— Но отец, разве ты не боишься отдавать меня человеку, которого совсем не знаешь? — Элизабет обернулась к нему и села, пытаясь в темноте рассмотреть черты родного лица.
— Боюсь, но он сможет обеспечить тебе судьбу намного лучшую, чем мои соперники, когда их руки наконец дотянутся до места губернатора. Ты ведь ему доверяешь… пригласи его как-нибудь на ужин, чтобы мы могли поговорить в спокойной обстановке.
— Хорошо…
— Не волнуйся и постарайся не думать о том, что я сказал. Всё будет хорошо, — Роджерс поцеловал дочь в лоб и ушёл, закрыв за собой дверь. Сон своим визитом он перебил окончательно.
Элизабет ворочалась ещё около получаса, пытаясь согреться и уснуть, пока огромные часы в углу безжалостно подгоняли стрелки к полуночи. Как Лиза ни куталась в пуховое одеяло, где-то в груди поселился страшный холод, струящийся по коже и прогоняющий сон. Лёгкие занавески иногда с шелестом разлетались, опутывая распахнутые двери террасы, и девушка видела яркие звёзды вокруг лунного серпа, но даже этот свет казался ей ледяным. Ночной тёплый бриз, казалось, нёс с собой арктический холод, а вместе с холодом долетали крики стражи и редкие людские возгласы. Среди домов, белеющих где-то внизу, иногда были видны вспышки факелов — это стража гналась за ночным нарушителем у самой пристани. «Огонь! Огонь согреет меня», — подумала Элиза и схватила свечу с прикроватной тумбочки. Спички лежали там же. Маленький огонёк вспыхнул неохотно, постоянно дрожал и рябил, но не тух, и Лиза благодарно смотрела на него, как на единственного спасителя. Крики на улице стали утихать и потерялись совсем, факелы тоже исчезли, оставив белый свет луны чистым.
Вдруг, часть неба почернела и исчезла, через мгновение появившись вновь, а на террасе послышался шорох осторожных шагов. Элизабет испуганно села и вжалась в спинку кровати, уже открыв рот для крика, но тут нарушитель спокойствия вступил в круг слабого света от свечи и прижал палец к губам. Чуть не выскочившее от страха быть убитой, сердце девушки теперь затрепетало от мысли, что кто-то может зайти и увидеть их вместе.
— Джек?! Что ты тут делаешь?! — прошептала она, посильнее кутаясь в одеяло, чтобы ночной гость не видел её ночную сорочку.
— Днём мне сказали, что ты занята, — зачесав назад растрёпанные волосы, пожал плечами капитан. — Поэтому я пришёл ночью, чтобы мы с тобой могли спокойно поговорить, никуда не торопясь. Или… ты хочешь спать? Мне уйти?
— Нет, пожалуйста, останься, — Элиза смутилась и неуверенно откинула одеяло, опустив босые ноги на холодный ковёр и тут же подняв обратно. — Присаживайся, только мы должны говорить потише, чтобы нас никто не услышал…
— Не волнуйся, не услышат, — едва слышно ответил Джек и осторожно сел на край непривычно мягкой перины. Ночь снова стала тихой, только шумело у берегов море и пела какая-то пичуга. Может, минута прошла, а может — час, пока пират не нарушил тишину вновь. В темноте его глаза сверкали, как при лихорадке, и словно отливали желтизной, очарованно смотря на девушку. — Прости, что не предупредил. Прошло всего несколько дней, а я уже соскучился. Пожалуйста, не прогоняй меня до утра, позволь мне остаться…
— Х-хорошо, — Лиза смутилась, положив ладонь на его щёку и осторожно погладив. Она уже хотела убрать руку, но пират потянулся следом, не сразу поняв, что делает, и отшатнулся. Кровать скрипнула, снова повисла тишина.
Холод… он отступил, когда на пороге террасы возник тёмный силуэт, исчез, когда у силуэта оказалось знакомое лицо, но теперь в животе снова опустело. В бесчисленном множестве романов, которые Элизабет читала в свободное время, всё было так просто и красиво… Нет! Она ни в коем случае не должна этого делать, это слишком пошло и неприлично, как бы ни склоняли к откровенностям книги и ветреница Анна. Но… отец ведь столького добился, столько сделал для островов и Англии, он решительный и смелый! Но ведь он — мужчина, мужчины и должны быть такими, а Элиза — девушка, ей не пристало вести себя так распутно… Холод стал сильнее и заставил поёжиться. Джек сидит так близко, но в то же время он более похож на неподвижную статую, к нему так легко прикоснуться, но в то же время невозможно. Сердечко девушки затрепетало от волнения, когда она неуверенно погладила щёку парня пальцами и робко коснулась его губ своими.
Поцелуй вышел слишком неуверенным, губы Джека пересохли и отдавали ноткой спиртовой свежести, наверное, он недавно пил. Лиза не любила алкоголь и его запах, но сейчас от ощущения собственной смелости, хмельной ноты и тепла под пальцами её голова мигом отяжелела, девушка бы упала на подушки или на пол, если бы её не придержали руки ночного гостя. Уже который раз он поддерживает её… Элиза пристыжённо отстранилась и отвела взгляд, но новый поцелуй волной жара прокатился по её беззащитному телу. Тяжёлый и крепкий, Джек теперь нависал над ней, опираясь на согнутые локти по сторонам от подушек; девушка чувствовала его силу и жар, словно проходящий через одежду, раньше она боялась и видела в мужчинах беспощадную, глухую угрозу, но сейчас ей было удивительно спокойно и тепло, она бы доверила ему своё тело и не боялась бы, наверное, ничего. Поцелуй длился невероятно долго, был тягучим и мягким, несмотря на пересохшие от волнения губы. Воздух уже давно перестал проникать в лёгкие, но оба слишком хотели быть вместе, даже чтобы дышать. Казалось, пират хочет прижать её к себе, сдавить, закрыть собой от всего мира и не отпускать, как самое ценное сокровище на свете, но не хочет навредить, поэтому старается не прижимать Лизу к кровати. Чтобы быть ближе, он сполз на бок, нежно обнимая девушку за талию и целуя ещё бесконечные минуты, прежде чем перевести дыхание. Им было так тепло вместе, что выпустить друг друга из объятий казалось страшнейшей пыткой. Так они и уснули, прижавшись друг к другу и совершенно забыв о происходящем.
Утро было свежим и удивительно тёплым. Элиза потянулась, открывая глаза, и вдруг хихикнула от щекотки под одеялом. Прежде, чем память оживила вчерашний вечер, девушка беспечно задрала одеяло и чуть не вскрикнула от неожиданности: уткнувшись носом в её живот и приобнимая за талию, под одеялом мирно спал Джек, от света поморщившись и открыв глаза. Это его растрепавшиеся волосы щекотали руки, пока пират не зевнул и не зачесал их за ухо.
— Доброе утро… — тихо поздоровалась она и тут же покраснела, как распустившаяся роза. Вечером она так расхрабрилась, что совсем забыла про утренний стыд. И вот теперь она лежит в одной постели с мужчиной, пусть её честь и не пострадала, но как непристойно!
— И тебе утреца, — не то игнорируя, не то провоцируя ещё больший стыд, потянулся виновник мук душевных. — Ммм… сегодня будет яркий день.
Девушка хотела обругать его за сложившуюся обстановку, но тут в резную дверь постучали и раздался голос служанки:
— Госпожа, вы проснулись?
Лиза в панике осмотрелась, не зная, что делать и куда деть гостя, но тут вопрос повторился:
— Госпожа? Я принесла завтрак, уже… — ручка со скрипом поехала вниз.
— Подожди, я сейчас оденусь! — только и успела пискнуть девушка, как горячее дыхание и язык обожгли её шею, слова оборвались тихим стоном и испуганным шорохом. — Я буду есть в столовой, со всеми!
Ручка вернулась в горизонтальное положение, и, судя по шагам, служанка ушла. Элиза выдохнула с облегчением и тут же зажала ладонью рот, чтобы не застонать вновь. Прикосновение прокатилось по коже волной мурашек и прошило тело насквозь, как ударом молнии, принеся удивительную лёгкость на грани свинцовой тяжести. Скорее рефлекторно она схватила парня за волосы, только бы избежать нового поцелуя на шее, и отстранилась, тяжело дыша. Подобное обращение было грубостью, но обольститель, кажется, совершенно не обиделся и, более того, самодовольно улыбался.
