пробуждении тебя ждет еще та абстиненция. – С сожалением проговорила она, и сняла палец с кнопки регулятора.

Морфин был на максимуме. Больше добавлять было нельзя. Это означало одно, неминуемое пробуждение в самое ближайшее будущее. «Хоть бы все уже собрались, чтобы мне все это самой не расхлебывать», – подумала она, и продолжила работу.

К семи часам она определилась с веществом. Это была удача. Нельзя сказать, что она сильно радовалась этой победе, мешала дикая усталость и страх перед пробуждением пациента. Оставалось только выделить пептид из крови. Благо что подобными вещами сегодня занимается умная аппаратура. Девушка задала параметры вещества, зарядила в специальную колбу остатки крови, нажала пуск и тупо уставилась на то, как за стеклом дико вращаются колбы в центрифуге и температура на табло мерцает красными цифрами.

Стоило ей немного расслабиться, как сон тут же пошел в атаку. Веки отяжелели, перед глазами все раздвоилось, колени предательски подгибались. Мерцание и вращение производили гипнотический эффект, и вероятно девушка упала бы на пол и заснула, где была, но откуда-то со стороны послышался странный писк, неприятный, назойливый, беспокойный писк.

Мария встрепенулась и потрясла отяжелевшей головой. Пищала следящая аппаратура. Сон как рукой сняло. Она бросилась через комнату к мониторам, но голова плохо соображала, перед глазам все плыло. Пришлось несколько секунд моргать у экрана, чтобы разглядеть показания. Так и есть! Просыпается!

Она несколько раз отчаянно нажала на кнопку дозатора, но та только предательски пищала, всякий раз отказываясь подчиняться команде. Можно было уколоть шприцом, но это будет преступным нарушением ограничения установленного Лизой. Она знала одно, ограничения установленные анестезиологом нарушать строго запрещено. Скрыть подобное будет невозможно, а если возникнуть осложнения с пациентом, то вся ответственность за это ляжет на нее, а это уже может означать не только увольнение.

Мысль об увольнении едва не вызвала у нее паническую атаку. Для нее работа в этом отделе, в этой лаборатории была всем. В школе она слыла «ботаником» не знала ни дискотек, ни вечеринок. В университете не пробовала спиртного, наркотиков, не имела парня, не пыталась попасть на бал, не участвовала в спортивных соревнованиях, в общем, вся жизнь прошла мимо, пока она грызла гранит науки. И она ни о чем не жалела, потому что ей нравилась то, чем она занималась сегодня. Но одна только мысль о том, что можно это потерять, остаться в стороне от передовой научной деятельности, без лаборатории, без аппаратуры, без шансов чудесных открытий, пугала ее как цунами.

В изнеможении она повисла на мониторе, уперлась горячим лбом в холодное стекло, слезы бессилия навернулись на глаза. «Соберись, дура!» – Твердила она себе, но слезы хлынули еще сильнее, сил не было совсем.

Модуль слежения за мозговой активностью тихонько пропел о синхронизации волн – пробуждение наступало. Больше тянуть было нельзя, она нужна пациенту. Вытирая ладонями влагу с лица, она сделала несколько неуверенных шагов к операционному столу. Посмотрела на мирно спящего парня. Зависть и досада вспыхнули у нее в груди.

– Да просыпайся же ты, миловидный ублюдок! – В отчаянии крикнула она прямо ему в лицо.

Веки молодого человека дрогнули.

Мысль о том, что он мог ее слышать, вызвала краску стыда на ее лице, слезы сразу высохли.

Оуи радостно выплывал из небытия. Он ожидал активности тела довольно долго, как ему показалось, и теперь пытливой энергии было столько, что он предвкушал многие открытия.

Яркий свет больно ударил в глаза, зрение тут же адаптировалось, картинка стала яркой и контрастной. На фоне яркого света выплыло чье-то прекрасное лицо. Он видел это лицо раньше, жаль что им не удалось в прошлый раз познакомиться, ведь такая красота могла таить в себе удивительные познания о мире.