От этих слов пират похолодел, но побег был бы равен признанию. Страх попасться, леденящий кровь, превратился в стальную надменность в его голосе:

— Я сказал Элизабет, а не Вудс. Или в стражу берут глухих инвалидов? Тогда, пожалуй, Роджерс действительно должен знать, что за идиоты охраняют его поместье.

Ему повезло. Замечание вышло именно таким, как и все плевки аристократов, и разобиженный страж пошёл звать именно девушку, а не её отца. Уже много дней спустя он понял, что незнакомец в чёрном плаще сыграл на его гордости и заставил поступить именно так, но было уже слишком поздно.

Услышав, что кто-то ждёт её у ворот, Элиза сначала удивилась, а потом обрадовалась, но и радость быстро сменилась трепетным страхом опозориться перед недавним знакомым. Она никогда не гуляла с кем-то кроме сестры, отца и гувернанток, а после рассказов Анны верила, что Джек забудет про прогулку так же, как и все «мальчики с кошельками». Однако, вспомнив ночную прогулку к причалу, она улыбнулась и как можно быстрее оделась в прогулочное бежевое платье, затем сбегая по лестнице вниз.

Пышные юбки неудобно болтались и путались под ногами, а каблучки чуть не соскальзывали со ступеней. Наконец, запыхавшись, она выбежала во двор и замерла перед Джеком, не в силах оторвать от него взгляд и сдвинуться с места. Он выделялся чем-то хищным и живым на балу среди одинаково пустых гостей, но сейчас он казался совершенно диким, чужим этому месту.

Сбросив оцепенение, Элиза приосанилась и гордой походкой истинной леди подошла к своему недавнему знакомому. Джек невольно залюбовался ею, однако одёрнул себя и улыбнулся краем губ:

— Добрый вечер, миледи.

— Добрый день, сэр Тич.

Когда она приблизилась, пират поклонился и коснулся губами её пальцев; так он не выделывался даже на балу. Стражи недовольно зафыркали.

Закончив с приветствиями, пара спустилась с небольшого холма по вьющейся дороге, тут же затерявшись среди пёстрой толпы. Солнце уже начинало садиться, поэтому жители Нассау старались поскорее закончить с работой, чтобы предаться ночным разговорам, отдыху, музыке, танцам и сну. Минуя шумные улицы, Джек повёл свою спутницу ближе к джунглям, Элиза не возражала. Наконец, они дошли до ручейка, через который следовало переходить по камням, а за ним начиналась тропинка, ведущая под сень пальм и лиственниц.

— Не могу туда идти, — девушка смутилась и остановилась, в нерешительности смотря на воду. — Платье испортится, все сразу поймут, где я была.

— Лес под запретом? — удивился капитан. — Но… хочешь ли ты сама там пройтись?

— Хочу… — она смутилась ещё сильнее.

— Тогда не проблема.

Лиза только хотела спросить, что он придумал, как Джек поднял её на руки и понёс через ручей. Нести было чертовски сложно — не бегай он по скользкой палубе в ночной шторм, наверняка навернулся бы на камнях, а пышное платье было слишком уж объёмным и мешало держать крепко, постоянно елозя вокруг девичей фигурки, да и разница в росте у них была не такая уж большая — пират и себя-то порой носил с трудом, а с таким центром тяжести и нулевой видимостью оставалось только молиться. Однако удача и гордость «я справлюсь» в купе с «только бы не упасть» довели его до твёрдой земли. Трудно сказать, кто испугался больше, потому что всё это время девушка держалась за него, как клещ за ногу, отцепившись лишь метр земли спустя.

— Не делай так больше! — она надулась и скрестила руки на груди.

— Ладно, не буду, — пират усмехнулся и поднял руки. — Обратно пойдёшь сама.

Элизабет надулась ещё сильнее, но тут же заулыбалась. Всё же, теперь она доверяла Джеку чуточку больше. Так они шли по протоптанной тропинке среди деревьев и белых развалин, оплетённых плющом и розами, пока не вышли к резкому обрыву. Отсюда не было видно ни солнца, ни Нассау, ни пиратского брига. Засмотревшись на морскую гладь и словно качаясь вместе с ней, Элиза подошла слишком близко к краю, рыжая глина треснула и целый кусок земли полетел вниз вместе с камнями. Вместе с ними полетела бы и девушка, но сильная рука схватила её за локоть и удержала над самой пропастью, только сердце бешено колотилось в такт остаткам посыпавшихся камней.

Джек перевёл дыхание, поймав себя на чувстве прошедшей боли в груди и удивительного беспокойства, как если бы… нет, безусловно, он бы спас любую девушку у края, но сейчас чувство было слишком непривычным. Словно он боялся потерять не просто шахматную фигуру, которую рано или поздно надо будет смести, а близкого человека. Словно цветку угрожала бритва. Всё это пронеслось в голове за секунду и померкло, когда он отпустил Лизу и тихо попросил быть осторожнее.

Держась подальше от края, они пошли среди развалин, рассматривая старые строения и гадая, чем они могли быть. Когда ступеньки обрывались или надо было перепрыгнуть, Джек помогал Элизе перебраться, и они продолжали прогулку в последних лучах солнца.

Они вернулись в город уже затемно, когда хибары светились от десятков фонариков и свечей, а из таверны и порта слышались песни. В волосах девушки светилась белая роза, которую они сорвали на развалинах, и пират несколько раз незаметно склонялся к ней, вдыхая не то аромат цветка, не то запах волос.

Наконец, пришло время расставаться.

Стража явно вздохнула с облегчением, когда увидела свою госпожу рядом с неизвестным господином. У самых ворот они разошлись: Джек — в город, искать себе ночлег и ужин, Элизабет — домой.

Странная тоска поселилась в сердце, но тут же исчезла от воспоминаний и мысли о завтрашней прогулке. Джек нашёл нечто большее, чем просто цель, это пугало и в то же время интриговало, будоража кровь — ещё никого он не хотел взять под свою защиту, держать и не отпускать, слушать часами и просто быть рядом.

Элиза же опасалась, что её нежные чувства вызовут у него смех, что он покинет её сразу же, как только узнает о них, и твёрдо решила не признаваться, даже несмотря на растущее доверие.

========== 5. Новые грани ==========

Нежные лучи солнца пробивались через шторы и падали на лицо, согревая и наполняя жизнью. Почувствовав их, Элизабет проснулась, потягиваясь и счастливо улыбаясь тёплому солнышку — прекрасное утро прекрасного дня. Девушка неторопливо поднялась, позвав служанку, и привела себя в порядок. Завтрак она проспала, до полдника же оставалось ещё много времени, и это время она собиралась провести с отцом.

Стараясь идти как можно тише, Элиза миновала несколько длинных коридоров, завешанных картинами, изредка желая доброго утра прислуге. До кабинета оставалось совсем немного, как до её слуха долетели чужие голоса, среди которых только один принадлежал Вудсу. Воспитание не позволяло Лизе вмешаться в обсуждение дел, поэтому она осталась у приоткрытой двери, ожидая окончания совещания и невольно прислушиваясь к беседе. Чаще всего звучал голос какого-то старика:

— Очередной корабль пропал со связи. Мы думали, что это дело рук испанцев? Вчера их посол молил нас прекратить. Они готовы оставить нас в покое, лишь бы мы перестали красть их линейные корабли! Посол проболтался, что сначала пропадали бриги и фрегаты, а теперь от них остаются лишь обломки.

— Что ж, — задумчиво отвечал Роджерс. — Нам даже на руку, что их флот страдает так же, как и наш. Честно признаться, на создание новых кораблей у нас нет ни денег, ни времени, но теперь безопасность Багамских островов меня не так беспокоит.