========== 9. Феникс ==========
Больше недели прошло с тех пор, как дверь пыточной впервые закрылась за палачом. Каждый день он придумывал новые способы мучить Джека, так что на теле капитана почти не осталось живого места. Только спина чудом избежала порезов и ожогов — экзекутору почему-то стало жалко портить татуировку в виде птичьих крыльев, растущих из лопаток и самыми кончиками перьев уходящих под ремень штанов, пирата этот факт почему-то радовал. Его тело изнемогало и день ото дня умирало, но мысли долго оставались нетронутыми так же, как и крылья на спине, хотя боль быстро затмила сознание туманом.
Сначала парень шутил, доводя палача и поднимая настроение себе, потом просто саркастично ухмылялся, но вскоре перестал реагировать вовсе. Лишённая чувствительности кожа перестала воспринимать ожоги, онемевшие от бездействия мышцы и суставы не проводили боль от ударов и выкручиваний, постоянные издёвки мешались с тупыми вспышками и отголосками страданий, поэтому больше всего Джек был похож на переломанную куклу, более не способную жить. Сам того не зная, палач действительно смог сломать его, вбить в голову отчаяние и перекрыть воздух надежде. Он думал, что сломать значит подчинить и заставить умолять, но теперь пленник не приносил ему ни капли удовольствия — даже подёрнувшиеся пеленой безразличия глаза перестали выражать боль.
Количество пыток уменьшилось, ужасная вилка покинула горло; в один день палач пришёл лишь под вечер, потом перестал трогать пирата и вовсе — лишь приходил несколько раз, чтобы пнуть безвольное тело, и тут же покидал пыточную, предоставляя пленника самому себе. Его даже не особо волновало, что в один день приставленный к пирату мальчишка сжалился и отвязал его руки от стены, позволив просто валяться на полу с прикованными ногами — в таком состоянии ни один человек не смог бы сбежать.
Дни текли так медленно, что Джек даже предположительно не знал, сколько времени он был в сознании, а сколько его организм проводил в спасительном сне или обмороке. Когда у него ещё были силы, руки слишком затекали от зажимов или креплений, с которыми бесконечно развлекался палач, а теперь ладони настолько онемели, что их наверняка пришлось бы ампутировать. Бесконечные забавы с грязными инструментами принесли в тело какую-то инфекцию, и день ото дня пирату становилось всё тяжелее терпеть растущую температуру, а каменный пол и скудное питание не способствовали восстановлению. Скорее инстинктивно он старался больше спать и устраивать измученному организму хоть какой-то отдых в попытке накопить сил. Для чего? Неизвестно. Своё «бессмертие», которым он гордился раньше, теперь пират проклинал, на чём свет стоит — многие бы умерли от боли, лихорадки, голода, состояния в целом, но врождённая выносливость не позволяла ему умереть, и организм боролся до последнего, выжимая крупицы энергии из каждого глотка воздуха, каждой кружки воды. Однажды в углу пыточной зашевелилась и пробежала крыса. Пленник лежал неподвижно, так что крыса приняла его за труп и жадно вгрызлась в кусок лежащего хлеба, Джек успел схватить её трясущимися руками и размозжить черепушку о каменный пол, но есть крысу сырой было опасно, чумы ему к общей болезни не хватало. С трудом поднявшись на локтях, он осмотрелся и заметил какой-то длинный инструмент. Еле двигая руками, с помощью инструмента пират закинул крысу в едва тлеющий пыточный очаг, потом так же доставая плохо пропечённое мясо обратно и жадно набрасываясь на еду. Казалось, мясо сразу же придало ему сил, и парень вновь уснул, кое-как избавившись от объедков и оставив лишь три острых ребра в сжатом кулаке.
— Поднимайся, собака! За тобой пришли!
Чей-то звонкий голос ворвался в тишину помещения, зазвенели открывающиеся замки на ногах, а потом крепкие руки подняли Джека на ноги и поволокли прочь. «Наконец-то казнь», — подумал он, пытаясь идти самостоятельно, но в итоге просто волоча ноги по полу. Как только дверь на свободу открылась, свет больно ударил по глазам и на несколько секунд пленник ослеп, не сразу различив два знакомых силуэта и подобранные паруса какого-то корабля на заднем плане, кости сами собой выпали из руки.
— Всё ещё не понимаю, миледи, почему он отправил именно Вас, — разглядывая какой-то документ, качал головой одноглазый англичанин. — Неспокойно сейчас, чтобы так рисковать.
— Я служу Англии так же, как и мой отец. И как теперь это будет делать он, — Элизабет, а это была она, поправила воротник английской военной формы и перевела взгляд на пирата, в её глазах отразился ужас. — Что ж, вы свою работу выполнили, комендант.
— Служу Англии! — недавний палач выпрямился и обернулся к «товару». — Правда, я думал, его повесят, потому и немного подпортил шкурку. Не знай я Вас лично, решил бы, что это очередная попытка подделать документ и вырвать этого ублюдка из рук правосудия. Он ваш, забирайте.
Державший Джека стражник разжал пальцы, парня поймал одетый в военную форму Ллойд, комендант фыркнул. Казалось, земля ушла из-под ног, а воздух перестал входить в лёгкие от неожиданности и нереальности происходящего. Каждый пират должен носить при себе оружие, пистолет…
— Эй, одноглазый… — Джек усмехнулся и незаметно запустил руку Ллойду за пазуху, доставая пистолет и взводя курок.
Комендант обернулся, но успел лишь открыть рот для ругательств, как его грудь почти в упор разорвало пулей. Руку пирата свело, и пистолет с грохотом выпал, второй стражник бросился было за подмогой, но выстрел второго пистолета, уже из твёрдой руки переодетого плотника, остановил его на первой же ступеньке.
— Вот я и на свободе… — капитан расправил плечи, с презрением рассматривая одноглазый труп, и татуированные крылья словно раскрылись. — Вот твои кости, кости продажной и похотливой «справедливости»… и я…
Он хотел сказать, что снесёт это всё к дьяволу, но усмехнулся и промолчал. Молча слушавший всё это Ллойд заговорил только сейчас.
— Идём. Пора бежать, пока они не подняли тревогу.
Втроём они быстро спустились по крутой лестнице к причалу и почти вбежали на корабль — после почти двух недель голодовки Джек заметно похудел, поэтому старый друг без проблем донёс его на руках, спустив лишь на борту. Паруса тут же рухнули вниз, заполняясь ветром, и «Зимородок» с британским флагом на мачте двинулся с места, покидая крепость. Несмотря на леденящий страх и всё ещё кипящую обиду, Элиза помогла освобождённому капитану вдоль перил доползти до штурвала и остановиться напротив Бентона. Тот смотрел в пол.
— Джек, прости, ты сам видел. У нас не было выб…
— Мозгов у вас не было, а не выбора. — холодно огрызнулся Джек. Усталость словно испарилась перед вспышкой норадреналина. — Этот бриг выдерживал выстрелы таких вот крепостей. Мы брали бриги, фрегаты, линкоры, Бен! Мы брали линкоры и оставались целы, слышишь?! Чего ты испугался, а? Один залп повредил бы их орудия, а времени на разворот мы бы им не дали. Половину экипажа перебить проще, чем цыплят отловить, а другие с радостью пошли бы в нашу команду. Но нет… ты не захотел брать добычу силой, ты просто продал им меня, как обычную вазочку! Где те деньги, Бен?! Я не вижу ни одной новой детали на корабле! — от нагрузки на связки капитан захрипел, закашлялся, прочистил горло и обратился уже к команде. — А вы, господа… вы — твари! Самые настоящие низкие твари! Не те пираты, которых называют тварями за сплочённость и смелость, а те, что сдают своих за кружку рома!
