Джон ощущал привкус крови на языке. Изорванная рубашка прилипла к телу, а дождевые капли грубо били по лицу. Парень не знал, почему прячется за мусорным баком в подворотне. В висках стучала только мысль «бежать». Глупо было не послушаться. Джон медленно двинулся к дороге, оглядываясь по сторонам. Перед носом проехал кабриолет с длинными и элегантными «плавниками». Автомобиль был похож на реактивный истребитель или фантастический звездолет. Сложно было не узнать не зеленые, а сизые бока, как говорил всегда дед, смотря на увесистую коллекцию игрушечных машин шестидесятых годов. Она досталась Джону от прадеда, который не понаслышке знал, что надо было использовать двенадцать слоев краски, чтобы добиться зеленого. Не совсем обычного, но зеленого. У мальчишки округлились глаза, когда улица наполнились людьми в странных броских нарядах, прячущихся под яркими зонтами от дождя. Сзади послышался шум.

– Иди сюда, щенок!

Джон не желал узнавать, кому это было адресовано. Он свернул направо и припустил, что было сил. Туфли цвета кирпича утопали в лужах и поднимали брызги.

– Осторожней, – крикнула незнакомая девушка, угодив под фонтан из грязной воды.

– Извините, – не успел ответить Джон, как в груди все сжалось.

Слух точно уловил погоню. Сомнений быть не могло.

– Ты не сбежишь от нас! – подтвердил мужской голос.

Ускорение сработало молниеносно, будто включили азот. Джон стартанул лучше любой тачки нафаршированной для форсажа. Пара кварталов осталось позади, когда взгляд зацепился за парк. Забор состоял из железных прутьев, лишь в одном месте два из которых выгнулись дугой. Джон поспешил этим воспользоваться. Он ловко проскочил, и туфли увязли в земляной каше. Погоня приближалась. Пульс ускорился. Джон побежал вперед, но поскользнулся на сочной траве. Руки вовремя спасли лицо, но испачкались черной вязкой субстанцией. Дождь не прекращался. Мужской голос незнакомца звенел в ушах. Он подстегнул подняться на ноги и вытереть грязь о брюки. Ладони не стали чище, а только испачкали ткань.

– Черт с ними.

Джон отмахнулся от штанов и побежал дальше.

– Он здесь. В парке Приора!

– Да что я им сделал?!

Это был риторический вопрос. Джон вообще не помнил, как здесь оказался, и почему в дождливый день не лежит дома под одеялом. Он бы даже в школу не пошел, хоть и предстоял выпускной класс. Об этом Джон помнил, но каким образом его занесло в шестидесятые года, затерялось в сознании и смешалось со страхом. Зубы свело. На губах почувствовалась боль, будто рана начала заживать, но отодрали кожицу. Дождь усиливался. Яркий свет вспыхнул над головой и тут же погас. Гром не заставил себя долго ждать и наполнил воздух дрожью.

– Необходимо укрыться.

Джон метнулся глубже в парк. Преследователи словно дышали в затылок.

– Если это сон, хочу проснуться. Сейчас!

Мальчишка юркнул в тень дуба и притих, надеясь, что его не заметят.

– Этот придурок был здесь. Куда он делся!

– Не знаю. Может, сбежал?

– Когда найду, его родная мать не узнает! Защитник нашелся. Посмотрим, как он заговорит, когда вырву ему язык и скормлю лишайным псам.

Джон боялся выглянуть, чтобы запомнить лица. Он вжался в столб, желая стать невидимкой. Единственное желание, которое загадывалось на каждый день рождения так и не исполнилось. Джон который раз завидовал юному волшебнику из чулана под лестницей. Сейчас бы не помешала мантия-невидимка или заклинания, хотя бы зелья храбрости. Джон уговаривал себя выглянуть из-за дерева и посмотреть страху в глаза.

«А еще выдать свое местоположение. Нет уж. Лучше спать спокойно, если доживу до вчера и доберусь до кровати, а не больничной койки»

Дождь заглушал все вокруг, но кое-что все-таки удалось услышать.

– Кажется, я видел «белый воротник» у выхода.

– Чего мы тогда ждем?! Ловите его, идиоты.

Джон вздохнул с облегчением, когда преследователи ушли. Дождь заглушил их дворовой сленг. Наконец, можно было успокоиться. Ноги подкосились, и спина съехала по столбу. Под деревом было не так мокро. Серое небо разверзлось яркой вспышкой.

– Тяжелый выдался день? – спросил девчачий голос.

Джон подскочил на месте. На него смотрели глаза цвета ясного неба с немного пасмурным оттенком по краям. На шее у девушки висел кулон в виде зеленой пуговицы. Бледное лицо обрамляли рыжие сосульки в тон легкого платья усыпанного горошком. Ткань вызывающе прилипла к телу. Взгляд мальчишки стыдливо скользнул вниз. Туфли-лодочки были явно чище, чем его обувь.

– Меня зовут Люси, – сказала она и протянула руку.

Джон хотел дотронуться до хрупких, будто фарфоровых, пальцев. В голове мелькнуло воспоминание о падении, и пришлось спрятать руки за спину.

– Я не кусаюсь.

Девушка усмехнулась и заправила за ухо прядь. Грязь под ногами Джона неожиданно начала таять. Его словно затягивало в зыбучие пески. Пальцы скользили по столбу дерева, оставляя под ногтями маленькие кусочки древесной коры.

– Еще увидимся, – послышался голос Люси.

Джон провалился во мрак и услышал, как зазвенел будильник.

– Джон, завтрак на столе! Папа ушел на работу, так что сегодня поедешь на автобусе!

Одеяло зашевелилось. Будильник не смолкал.

– Кто придумал утро? У кого ума хватило, так поиздеваться над детьми? – сказал Джон, откинув теплый край одеяла.

Рука потянулась к самому главному монстру, который оглушал минут пять. Выключив его, мальчишка буркнул себе под нос не совсем приличные ругательства и полез обратно под одеяло.

– Уже восемь!

Слова мамы дошли не сразу. Автобус приходил в полдевятого.

– Черт! – крикнул Джон и быстро вскочил на ноги.

Взгляд метнулся на будильник. Пять минут девятого выглядели как приговор. Мама оказалась права. Хоть в комнате царил порядок, невозможно было в нем найти хоть что-нибудь. Отчасти, потому что фея уборки называлась мамой, которая любила перекладывать все с места на место. Это жутко раздражало, особенно утром. Толстовки, которую Джон после прогулки на велосипеде кинул на пол, уже не было в живых. Ее поглотила стиральная машина. Вместо груды серой ткани на спинке стула висела белая рубашка-поло, штаны болотного цвета и легкий джемпер с в-образным вырезом того же отвратительного оттенка. Начало учебного года казалось первым кругом ада, который еще предстояло пережить. Выпускной класс – большая ответственность, как не уставала повторять мама. Самым вызывающим было то, что школьную форму пошила она сама, убив две недели свободы Джона на примерку. Все, разумеется, кроме джемпера, было сделано ее руками и с любовью. Он еще ни разу не надевал готовый костюм, но уже ненавидел его выглаженный запах. Затылок зачесался, и пальцы взъерошили темные волосы.

– У тебя осталось десять минут!

Хотел бы Джон закрыться в комнате и проспать до обеда, но мама работала на дому, поэтому это выглядело бы больше как осада крепости, что еще хуже. Пришлось надеть костюм, закинуть ручку и одну тетрадку в рюкзак и поспешить вниз за вафлями. Их запах тянулся до второго этажа и казался отличным путеводителем.

– Ох, что за вид? Разве так должен выглядеть именинник?

– Ну, мам.

Джон терпеть не мог заправленные рубашки и выглаженные воротники, но так совпало, что именно первого сентября он еще и родился. Это значило, что пути назад нет. Или белый край перестанет торчать из-под джемпера, или прощай праздник, что и так было под вопросом. Джон старался не думать о сюрпризах вечера.

– Я пошел, – крикнул он уже на пороге, натягивая старые кеды.

Благо мама была занята и не заметила, в каком состоянии обувь.

– Люблю тебя!