– Он знает этот город лучше тебя. – сделала замечание Лана, злобно сузив глаза – Но не факт, что он откажет себе в удовольствии встретиться с бывшими коллегами.
Она взяла со стола смартфон и стала искать номер брата.
– Из твоих слов я знаю, что он был не в ладу с руководством.
– Да, а ещё его бесит Хант, но со своей старой командой он общается. Не уверена насколько хорошо. По крайней мере, они всегда ему рады. Мне как-то звонил Чезз, спрашивал, как он и не собирается ли приехать. А почему ты не поедешь? – неожиданно перевела линию беседы она – Ты же ненавидишь участок. И всех коллег, и шерифа, и новенького. Как его там? Стажёра?
– Мне поздно сообщили. – несколько обиженным тоном сообщил Адриан.
– Это потому что ты ведёшь себя с коллегами враждебно. Я тебе говорила, что у этого будут последствия. – сказала Лана возвращаясь к работе – Постарайся сегодня быть милым.
– Чуть не забыл про кофе. – свернул разговор он и уверенный в том, что он более чем «милый» всегда, а у людей просто проблемы с этим определением.
Переключившись от созерцания утра и Ланы, он заставил себя пойти на кухню, что в свете утра выглядела непривычно уютно. Лофт был красивым местом, несмотря на свою иллюзорную непрактичность. Адриан достал с верхних полок две разномастные кружки, после чего прошел за молоком к холодильнику. Дождавшись, когда предварительно включённая кофеварка изволит произвести готовность кофе, разлил его по кружкам. Оставив кофе в одной идеально чёрным, а во второй разбавленным на четверть молоком. В кружку чёрного цвета не забыл добавить сахар, а к белой добавить маршмэллоу и поместить на блюдце пару конфет. Убрав молоко на место и приведя кухню в изначально запланированный порядок. Взяв свою кружку Конорс на мгновение притормозил реальность в своем разуме, чтобы вдохнуть аромат своего кофе. Он сдул поднимающийся с него пар и сделал небольшой глоток. Слегка призадумавшись, уверенно решил, что получилось не плохо. Адриан взял со стола кофе с блюдцем, чтобы отнести его Лане.
Она уже поговорила с Дереком и теперь крутилась у зеркала, надевая кулон на шею. Застегнув цепочку из тонкого серебра, сцепленную мелкими, неровными, слегка погнутыми полукольцами. Она едва коснулась легкого, почти невесомого кулона чтобы выровнять его расположение на груди. Лана внимательно следила за своим отражением в зеркале, выпрямила спину, собрала рукой, обрамленной тонким серебристым браслетом, тяжелую копну длинных темно-красных крашенных волос, у корней которых пробивался чёрный цвет, чтобы лучше разглядеть как кулон смотрится на шее. На ней было надето «платье», представляющее собой удлиненную рубашку с зауженной строчкой талии и каким-то скандинавским орнаментом из чёрной вышивки на плечах. Поднялась на цыпочки, посмотрела на себя с разных сторон.
– Красиво. – отозвался Конорс из зоны кухни, бросив на неё беглый взгляд. Но, по мнению Ланы, так и не отдал должное рассматриваемому ей предмету.
– Ты про меня или кулон? – поинтересовалась она, повернувшись к Конорсу.
– Я про кофе. – не удержался от своевременного легкого элемента сарказма Адриан, этим поставив в разговоре точку.
Лана прошлась босыми ногами по серому мягкому меховому ковру, взяла с кофейного столика пульт, чтобы включить телевизор и узнать последние новости о случившемся. Адриан аккуратно передал ей горячий кофе, присев на угол дивана со своей кружкой. Лана тоже села перед телевизором, удерживая блюдце со своим кофе, приобняла черную подушку, и подогнув под себя одну ногу, старалась прибавить громкость, чтобы спокойно в идеальном положении попробовать свой напиток.
– Как я и говорил – оползень. – отозвался Конорс, отпивая свой кофе.
Местные новости в свою очередь вещали о землетрясении, сейсмической активности и иных предположений случившегося. Прозвучало предположение о взрывах на старых шахтах. А также обвинение компании «Руевит», что как утверждалось, неправильно утилизирует отходы производства.
– Попадут ребята под раздачу. – как бы говоря сам с собой предположил последствия таких обвинений Адриан.
– Какое землетрясение? Мы же ничего такого не ощущали? – в удивлении поинтересовалась Лана.
Адриан в ответ лишь пожал плечами, ставя свою кружку на стол.
– Это всё ещё не факты. – ответил он, открывая шкаф и пытаясь выбрать подходяще синюю рубашку из нескольких разных тонов, перебирая вешалки. Лана выключила звук, и переключившись на журнал по дизайну, спокойно пила свой кофе.
– Странно что там так быстро собрались репортеры. Да ещё съемки ведутся.
– Ну, вероятно это событие будет грозить иском от мэрии в сторону компании, все же они на себя весь денежный ресурс перетягивают. Работа рабочим, заработная плата хорошая. А высший круг уже одними традициями не вывозит. Хотя здесь и не любят изменений.
– Ты ошибаешься. Здесь вечно какая-то чертовщина происходит.
– Или озвучивается. Не зря же в брошюрах по туризму этот город называется «затерянным» и «загадочным».
– И как ты только его нашел? – с легким намеком на ехидство поинтересовалась она, переворачивая страницу.
– С трудом. Все дело в том, что я хороший полицейский. – ответил он, доставая и внимательно осматривая рубашки – На самом деле воспользовался спиритическими костями и картой. А потом просто поехал в эпицентр дьявольской пустоши – не удержался от поддержания иронии Адриан.
– Так вот какими методами ты пользуешься в работе. – Лана улыбнулась и слегка вздернула бровями.
В общем-то она знала, что он остался здесь из-за неё. Хотя сам Адриан любил её убеждать, что он сделал это ради себя, раздражающих людей и скучной счастливой жизни.
– А местные легенду знаешь? – продолжала поддерживать линию разговора Лана, пока Адриан беглым взглядом искал в шкафу подходящий к цвету рубашки галстук.
– Смотря о каких легендах идет речь. – ответил он, бросив галстук на спинку дивана. – Ту, где рассказывается как Джек область третьего глаза штопором пробил? Эту легенду? – застегивая пуговицы перед зеркалом, возле которого две минуты назад крутилась Лана, поинтересовался в ответ он. Лана в удивлении чуть не поперхнулась кофе, отбросила журнал и поставив кружку на кофейный столик – повернулась к нему: – Эту я точно не знаю.
Конорс лишь слегка улыбнулся в сторону её заинтересованности, застегивая брюки.
– Она длинная и весьма трагичная, вечером расскажу.
– Умеешь поддержать интригу. Но я имела ввиду «тайную». Ту, что все местные знают и из поколения в поколение рассказывают. Что-то вроде традиции, здесь все ими с детства увлечены, а приезжих они обычно пугают.
– Про древний сожжённый город?
Лана кивнула и удобно устроилась на диване, запрокинув голову на спинку.
– Да, как-то в баре меня коллеги просветили на эту тему – завязывая галстук сказал Конорс.
История была действительно жутковатой. А повествовалось в ней о том, что в безграничном пространстве лесных массивов затерян старинный город. В памяти местных жителей он существует от начала вечности. Его особенность состоит в том, что он постоянно претерпевает множество катастроф, изменений, революций, трансформаций, раз за разом стирающих его с тела земли, но он всегда возрождается из глубин прошлого, стоит ему промелькнуть в памяти очевидцев его существования. Словно у него есть собственное поле законов, подобных закону гравитации, но нарушавшее ход привычных вещей. Оно притягивает новых людей сюда. Всегда мертвый город, оживить который могут только люди. Но не на долго. Только до момента «преобразования» людей этим местом, создающим из них кого-то другого, соответствующего участи быть пожираемыми пламенем. Огнем, что отбирает жизнь и плоть у всех, кто неспособен ему сопротивляться. В последний раз здесь такое случалось в те времена, когда этот город поглотил океан скверны, что местные жители сперва приняли за болотную грязь неизвестного происхождения. Из-за неё, как считалось, позже пробудился огонь, смешавший скверну с человеческими останками. А после пожара чёрный шторм из дыма и пепла со временем осел на опустевшую долину, под покровом которой спят все люди, которым нахватало жизни или власти. Сгоревшие заслуженно или нет. Те, кто ощущал на себе отсутствие справедливости, и те, кто её отбирал. Это как подбрасывать монету на удачу. Несмотря на гравировку, явные отличия, двойственность, в чужой игре невозможно выиграть. Каждый из них был брошен и предан. Кто-то людьми, кто-то своими и чужими убеждениями, некоторые сами собой. Иные – надеждой, преданностью, мечтами и совестью в отношении мира и людей в котором они были пробуждены. Иногда это место называют вратами в чистилище, что открылись выбором, повлекшим за собой проявление противоположной стороны создаваемых их богами миров. От них остались дым, прах и пепел, который хранит их проклятие.
