– Итан Хэйнтс, будущий шериф города Эклесс. – представился он ей протягивая руку чтобы поздороваться.

Она снисходительно на него посмотрела, и искренне, и открыто ему улыбнулась.

– Очень мило. Можешь звать меня Ева Оулридж. – она пожала протянутую руку изобразив восхищенно-смущённый вид.

Итан расплылся в довольной улыбке. Посмотрел на Адриана делая жесты головой в сторону Евы, как бы пытаясь прихвастнуть своим мастерством цеплять красивых женщин.

Конорс хотел было его сперва проигнорировать, но у него было достаточно фактов чтобы предположить, что Итан будет трясти башкой до тех пор, пока врачи не заподозрят у него приступ эпилепсии. Поэтому он поднял брови, сделав вид что удивлен, и в общем-то «Поздравляю».

***

Быстрым шагом преодолевая пустое, звенящее тишиной пространство коридора операционного крыла, Уэйкер пребывал в глубокой задумчивости. Это был первый случай в его врачебной практике, когда он не был уверен в причине, побуждающей человека сопротивляться жизни. Проведя операцию, его коллеги сделали все, что могли, все что было необходимо и должно было привести к положительному результату. Мужчина, которого к ним доставили сегодня с утра, после всей оказанной медицинской помощи, по-прежнему находился в тяжелом состоянии. Будто несмотря на усилия врачей, его состояние постоянно смещалось к одному и тому же исходу. Возвращалось к одной и той же точке. Кэннет был уже достаточно стар, чтобы начать придавать таким событиям некое сакральное значение. Он не мог не включить в вероятность событий то, что несмотря на все их усилия, Дерек умрет. И это было для него странно и несправедливо.

Крепкий молодой человек, поступивший к ним своевременно. В статистике реанимированных этот случай был «средней сложности». Он должен был закончиться его пробуждением, а спустя время восстановления, конечно же полной ремиссией. Тейт не очнулся, это отдавало «странностью». Он замечал много странностей в последнее время, и ему начинало казаться, что все они собираются вместе, накапливаются где-то рядом с ним, перерастая в неподдающуюся контролю его разума синхронность. Уэйкер был уверен в том, что что-то должно произойти. Что-то серьезное, возможно страшное. Более напряженное чем-то, что он каждый день видел в своей работе. Это ощущение пугало его.

Выйдя в зал ожидания, врач заметил, как его окружила толпа озадаченных родственников, или ещё кого-то. Эти люди были настолько разными, что можно было предположить, что их ничего не может связывать. Он посмотрел на всех присутствующих внимательным взглядом слегка сощурив глаза.

Первым его увидел Итан, как только он вошел в комнату. Старый доктор с глубоко посаженными грустными зелеными глазами, он сразу понял, что дело плохо и не стоит ждать хороших новостей. Он не видел смысла подниматься со своего места вслед за остальными.

Адриан уловил цепкий взгляд вошедшего, и счел возможным предположить, что этому человеку около восьмидесяти. Ему не нужно было читать надпись, что значилось на бэйдже прикрепленном к груди халата, он знал, что этого человека зовут – Уэйкер Кэннет, и то, что несмотря на свои годы, он продолжает оставаться лучшим врачом в клинике. Он видел его фото на особом месте на доске почёта в главном зале, когда шёл сюда. Конорс подумал, что сегодня им повезло.

Как только Лана его увидела, то с уверенностью могла сказать, что этому человеку можно доверять. Это можно было понять по глазам. В них были какие-то выраженные элементы детскости, искр, которые не угасали. Словно присутствие непосредственного интереса к жизни, что казалась странным, даже фантастическим, учитывая его возраст. Глубокие морщины вокруг глаз делали его взгляд более глубоким и печальным. В этом взгляде было что-то от его внешней, словно обрамляющей его контур, легкой дымчатой поволоки, витающей в воздухе и защитным куполом обрамляющей его.

Ева поднялась с кресла, как только увидела в дверях человека. Врача в нем выдавал белый халат и статоскоп на шее. Его вид был стандартным. Это говорили даже пара ручек в кармане. Хотя не у всех врачей можно заметить увесистые серебряные часы с черным циферблатом. Следом за ней поднялся и прошел к нему Брайан. В них была некоторая схожесть. Но у Харриса был более грубый вид, в то время, как образ доктора был более лёгким. Об этом можно было судить хотя-бы по седым волосам, которые у Брайана были коротко выбриты, а у Уэйкера мягкой и тонкой соломкой собраны и уложены в аккуратную прическу, обрамляющую лицо.

– Какой прогноз? – первым нарушил тишину Адриан.

– Что с ним? – присоединилась к его вопросу взволнованная Лана.

– Как он? – добавил свой вопрос Брайан.

– Он жив? – смерив вошедшего напряженным взглядом спросила Ева.

– Все плохо. – махнув рукой предположил Итан, не вставая со своего места, и смотря в смартфон.

Кэннет отступил на шаг, делая тормозящий окружающих жест руками, чтобы люди успокоились и создали момент тишины. После чего, протирая очки специальной салфеткой он ответил:

– Пока ещё жив, но прогноз неутешительный. Он в коме, и мы не знаем, когда он очнётся. Мы перевели Дерека в отдельную палату. За ним будет вестись круглосуточный уход и наблюдение. То, что с ним будет дальше, покажет только время. Но мне бы не хотелось давать вам ложной надежды. Положитесь на профессионализм врачей, мы будем поддерживать его жизнь сколько сможем. – он говорил неспешно, тихим голосом, так что все настроили придельное внимание на его слова, обдумывая каждое сказанное им слово, которое казалось важным и имеющим вес в застывшей тишине коридора.

– Это значит, что он умрет! Почему вы ничего не сделали? – озадаченно и резко сказала Лана, ощущая, что внутри что-то ломается. Её прежние надежды в момент разрушились, и она хотела найти виноватых. Кэннет выслушивая обвинения был невозмутим. Лану попытался успокоить Адриан, но безуспешно.

– Можно к нему? – тише спросила она. Уэйкер на неё внимательно посмотрел и ответил: – Вам можно. Но только вам. Он должен оставаться в покое.

Потом он посмотрел на остальных и сказал: – Вы можете идти. Есть определенные часы посещения.

После этого, не обращая внимания на реакцию присутствующих, он подозвал медсестру и тихо сказал ей что-то. Она бросила взгляд на Лану, потом согласно кивнула. Уэйкер удалился за дверь, а Руби, это имя значилось на её форме, попросила Лану пройти с ней.

Лана попрощалась с Адрианом, окинула опустевшим взглядом присутствующих, после чего проследовала в палату. Сейчас ей казалось, что её сердце тонет в накатывающейся из внешнего мира горечи, которая вскрывает все его уязвимости, а все люди, что присутствуют рядом с ней, не более чем прохожие, безликие незнакомцы. Неизвестного происхождения напряжение просачивалось сквозь прорехи в реальность, и становилось осязаемым. Как воздух после грозы. Страх за будущее родного человека погружал Лану глубже в сознание, а там, внутри, она осталась одна, становясь добровольной изгнанницей в ожидании хороших новостей.

Они вышли из госпиталя во второй половине дня. Солнце уже уничтожило все следы прошедшего ночью дождя. Во двор, усеянный цветущими, насыщенно-зелеными лиственными деревьями, которые продолжали источать сладковатый аромат. Все открытые горячим лучам поверхности распространяли духоту. Лишь у самых корней, в траве и тени деревьев оставались свидетельства прошедшего недавно дождя, скрытая прохлада и свежесть. Порывы ветра разносили по некогда подметенной дорожке, засохшие семена ильма и кленовые крылатки.

Адриан разочарованно смотрел с какой небрежной легкостью тонкий слой пыли оседает на его ботинках. Он решил не перенимать подавляющее чувство отчаяния, за которое так цепляются люди в подобных обстоятельствах. Сейчас он не понимал Лану. Как в прочем никогда не понимал системы ценностей общества, в котором он живет. С ней он ощущал себя пробужденным. Будто получил контроль над всеми мечтами своей жизни, прикоснувшись к основе целей существования самого себя. С ней он чувствовал пульсацию сущности происходящих вокруг процессов. Он видел в этом отраженный отзвук собственной жизни, и ему не нужно было быть кем-то другим. Возможно с ней, он был собой больше чем с кем-либо. Словно взаимодействие запускало алхимический процесс, который побуждал его делать свою жизнь счастливее. Мир гармоничным, целостным, завершённым, абсолютным. В этом было негласное позволение творить и создавать. В этом Адриан видел, как множатся подвластные ему миры и сколь бесконечным становится его воля рядом с ней. Быть с Ланой – это как снять ограничения с формы человека и вспомнить природу всех действующих сил вселенной. Ему это представлялось как возможность быть духом, быть штормом. Без неё он не видел ничего, кроме формирующегося из не интересующих его мелочей разочарования.