Сначала загнал туда скутер, и поставил его к самой кабине, поперек — благо, места хватало.

Потом перетащил самые необходимые тренажеры, некоторые пришлось даже раскручивать — больно громоздкими они были. Всего — восемь штук, но возни много. Потом — ящики с книгами. Весь отсек за раз не перевезешьь, так что он собрал те, что были из ящика на полу, и еще несколько ящиков, из разных углов. Кинул в кузов пару канистр с горючим, укрыл все сверху брезентом, хорошенько закрепил по краям — ехать — то по бездорожью!

Выкатывался из Сезама он в приподнятом настроении. А как же — в грузовике тепло, снаружи — мерзость и мокрый снежок. В кузове — занятия на долгий зимний период, а рядом, на сидении — ушастое нечто.

Мич сидел, поджав ноги и вертел головой. Очень сложно было воспринимать его как робота, и Гай просто решил не думать об этом. Когтистая лапа зверька протянулась к приборной панели, и нажала какую — то кнопку, и кабину заполнили звуки музыки…

Парень дернул руль от неожиданности, и чуть не врезался в скалу. Мич качал головой в такт гитарным аккордам, и хриплому голосу, который пел что — то на непонятном языке!

Ну надо же! Это выглядело так забавно, что Гай улыбнулся, и стал постукивать ладонями по рулю — почему бы и нет?

Он вел машину по заснеженной равнине, вдоль берега реки, и думал, что придется повыбрасывать из дома много хлама — нужно освободить место для библиотеки, и для тренажерного зала… И полочки. Нужно было сделать полочки для книг!

А потом, когда уже смеркалось, он нашел небольшую рощицу, и разжег костер, на котором разогрел две банки мясных консервов. Одну — для себя, вторую — для Мича. Сидя у костра и наблюдая, как идет пар из чайника, в котором таял снег, Гай просто наслаждался хорошим вечером.

Когда еда нагрелась, он достал консервы из костра и, дождавшись пока остынет, протянул Мичу банку.

— Это — еда.

— Еда — а–а?

— Ага.

— Ага! — Мич схватил банку и энергично откусил от нее кусок.

Гай уставился на него во все глаза, а чудовище облизнулось и откусило еще кусок. Прожевав мясо вперемешку с металлом, Мич продолжил трапезу, а парень только махнул рукой и пробормотал:

— Ну и зубы, однако!

Они хрустели галетами, и Гай думал, что надо бы начать охотиться, а то консервы приелись, да и запас их не вечный. И если Мич будет и дальше жрать с таким аппетитом, то кладовая опустеет быстрее, чем планировалось.

Заснул он в кабине грузовика, неудобно расположившись на двух сиденьях. Повезло, что рычаг коробки передач был не между ними, а на панели, справа от руля.

Мич свернулся калачиком у него на груди и шевелил большими ушами. Вряд ли он умел спать, но выглядело это очень мило.

Проснулся Гай потому, что кто — то тряс его за шиворот. От души так тряс, аж голова в разные стороны болталась!

— Мич! Какого черта ты делаешь?! — сложно было себе представить, что в лапках этого персонажа заключена сила, способная трясти здорового мужика!

Мич просто — напросто ткнул пальцем в окно. Это уже не вызвало у Гая удивления, он просто глянул наружу и тут же схватился за пистолет — у кострища орудовали хищные твари, как две капли воды, похожие на тех, с которыми он столкнулся в первую свою ночь в дежурке.

— Так — так — так! — парень занервничал.

Включил зажигание, прогревая мотор и испугав тварей снаружи, снял пистолет с предохранителя и приготовился действовать. Нужно было минуты две, чтобы прогреть машину, но хищники явно не хотели давать ему этого времени.

Один зверь вскочил на подножку и, рыча, поднявшись на задних лапах, заглянул в кабину.

— Чтоб тебя! — Гай выжал сцепление, поддал газу и грузовик, пробуксовывая на скользкой от снега земле рванул вперед.

Зверя с подножки как ветром сдуло!

Стая еще преследовала машину некоторое время, но потом парень опустил стекло и пальнул по преследователям несколько раз из пистолета. Кажется, даже попал. Звери, подвывая, изменили направление движения и скрылись где — то на просторах предгорий.

Сеялся мелкий снег, засыпая следы грузовика и мешая обзору. Гай решил загнать машину в одну из запримеченных ранее рощиц, недалеко от берега реки, а потом уже на скутере добраться до Долины, взять платформу и постепенно перевезти все домой.

Домой? Впервые в своих мыслях Гай назвал Долину и свое жилье там домом… Действительно, а был ли у него дом до этого времени? Все — таки Абеляр и отцовская усадьба — это не совсем то. Там бал правил отец, справедливый, принципиальный и суровый человек, и одновременно с этим — любящий свою семью до умопомрачения. Там все было сделано под него.

Университет и тамошний кампус? В кампусе все было временным, непостоянным, и понимание этого не позволяло Гаю считать свою комнату, которую он делил с парнем с Пангеи, домом. О станции и говорить нечего — крохотный жилой модуль полагался ему ровно настолько, насколько он был готов работать. А здесь он получил возможность сделать все под себя, как сделал это его отец на Абеляре.

И что он сделал? Горы хлама и пустых бутылок? Ну уж нет! Теперь все будет по — другому!

Все восемь рейсов от грузовика к дому и обратно Мич сидел на руле, вцепившись в скутер всеми четырьмя лапами, и прищурив свои черные глазки.

Когда платформа с последними ящиками книг была припаркована у сарая, Гай отцепил Мича от руля, поставил на землю и сказал:

— Нужно было назвать тебя Пятница.

— Пя — ятница? — переспросил Мич.

— Ага. Я же — местный Робинзон. А ты — мой дикий и нецивилизованный друг и товарищ по несчастью… Но Мич — тоже ничего.

— Ничего! — мурлыкнул Мич и обнял Гая за ногу.

Тот попытался освободиться, но осознав тщетность своих попыток, отправился выбрасывать из дома мусор прямо с Мичем на ноге.

Однако, уразумев какое это увлекательное занятие — уборка, тот от ноги отцепился довольно быстро и, нашарив в куче пару банок из — под мясных консервов, торжествующе провозгласил:

— Еда — а–а! — и принялся аппетитно ими хрустеть, издавая металлический скрежет.

— Бр — р–р, — Гая передернуло, и он отправился за дом — копать яму для мусора.

Через часа три в домике из трех комнат оказалось куда больше места, чем можно было представить. Достаточно было выбросить все лишнее и поставить скромную мебель в геометрическом порядке. Одна комната — жилая, с печью и матрацем, вторая — склад и арсенал. И целая комната освободилась для тренажеров и библиотеки!

Все это было вычищено и вымыто, с книжек стерта пыль, а тренажеры, штанги и гантели собраны и расставлены в логической последовательности.

Разбудив в себе трудоголика, Гай даже выбил на снегу одеяла, покрывала и ковролиновое покрытие.

Покончив с этим, он уселся в кресло и потянулся за сигарой, но потом стукнул кулаком по подлокотнику, встал, схватил коробку с сигарами и отнес ее в сарай. Туда же отправился и ящик со спиртным.

Набрав в чайник воды из ручья, он поставил его на печь — греться.

А потом взял две кружки — себе и своему ушастому напарнику, заварил чайку и спросил:

— Сахар ложить?

— Класть! — ответил Мич и ухмыльнулся.

— Ну ты и зараза! — ухмыльнулся в свою очередь Гай.

— Зара — а–аза! — ощерился Мич.

Гай сидел в кресле и потихонечку потягивал чаек. А Мич лихо влил в глотку крутой кипяток из кружки и теперь не моргая глядел в огонь, который плясал в печи, потрескивая и выбрасывая на пол маленькие угольки.

«Жизнь оптимиста полна горьких разочарований, а пессимиста — приятных неожиданностей. Так кем быть выгоднее? Надеяться на лучшее и готовиться к худшему — вот что должно стать твоим девизом! Настоящий пессимист не жалкий нытик, который плачется всем о горькой судьбе своей, а закаленный, опытный путешественник, который подготовился к трудностям заранее. Дерьмо случается! С этим не поспоришь, ведь верно? Значит, это в порядке вещей. Значит, ты должен быть готов к тому, что оно случится. Если у тебя все хорошо, то радуйся и бойся, потому что неприятности караулят тебя за каждым поворотом. Если дерьмо уже случилось — действуй!..»